Сергей Кузнецов - Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

• Название: Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари
• Автор: Сергей Кузнецов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03730-5

Род Строгоновых сыграл огромную роль в развитии страны. Их владения к началу XX века по обширности уступали только владениям царя… В книге представлены самые яркие страницы истории рода, завоевавшего для России Сибирь. Разбогатевшие простолюдины из глухой провинции в XVIII веке стали баронами и графами и стремительно вошли в круг столичной аристократии. Заказчики Ф. Растрелли и А. Воронихина всячески стремились приобщиться к европейской культуре, становясь страстными почитателями искусств.

Автор рассказывает обо всех значимых резиденциях Строгоновых в России и за ее рубежами, построенных на протяжении пяти веков, минувших с момента основания Аникой Федоровичем торгового дома. Читатель узнает немало любопытного об интерьерах дворцов и художественных раритетах, принадлежавших роду. Будут раскрыты семейные тайны, которые тщетно пыталось разгадать не одно поколение исследователей. Не забыта и алхимическая деятельность графа Александра Сергеевича…

Все, интересующиеся историей русских усадеб, с удовольствием прочитают главы про имение Марьино, которое впервые представлено столь обстоятельно как родовое гнездо Строгоновых-Голицыных, как архитектурный шедевр и как колыбель русского лесоводства. Книга превосходно иллюстрирована. Особенно ценными являются исторические фотографии, в том числе из собраний русской эмиграции, часть которых является уникальными и никогда прежде не публиковалась. Хотя издание адресовано широкому кругу читателей, интересующихся повседневной жизнью аристократии, искушенные знатоки русской истории тоже найдут в ней немало новых фактов.

---

И вот отъезд в Городню решен. Она пишет ему записку, где говорится: „Женитьба или смерть“. Скоро все готово для отъезда в деревню. Вечером она притворяется, что у нее болит голова, выглядит нездоровой и взволнованной, просит разрешения удалиться, выходит в сад. Там ожидает её Бреверн, один из сообщников, сопровождает[51] на Черную речку, и они садятся на паром. Выходя, поскольку они очень спешили, Бреверн бросает Ольгу прямо с борта в экипаж, где уже оказывается Ферзен. Они отбывают в Тайцы, там ожидают свидетели: Соломирский-старший и Ланской. Священник согласился венчать лишь с тем условием, что ему заплатят пять тысяч рублей и обеспечат тысячу в год. Обвенчали их только к 5 утра, после чего они отправились в Тайцы, где их ожидала модистка, чтобы прислуживать Ольге. В это время в доме Строгановых горничная, войдя в комнату Ольги и не найдя ее там, сообщила эту новость графине. Бедная мать! Так раскрылся побег. Мать её простила, но Ферзены вернулись только вечером. Ольга решила ехать с мужем на маневры. Ай да баба!..»[52]

В российском обществе первых десятилетий XIX века безраздельно задавали тон такие особы, как княгиня Наталья Петровна Голицына, урожденная Чернышева и Екатерина Владимировна Новосильцева, урожденная Орлова, продолжали царить средневековые порядки, которые регламентировали браки и приветствовали дуэли как способы решения вопросов чести. Кроме того, следует обратить внимание на острые конфликты между высшей и остальной частью дворянства, возникавшие в моменты заключения неравных браков.

Хотя происхождение, к примеру, самих Орловых, потомков прощенного стрельца, и Строгоновых, в недавнем прошлом солепромышленников, не являлось безупречным, их фамилии к 1820-м годам превратились в то, что можно определить как «аристократический бренд» — несмотря на сомнительность финансового положения, по крайней мере Строгоновых, породниться с ними являлось честью. Как ни странно, особая «ценность» этого рода диктовалась учреждением в 1817 году нераздельного имения, которое не только гарантировало всем дочерям графа Павла Александровича большое приданое, но и подтверждало национальную значимость фамилии.

Глава 18 Влюбленный Владимир — Не Новосильцев и не Ферзен

Путь влюбленных к месту венчания был длинным. В то время как Строгоновская дача находится к северу от Петербурга, обряд и первые часы после замужества молодожены провели далеко за южной окраиной города, в бывших владениях А.Г. Демидова (1737–1803). Именно он построил и усадьбу Тайцы, давшую название близлежащему поселению в десяти километрах от Гатчины, и храм Св. Александра Невского в деревне Александровке, в котором прошло венчание. Будущие Ферзены отправились именно туда, для того чтобы на следующий день Павел успел на учения полка, проходившие, по традиции, в Красном Селе. Александровка находилась от него всего в семи верстах (14 км). Расстояние от Строгоновской дачи до Александровки было куда более значительным — примерно 35 километров.

От каменного храма в настоящее время остались лишь развалины, способные привлечь любителей истории. Возведен в 1790–1794 годах, в 1901–1906 годах перестроен, но в годы советской власти разрушен.

Именно сопротивление родственников, надеявшихся увезти Ольгу подальше от Петербурга в Калужскую губернию — в Городню, «только раздувало пожар ее страсти, толкая на безрассудный поступок». Свидетельством тому сообщение датского посланника графа Отто Бломе своему министру внутренних дел графу Шиммельману в письме от 26 июля 1829 г.: «Позволю себе, Граф, известить Вас о случившемся в обществе происшествии, которое произвело сенсацию, ибо касается высокопоставленных лиц. Бурная страсть [une passion orageuse], вспыхнувшая в сердце младшей дочери графини Строгоновой к молодому Ферзену, офицеру кавалергардов, и сопротивление, которое этот союз встретил со стороны родственников [les parents], заставило гр. Ольгу решиться на отчаянный шаг и дать себя увезти».[53]

Император Николай I, будто давая время «зрителям» насладиться пьесой, вернулся в столицу только 11 июля. Он прибыл с турецкой войны, начавшейся еще в 1828 году и до летней кампании 1829 года проходившей малоудачной для России. Затем Европа увидела успехи русского оружия, в частности 18 (30) июня русские войска овладели Силистрией — крепостью в Болгарии на правом берегу Дуная. Но даже это событие не смогло затмить происшествия, которое поистине стало всеобщим достоянием. Это подтверждается обеспокоенностью сестер Ольги.

Княгиня А.П. Голицына, урожденная графиня Строгонова

Графиня О. П. Ферзен, урожденная графиня Строгонова

Аглаида писала Елизавете: «В городе ужасный скандал, так что взятие Силистрии не произвело почти никакого впечатления. Протасов говорил мне, что на днях встретил кн. Михаила Голицына, который сказал: „Слыхали главную новость?“ Протасов отвечал: „Да, взятие Силистрии“. На это князь Мишель сказал: „Силистрия-то, конечно, но есть новости поважнее — похищение графини Ольги“. Это ужасно, что должна переживать бедная матушка».[54] В обществе события воспринимались как наказание. Княгиня Е.Н. Любомирская писала брату, графу А.Н. Толстому: «Представь себе, что это произошло в семье Вольдемар, „кузины Господа Бога“, как ее именовал покойный Федор (кн. Ф.С. Голицын. — С.К.). Это было немыслимо, неслыханно, неожиданно, печально, ужасно. Многие говорят, что это пощечина, нанесенная этому семейству Провидением за тщеславие».[55]

Как и в 1825 году, скандал был раздут средствами литературы. В 1830 году Пушкин, знакомый судя по всему с П.К. Ферзеном, написал рассказ «Метель», включенный в состав повестей Белкина. Сюжет таков. Владимир Николаевич, бедный армейский прапорщик, уговорил свою возлюбленную Марию Гавриловну, воспитанную на французской литературе и склонной к «романическому воображению», убежать из дома и тайно обвенчаться с ней в церкви. Таким образом, герой решает преодолеть препятствие в виде родителей предмета своего обожания, которые, разумеется, не в восторге от выбора единственной дочери. Заключительным пунктом плана дерзкого офицера было после венчания броситься к ногам родителей в надежде на скорое прощение.

Х.К. Крюгер написал живописный портрет «Бурмина» — графа П. Ферзена

В назначенную ночь Мария, написав письмо подруге и родителям, отправляется, несмотря на сильный ветер и снегопад, в условленное место на присланной офицером тройке. Сам Владимир, подкупив священника соседней деревни и найдя свидетелей в лице отставного корнета, землемера и шестнадцатилетнего улана, поехал на венчание в маленьких санях. Метель сбила его с дороги и в результате он прибыл к дверям храма только на рассвете. Они оказались закрыты… Мария же благополучно вернулась домой. Хотя на следующий день она заболела и «две недели находилась у края гроба», никто не узнал о побеге. Нелепое обстоятельство расстроило свадьбу, хотя родители невесты, в отличие от неожиданно прозревшего Владимира, согласились на нее.

Как читатель узнает только в финале, венчание в «романтическую ночь» все же состоялось, но в качестве жениха на нем присутствовал другой офицер, который роковой метелью был загнан в неведомое место. Привлеченный красотой девушки, он решился на богохульную шутку и встал перед аналоем вместо Владимира. В темном храме он остался неузнанным вплоть до финального поцелуя, но сбежал сразу после него. Таким образом, разлучившись, в отличие от Ферзена, с невестой всего на несколько часов, пушкинский Владимир потерял ее навечно.

Дом Марии Пушкин называет замком, видимо, для полноты романтического ощущения. Подобные события не могут происходить в банальном доме. С другой стороны, не она ищет мезальянса, она на него соглашается. Замок — принадлежность человека высшего общества.

Марья Гавриловна — графиня Ольга Павловна Строгонова. Прасковья Петровна — графиня Софья Владимировна Строгонова. Прототип Владимира Николаевича Бурмина бедный и не достаточно знатный граф П.К. Ферзен. Фраза в «Метели» о том, что идея побега, «разумеется, пришла в голову молодому человеку, и весьма понравилась романическому воображению Марьи Гавриловны», ироническая инверсия, поскольку, как мы знаем, все было наооброт — Ольга придумала способ решения проблемы, который одобрил ее избранник. Фраза: «Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто» указывает на знакомство автора с контекстом. Ему было известно тщательное планирование Строгоновой.

Монарх «примерно наказал» виновников. Друзей Ферзена перевели из гвардии в армейские полки, а его — в Свеаборгский гарнизонный батальон. Ольга последовала за мужем. Вскоре всех наказанных возвратили в гвардию, в частности Павла — в Кирасирский полк. С июля 1831 года он вновь ротмистр Кавалергардского полка, в его рядах он участвовал в польском походе. За храбрость при штурме Варшавы награжден орденом Св. Владимира IV степени с бантом. В 1836 году уволен от службы по болезни в чине полковника. В ноябре того же года был определен чиновником по особым поручениям при Министерстве императорского двора с причислением к Кабинету Его Императорского Величества. Гнев монарха, вероятно, скоро прошел, потому что тот сам обожал романтические поступки, и средневековое поведение Ферзена и его товарищей, возможно, не очень осуждал. У Ольги Павловны родились три ребенка: граф Павел Павлович (1830), графиня София Павловна (1832) и граф Мануил Павлович (1834). Она рано умерла — уже в 1837 году и, вероятно, многие в Петербурге восприняли ее кончину как божью кару.