Наталья Корнилова - Чужая душа

• Название: Чужая душа
• Автор: Наталья Корнилова
• Жанр: Повести
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01322-9

Никогда еще Мария, сотрудница частного сыскного агентства, в своих расследованиях преступлений не заходила так далеко. Чуяла опасность нутром проснувшейся в ней Пантеры, понимала, что играет с огнем, даже получала грозные предупреждения, но остановиться не могла. Убийство пожилой богачки, которая намеревалась передать свое состояние Алексею Ельцову, оставалось загадкой. Ельцов последним уходил из дома, где наутро был найден труп… У него нет алиби, но есть мотив для убийства – ведь, если Алексей женится на Ксении, завещание будет изменено не в его пользу… Так кто же убийца – Алексей, мужчина с манерами изнеженного ребенка, или его невеста Ксения с тяжелым взглядом роковой женщины? А может, кто-то третий, стоящий за их спинами?..

---

– Да ну уж… «выдающиеся личности»! – подала голос Ельцова. – Да обычная шалава! Смазливая она, конечно, мужики к ней липнут, но не больше того. А вы распелись… куда там! Выдающиеся личности на три буквы не посылают.

– Еще как посылают, – сказала я.

– Да что о ней, о Ксеньке, болтать! И так все понятно! – рыкнула Ельцова.

– Насколько я понял, Ксения не питала особой любви к Алексею, – продолжал Самсонов, не обращая внимания на эмоциональные ремарки Валентины Андреевны. – А у него были чувства к ней. Исходя из этого, отношения Алексея и Татьяны Оттобальдовны Таннер были странными. Не пойму, какие общие темы для бесед и общие интересы у них могли быть. Впрочем, можно предположить, что…

– Вот не надо предположений! – живо отозвалась Валентина Андреевна, навалившись бюстом на руль, отчего машину едва не отнесло к бордюру. – Знаю, что вы хотите… предположить. Одно на уме!

– А что? Я ничего предосудительного не сказал. Мало ли общих тем может найтись у людей, которые знакомы много лет и один, что называется, вырос на глазах другого. Кроме того, я вполне допускаю, что Татьяна Оттобальдовна принимала Алексея исключительно для деловых бесед: как известно, она была далеко не бедная женщина, – я внутренне усмехнулась, вспомнив – «я женщина небогатая» в исполнении Валентины Андреевны, – а для осуществления его творческих замыслов Алексею необходима финансовая основа, причем весьма существенная.

– С этого момента, пожалуйста, поподробнее, – проговорила я.

– А это я скажу, – оживилась Валентина Андреевна, норовя повернуть к нам голову на жирной складчатой шее. – У Алеши всегда было громадное количество замыслов. Он – человек тонкий, ранимый. Да, он такой. Если бы вы только краем глаза его увидели, Мария, то сразу же напрочь… так сказать… исключили бы всякую мысль о том, что он мог вообще кого-то убить. Тем более Татьяну Оттобальдовну, мою подругу. Она же моя старая подруга, я вам уже говорила, – с пафосом пропела она.

– Так что же это за громадное количество идей? – спросила я, вспоминая тупые разговоры из американских сериалов: «У меня есть гениальная идея!» – «Какая?» – «Я предлагаю пообедать, принять душ и переодеться!» – «Потрясающе! Ты просто мудрец!»

Валентина Андреевна промычала что-то невразумительное, словно меся языком киснущее на опаре тесто, а потом, собравшись с мыслями, выговорила:

– Например, он собирался создать музыкальную группу. И еще он хотел издать сборник своих стихов, он пишет стихи еще с детства. Один такой сборник Татьяна Оттобальдовна – по моей просьбе – издала. То есть оплатила издание. И еще… Он ездил на конкурс молодых дизайнеров в Венгрию и получил там второй приз. А еще он художник, он рисует картины. Выставлялся… один раз, да. Да и в модельном агентстве… вообще…

Речь Ельцовой в моих ушах начала сваливаться в какое-то плотное шерстяное одеяло.

Если верить словам Валентины Андреевны, то Ельцов представлял уникального универсала, некоего Леонардо да Винчи начала двадцать первого века.

Самсонов слушал с совершенно безмятежным лицом. Верно, на своем веку ему приходилось выслушивать и не такую чушь.

– Валентина Андреевна, – наконец вклинилась я в подобный лаве поток словотворчества госпожи Ельцовой, – позвольте спросить: а где учился ваш сын?

– Там же, где и я.

– А где учились вы?

– В Московском университете, филологический факультет. Ну… знаете… Серебряный век… образованность… Александр Сергеевич Пушкин, этот… Толстой еще, Блок… кронштейны разные, – бормотала Ельцова.

– Блок? «Никогда не забуду, он был или не был, этот вечер. Пожаром зари сожжено и раздвинуто бледное небо, и на фоне зари – фонари», – продекламировал Самсонов. Могу поспорить, что цитата явилась исключительно из желания перебить Ельцову.

– О да! – брякнула та. – Вы тоже читаете наизусть, как мой сын?

Самсонов сдержанно улыбнулся, а я вернула их к прозе:

– Цитаты из классики – это, конечно, прекрасно, но давайте продолжим о вашем сыне. Насколько я понимаю, господин адвокат, вы хотели рассказать еще об одном знакомстве Алексея Ельцова. Не так ли?

И я посмотрела на Самсонова, который так шустро цитировал классиков и клепал пышные синтаксические обороты. Тот согласно кивнул.

– Да, вы совершенно правы. Так вот, Алексей Ельцов у нас мужчина привлекательный, я думаю, вы, Мария, согласитесь со мной. Впрочем, это лирическое отступление. Значит, так: третья пара отношений – это у нас Алексей и племянница Татьяны Оттобальдовны, Мила Таннер. Людмила, если полным именем. Так вот, эта Людмила – совершенно не похожа на героиню пушкинской поэмы, если уж мы не чужды литературы. Веселая дама. Я хотел с ней пообщаться, но она не оказала мне чести. Я пытался ей звонить, назначать встречу, однако она не выказала по этому поводу восторга. Впрочем, я все-таки рискнул своим не казенным здоровьем и явился к ней с вполне обоснованным джентльменским визитом, но она, не открывая двери, рассказала о моей личной жизни в нецензурных выражениях. Я сдержался и сказал, что от ее показаний, быть может, зависит жизнь и репутация не одного человека, к тому же речь идет об убийстве ее родной тетушки. Это ее нисколько не проняло, доказательством чему послужил выстрел из пистолета.

– Даже так? – воскликнула я. – Ничего себе!

– На мое счастье, пистолет был все-таки газовым. Но я умчался с ее лестничной клетки с самой позорной скоростью, какую когда-либо развивал.

– Вам не откажешь в самоиронии, господин Самсонов. Ничего себе Людмила… – откликнулась я. – Какой же Руслан ей нужен, интересно? Да, примечательная особа. Вы думаете, что ее стоит взять на карандашик, не так ли?

– Эта замечательная Мила Таннер находилась в, мягко говоря, сложных отношениях со своей тетей, ныне покойной, – бодро продолжал Самсонов, – что, в сущности, само собой разумеется, особенно если учесть, что Мила, узнав о трагической гибели Татьяны Оттобальдовны… гм… одним словом, она выдала очень некорректную фразу, а при данных обстоятельствах, быть может, и – преступную.

– Что же она сказала? – полюбопытствовала Ельцова, из-за которой, по всему, адвокат Самсонов и соорудил очередной синтаксический наворот. – Я видела эту сучку Милу, так что примерно представляю, что она может сказать. Говорите смело, адвокат.

Самсонов пожал плечами и начал:

– Мила Таннер сказала, что рада смерти тетушки. Что такой сквалыге давно пора перестать обременять своей персоной белый свет. Посетовала, что старая карга не ей отписала деньги, впрочем, выразила надежду, что денежки все же достанутся именно ей. Вероятно… – Самсонов снова сделал внушительную паузу. – Она подразумевала, что Алексея посадят и деньги отойдут к ней естественным путем – как к самому близкому родственнику. Хотя юридически могут и возникнуть проблемы. Да, правильно, она надеялась, да и продолжает надеяться, на осуждение Ельцова. Так вот обстоят дела.

– То есть вы имеете в виду, что одна из этих двоих – Кристалинская и Людмила Таннер – имеет отношение к смерти Татьяны Оттобальдовны? Не так ли? – сказала я как можно спокойнее, вплетая свою речь в ровный шум двигателя.

Адвокат заинтересованно взглянул на меня и важно изрек:

– Быть может.

* * *

Через два часа я увиделась с человеком, по делу которого мне предстояло вести расследование. Правда, пришлось подождать, пока нам разрешат это сделать: шел очередной допрос подозреваемого в убийстве Таннер.

Наконец нас впустили в камеру для свиданий.

Алексей Ельцов на самом деле чрезвычайно не был похож на того, кто мог сознательно и предумышленно убить. Тем более – человека. Создавалось жалкое, замешанное на смутной приязни и даже сочувствии, но ведь все равно жалкое ощущение того, что это грязная и предумышленная ошибка, подготовленная кем-то, скрывающимся в тени, – истинным виновником смерти Таннер.

Сразу было видно, что в подобной ситуации он первый раз и совершенно этим раздавлен. Напуган. Он сидел, скорчившись, глядя себе под ноги с таким вниманием, с такой остекленелой, пугающей заторможенностью, что показалось, будто в сырой трещине грязного пола пряталась истинная разгадка, похожая на отвратительное, трусливое и не желающее являться на свет насекомое.

При моем появлении в сопровождении адвоката Самсонова Ельцов едва пошевелился, но даже не поднял белокурой головы. Самсонову пришлось окликнуть его раз и другой, после чего Алексей наконец окинул нас быстрым взглядом и отвернулся. Впрочем, выражение его глаз я успела уловить: мутное, полубессмысленное, отсутствующее.

– Алексей!

Ельцов еще раз посмотрел на Самсонова и только тут удосужился узнать его:

– А, Самсонов. – Его взгляд скользнул по мне, от аккуратно уложенной прически до туфель (их я переодела!). – А… кто это с вами?

Я принялась в свою очередь рассматривать человека, ради которого мне предстояло расследовать убийство.