Аделаида Котовщикова - Пять плюс три

• Название: Пять плюс три
• Автор: Аделаида Котовщикова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

Дорогой читатель!

Нет ли у тебя дела, занятия, которое тебе особенно нравится? Наверно есть. Большинство ребят чем-нибудь увлекается. У одних это — футбол, у других — туристические походы, у третьих — рисование или музыка, у четвёртых — шахматы. А вот один мальчик больше всего на свете любил решать задачи. Попадётся ему замысловатая задачка — и он всё забудет, ни на что не обращает внимания. Чтобы заполучить интересные задачи, ученик второго класса Матвейка Горбенко готов был и в чистописании, которое терпеть не мог, постараться, и за любого лодыря решить всё, что задано, даже тайком решить… Словом, и на хорошие и на, прямо скажем, неважные поступки шёл ради своей любимой арифметики. И сколько же с ним всяких происшествий случилось из-за его увлечения задачами, цифрами.

А пятиклассница Стеша Федотова любила птиц. Она наблюдала за ними, изучала их повадки, а иной раз и приручала. Весной, осенью и зимой — как раз в учебное время — в тех местах бывает особенно много птиц: они там зимуют, задерживаются при перелётах. Ведь Матвей, Стеша и многие другие ребята жили и учились в школе-интернате на юге, в Крыму.

Не сразу Матвейка привык к интернатским ребятам, — очень скучал без папы, который уплыл на корабле в далёкую экспедицию, без бабушки, тосковал по умершей маме. Да тут ещё на Соню Кривинскую разозлился ужасно…

О том, как и с кем подружился Матвейка, что произошло со Стешей и с «Окуньками», как прозвали ребята близнецов Окуньковых, с дядей Чертополохом, с Томкой Руслановой и Костей Жуковым, с пятиклассниками Мишей и Сашей, мечтавшими поймать шпиона, ты узнаешь, прочитав эту книгу.

---

— Тук-тук! Тук-тук-тук!

Ну, этого красноголового истребителя короедов только глухой не распознает.

Девочка стояла неподвижно, чутко вслушиваясь.

В балках, в оврагах, завороженная прелестью раннего утра или уходящего дня, она забывала обо всём. Были кругом листва, деревья, камни, вода ручьёв, небо. Были птицы. А самой Стеши точно и не было.

И точно не было никогда ничего плохого на свете: ни попрёков и брани тётки, у которой лет пять она жила после смерти матери и которую потом, на Стешино счастье, посадили в тюрьму за спекуляцию. Ни пьяного дяди. Ни дум об отце, кто он был? Ни сознания своей нескладности, неумелости во многом. Ни даже противной арифметики. Ничего, ничего плохого не было, а только радость, свет, голоса птиц, желание узнать о них как можно больше…

Стеша умела подолгу стоять или сидеть не шелохнувшись. Наверно, птицы принимали её за деревцо или просто считали своей, понимали, что она их не обидит. Они её не боялись, подлетали совсем близко, садились на ветки над самой головой.

В кустах сильно зашуршало. Ох, эти дрозды! Один дрозд способен шуршать, как десять мышей. Всегда они двигаются, бегают, суетятся. Беспокойные, милые птицы!

Верхушка утёса порозовела. Ой, не опоздать бы к завтраку! Стеша выбралась из балки и помчалась в интернат.

Тоже «оказия»

Что такое чи-кот? Этот вопрос не давал Матвею покоя.

Девочка, которую он встретил в балке, сказала: «У меня есть чикот. Хочешь, покажу?» Тогда они уже подошли к интернату, спросить ни о чём не удалось. Воспитательница увела второклассников готовить уроки, а девочка куда-то убежала. Потом Любовь Андреевна читала им вслух книгу, потом они ужинали. После ужина ходили ненадолго гулять в лесок. Потом улеглись спать.

Матвей запомнил, что девочку зовут Стешей и что учится она в пятом классе. В столовую они ходили в разные смены, а где пятый класс, он не знал. Противная девчонка! Зачем же она обманула его? Обещала показать какой-то «чикот» и не показывает!

Безразличным тоном Матвей спросил маленького Воронкова:

— Ты никогда не видел чикот? Говорят, интересная штука. Но я как-то забыл, что это такое?

Воронков заморгал.

— В жисть не слыхал такого слова. Может, это какая-нибудь порода слона?

— Сам ты слон! — Матвей с досадой отошёл от Воронкова.

К такому глупенькому не стоило и обращаться. Ведь если бы у девочки из пятого класса был слон, об этом знал бы не только весь интернат, а, наверно, весь Крым.

Нигде Стеша Матвею не попадалась. И неудивительно. Ребят в интернате много. Целый день все чем-нибудь заняты. Каждый класс — своими делами.

Пионеры устраивают сборы. Случается, уходят куда-нибудь. На экскурсии, может. Кто знает. У старших ребят другая, более сложная жизнь. Первый и второй классы в этой жизни участия не принимают. Впрочем, и третий класс не принимает.

С третьим классом вообще случилась «оказия», как сказала ночная няня. Матвей решил, что «оказия» — это слово для обозначения карантина. Можно сказать «карантин», а можно — «оказия».

Дело в том, что в третьем классе один мальчик заболел скарлатиной. Теперь третьеклассники гуляли отдельно, вдали от всех, их позже всех приводили и в класс, и в столовую, и в спальни. Когда они проходили по коридору, то другим ребятам не позволяли к ним приближаться. Издали некоторые третьеклассники показывали язык, дразнились, очевидно, гордясь своей «оказией».

Найти сразу человека из другого класса и так-то было не просто. А тут ещё и Любовь Андреевна заболела. Не скарлатиной, на «оказию» её не посадили, но всё равно в интернат она не пришла. Учительница Антонина Васильевна задержалась с ними после уроков, сама отвела их в столовую. Когда второклассники готовили уроки, за ними присматривала чужая воспитательница, кажется, из четвёртого класса.

А к концу «самоподготовки» к ним в класс вдруг прибежала шестиклассница Тоня. Эта длинноногая девица, почти такая же вертлявая, как Митька Лихов, объявила:

— Я член учкома и пока буду за вами присматривать. Ну-ка, живо построиться!

На площадке перед интернатом Тоня ни с того ни с сего заставила их делать зарядку. И при этом громко командовала:

— И раз! И два! И три!

Наверно, ей показалось, что она на уроке пения руководит хором. От неожиданности её слушались даже Окуньки.

Когда они закончили зарядку небольшой маршировкой. Тоня милостиво разрешила:

— А теперь играйте! Играйте, малыши, а я немножко почитаю.

Она уселась на скамейку под олеандром с книжкой в руках. Но стоило кому-нибудь из второклассников отбежать за угол здания или в одну из аллей, как Тоня вскакивала, ястребом бросалась на того, кто посмел хотя бы на секунду скрыться с её глаз, и притаскивала нарушителя обратно на открытое место. Если кто сопротивлялся, Тоня прикрикивала:

— Поартачься у меня! Я член учкома!

При Любови Андреевне Матвей отставал, уходил в сторону, а то и совсем убегал. Ему часто удавалось побродить одному.

Сейчас уйти и поискать Стешу было ему просто необходимо. Но при первой же попытке улизнуть Тоня за рукав извлекла его из кустов жимолости, куда Матвей углубился, чтобы потом незаметно исчезнуть.

— Это ещё что? — закричала она. — Изволь играть на виду! И только посмей не слушаться!

Весь красный от обиды, Матвей так и остался стоять у кустов с низко опущенной головой, сжав губы, чтобы не заплакать.

И он был очень рад, что никто на него не смотрел, потому что все глядели на Лихова.

Лихов влез на грецкий орех, почти на самую верхушку, и закричал оттуда:

— Ой, член учкома, я, кажется, убежал!

— Слезай сейчас же! — крикнула Тоня, отбегая от Матвея.

Но Лихов кривлялся в ветвях, как обезьяна, корчил рожи, размахивал руками, а слезать и не думал. Ребята смеялись ужимкам Лихова.

— Сломаешь ногу — я не отвечаю! — задрав голову, сердито заявила Тоня.

С гордым видом она уселась на скамейку и открыла книгу. Однако через две-три минуты захлопнула её и вскочила, беспокойно оглядываясь:

— Что такое? Мальчишек вроде стало меньше?

Ещё бы не меньше! Пятеро мальчиков притаились за толстым стволом ореха и там хихикали, а Воронков спрятался под скамейкой — он как раз там уместился.

— Мальчики, не надо дразниться, — уговаривала Томка, которая пожалела даже лютую шестиклассницу. — Будем играть на виду, не надо убегать.

Но в эту минуту Тоня прикрикнула за что-то на Соню Кривинскую, и Томка сразу встала в воинственную позу:

— Да что ты на неё кричишь? Что она тебе сделала? Смотри, она сейчас заплачет.

Соня Кривинская захныкала и кулаком пыталась выжать слезинки из левого глаза. Правым сощуренным и смеющимся глазком она наблюдала за раскрасневшейся сердитой Тоней.

«Кривляка какая!» — подумал Матвей. Внимательно следил он за всем, прекрасно видел, что Соня едва удерживается, чтобы не рассмеяться, и удивлялся простодушию Томки.

Вдруг несколько ребят кинулись к человеку, вышедшему из аллеи.

— Сергей Петрович, она на нас всё время кричит!

— Нас-то зачем она карантинит? В нашем классе скарлатины не было!

— Скажите ей, Сергей Петрович, что мы не дошкольники!

Немного смущённая, Тоня, накручивая на палец косу, подошла к директору школы.

— Сергей Петрович, мне поручили за ними смотреть до ужина, а они не слушаются! Ужасные ребята! Всё время разбегаются, и вообще…

— Ну и пусть побегают, — спокойно сказал директор. — Никуда не денутся. Ничего. Не надо, Болдина, их карантинить. — Он усмехнулся и неторопливо зашагал по асфальтовой дорожке, огибавшей интернат.

При появлении директора Лихов спрятался в ветвях ореха. Теперь ему показалось, что директор уже ушёл. Лихов высунулся из густой листвы и крикнул:

— Члену учкома — ку-ку!

— Видите, какие они невозможные! — обиженно закричала Тоня.

Сергей Петрович обернулся на ходу и погрозил пальцем в сторону ореха. В этот момент взгляд его упал на мальчика у кустов жимолости. Чёрный, как жук, кудрявый, худой мальчишка стоял, расставив ноги, и смотрел на него исподлобья, пристально и странно.

«Что это он?» — подумал директор. Сергей Петрович вспомнил, что мальчик этот — сын геофизика, уехавшего в экспедицию. Многое знал директор о каждом из своих воспитанников и теперь в одну минуту перебрал в памяти то, что знал о воспитаннике Горбенко: упрямый, нелюдимый, плохо привыкает к коллективу, избалованный дома, страстный математик… «Но почему он так смотрел на меня? Хотел о чём-то спросить и не решился? Не похоже. Надо бы остановиться, поговорить с ним, но уж очень некогда… Тысячи дел ждут… Вернуться, что ли?»

Досадуя на себя, директор всё-таки не вернулся. Но, если бы и вернулся и заговорил с Матвеем, тот ни за что не признался бы, что так поразило его в директоре.