Аделаида Котовщикова - Пять плюс три

• Название: Пять плюс три
• Автор: Аделаида Котовщикова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

Дорогой читатель!

Нет ли у тебя дела, занятия, которое тебе особенно нравится? Наверно есть. Большинство ребят чем-нибудь увлекается. У одних это — футбол, у других — туристические походы, у третьих — рисование или музыка, у четвёртых — шахматы. А вот один мальчик больше всего на свете любил решать задачи. Попадётся ему замысловатая задачка — и он всё забудет, ни на что не обращает внимания. Чтобы заполучить интересные задачи, ученик второго класса Матвейка Горбенко готов был и в чистописании, которое терпеть не мог, постараться, и за любого лодыря решить всё, что задано, даже тайком решить… Словом, и на хорошие и на, прямо скажем, неважные поступки шёл ради своей любимой арифметики. И сколько же с ним всяких происшествий случилось из-за его увлечения задачами, цифрами.

А пятиклассница Стеша Федотова любила птиц. Она наблюдала за ними, изучала их повадки, а иной раз и приручала. Весной, осенью и зимой — как раз в учебное время — в тех местах бывает особенно много птиц: они там зимуют, задерживаются при перелётах. Ведь Матвей, Стеша и многие другие ребята жили и учились в школе-интернате на юге, в Крыму.

Не сразу Матвейка привык к интернатским ребятам, — очень скучал без папы, который уплыл на корабле в далёкую экспедицию, без бабушки, тосковал по умершей маме. Да тут ещё на Соню Кривинскую разозлился ужасно…

О том, как и с кем подружился Матвейка, что произошло со Стешей и с «Окуньками», как прозвали ребята близнецов Окуньковых, с дядей Чертополохом, с Томкой Руслановой и Костей Жуковым, с пятиклассниками Мишей и Сашей, мечтавшими поймать шпиона, ты узнаешь, прочитав эту книгу.

---

— Я не маленький, — сказал Матвей.

— Да, ты не маленький, — согласился папа. — Но ещё всё-таки не большой. И вот этого не маленького, но и не большого сына приходится помещать в интернат, а ему туда не хочется. Кроме того, мог бы я сказать, у нас заболела бабушка. И хотя я знаю, что ехать очень нужно, необходимо, всё-таки постарайтесь заменить меня другим человеком. Я говорю с тобой прямо, как мужчина с мужчиной. Ну, что — ехать мне или нет? Скажи сам!

— Поезжай! — сказал Матвей. — Поезжай и скорей возвращайся!

И он даже не заплакал, расставаясь с папой в кабинете директора интерната. Нет, он не обижался на папу. Один мужчина не должен обижаться на другого мужчину, если тому надо плыть куда-то по морям и океанам в очень нужную экспедицию. Он просто скучал без папы, но не обижался на него.

А вот на бабушку Матвей сильно обижался: надо же было ей заболеть так не вовремя! Не заболела бы — его бы в интернат не отправили. Хоть и без папы, жили бы они дома и он ходил бы в свою школу. Целую неделю он уже проучился во втором классе своей школы. А Петька учился в третьем классе. Они вместе возвращались домой и по дороге сбивали палкой каштаны. Ребята в том втором классе были все знакомые ещё с прошлого года. Только две девочки были новенькие, да один Петраков уехал.

Здесь же, в интернатском втором классе, все ребята были незнакомые. Они заговаривали с Матвеем. Он отвечал односложно, сквозь зубы, а то и вовсе отмалчивался. Ребята отходили обиженные. Матвей держался отдельно, в сторонке. Из-за ствола дерева, из кустов, откуда-нибудь из угла он угрюмо наблюдал за ребятами.

Больше всего шуму от Митьки Лихова. Целый день он что-то выкрикивает, поёт, вертится, кривляется. Влезает на дерево, на подоконник, на крышку парты и с гиком, с шумом отовсюду спрыгивает. Всё он делает с криком. И как у него горло не заболит столько орать?

Воронков — маленький, как дошкольник, Лихову по плечо, тихий, послушный. Что ему велят, скорей-скорей сделает. А считать нисколечко не умеет. Даже противно.

Костя Жуков понравился бы папе: он весёлый, сильный, смелый. Учится лучше всех. Но, может быть, он задавака? Ни разу не подошёл к Матвею, не заговорил с ним. А Матвей сам навязываться не станет.

Девчонки… Что с них проку? Томка Русланова, похожая на колобок, без конца ко всем пристаёт: «Ой, ты, кажется, ногу ушиб? Больно? Давай перевяжу!», «Осторожно! Марусю с обрыва не столкните!», «Не плачь, Аллочка! Двойку исправишь. Хочешь я тебе за обедом свой виноград отдам?»

Томка и к Матвею привязывалась: «У тебя голова не болит? Какой-то ты бледный. Давай отведу к сестричке, она тебе градусник поставит». И уже схватила Матвея за локоть. Он отпрянул: «Отстань!»

Соня Кривинская очень хитренькая, настоящая Лиса Патрикеевна. Говорит ласковым тоненьким голоском, а сама рада-радёхонька что-нибудь устроить исподтишка. Как-то прицепила Марусе Петровой репейников на подол. У той всё платье слепилось, скомкалось. «И как это я в репейник села?» — удивилась Маруся. Томка помогала ей отцеплять колючки. Соня тоже удивлялась и сочувственно хихикала. А Матвей-то видел, как она подкралась к Марусе сзади и в один миг прилепила к её платью целую горсть колючих комочков. Вздуть бы Соню хорошенько за такое ехидство. Но Матвей ничего не сказал. Потому что ему вообще не хотелось разговаривать.

— Подружился бы ты с кем-нибудь, — советовала Любовь Андреевна.

С кем же тут подружиться? Не с Окуньковыми же, которых прозвали «Окуньками»! Откуда взялись такие? Может быть, они ненормальные?

Несмотря на всё своё безразличие, на Окуньков Матвей смотрел с большим любопытством. Он даже не подозревал, что бывают на свете такие мальчишки…

Окуньки и все остальные

— Повторяю условие задачи, — поглядывая на доску, где уже белеют цифры, говорит учительница Антонина Васильевна. — На стоянке такси было пятнадцать машин. Через минуту шесть машин подъехали, а девять машин уехали. Сколько машин осталось на стоянке?

— Бойкая стоянка! — замечает Митя Лихов.

И одновременно раздаётся голос Матвея Горбенко:

— Двенадцать машин осталось.

— Горбенко, тебя не спрашивают! Ты пиши вопросы словами. И чтобы каждое слово было написано красиво. Остальные пишут вопросы только цифрами. Что тебе, Лихов? Почему ты тянешь руку?

— Это, наверно, в Ялте стоянка, да? — курносая физиономия Лихова выражает крайнюю заинтересованность, тон у него самый невинный. — На Симферополь такси?

— Да, на Симферополь, — невозмутимо отвечает учительница, с удовольствием отметив про себя разочарование на лице лукавого мальчишки: не удалось затеять пустой разговор, оттянуть время. И получить замечание не удалось. На замечания Лихов специально «нарывается». Позлить учителя для него развлечение.

Но вот Окунькову нельзя не сделать замечание: он весь скрючился за партой.

— Окуньков Витя, выпрямись!

Окуньков горбится ещё больше. Раздаётся его насмешливый голос:

— И вовсе я не Витя! Я Вова.

Ребята смеются. Посматривают на Окуньков и на учительницу.

Близнецы похожи настолько, что их часто путает родная мать. Приезжая за ними по субботам, она кричит Вите: «Вовка, иди скорей, пропустим автобус». А Вове: «Витька, кому я говорю, не убегай вперёд!» — «Ты говоришь это Вове», — злорадно отвечает сыночек и убегает ещё дальше.

Братья просто одинаковые — на одно лицо. У них тот же нос и подбородок, те же глаза и щёки. Оба они белобрысые, с мелкими чертами, оба — мрачные неслухи, каких свет не видал. Они делают не то, что им велят, а как раз обратное.

Окуньков, которому Антонина Васильевна велела сесть прямо, стал ещё больше походить на вопросительный знак. Но и другой Окуньков, услышав приказ учительницы, согнулся в три погибели.

— Окуньков… Вова, — неуверенно добавив имя, говорит через некоторое время Антонина Васильевна. — Не верти ручкой! Ты нечаянно уколешь брата или уколешься сам.

Быстро завертелась ручка и в пальцах другого Окунькова. В пальцах первого она не переставала совершать вращательные движения.

— Может быть, вы иностранцы? — сдерживая раздражение, спрашивает Антонина Васильевна. — Не понимаете по-русски?

— Воны хранцузы! — весело провозглашает Лихов.

Ребята смеются.

— Ты не на уроке украинского языка, — холодно бросает Антонина Васильевна Лихову. — Кривинская, иди к доске.

Соня Кривинская — тоненькая, гибкая, с острым личиком и тёмными, гладко прилизанными косичками. Весь урок по непонятной причине она сидит на своём пенале. Когда Соня встаёт, круглый пенал падает и с грохотом катится по полу. Успевшая сделать несколько шажков Соня растерянно оглядывается.

— Потом поднимешь. Пиши на доске, как ты решила задачу. — Антонина Васильевна ходит по рядам, заглядывая в тетради.

У Матвея Горбенко полстраницы исписано крупными корявыми цифрами. Он решил задачу тремя способами и начал писать вопросы словами. Сдвинув черные брови, исподлобья покосившись на учительницу, Матвей выводит:

«Ск. буде машин, если…»

— В слове «будет» букву «т» потерял. Напишешь, сколько успеешь. Главное — аккуратно, красиво.

Буквы у Матвея безобразные. Вдобавок, он отчаянный мазила. Уроки арифметики Антонина Васильевна старается использовать для Горбенко как уроки чистописания. Задачи для второго класса ему, как говорится, на один зуб, даже на ползуба.

Дня через три после того, как Матвей появился в интернате, Антонине Васильевне подали в учительской радиограмму:

— Это с корабля. От отца нового ученика Горбенко. В вашем классе мальчик.

С недоумением читала учительница напечатанные на машинке строчки?

«Глубокоуважаемый товарищ учительница запятая чтобы мой сын Матвейка Горбенко очень не скучал запятая давайте ему почаще всякие задачи точка. Потруднее запятая пожалуйста точка. С уважением Степан Горбенко точка»

Внизу приписка чернилами:

«Проверено: потруднее, пожалуйста».

«По арифметике задачи? — думала учительница. — Но что за «потруднее» для второго класса?»

Давно она уже не удивлялась. Посмеивалась в учительской:

— Хорошо, что отец его ещё логарифмам не научил.

Антонина Васильевна подходит к Соне Кривинской:

— Неужели тебе внизу доски мало места?

Соня пишет, зачем-то становясь на цыпочки, вытягивая руку. Но соображает она хорошо. Задача решена правильно.

— Разбираем задачу. У кого решено не так, как у Кривинской? Окуньков (имя она воздерживается упоминать), посмотришь в окно на перемене. Слушай внимательно!

Нет, это просто что-то немыслимое! Тот Окуньков, у которого голова была повёрнута к окну, прикрывает уши руками. Поглядев на него, брат также тянет руки к ушам.

Антонина Васильевна делает вид, будто не замечает, что близнецы всё делают назло. Она продолжает вести урок. Спокойно, чётко, неторопливо, хотя внутри у неё всё кипит.