Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1960 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №09 за 1960 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Однако у индейцев каждый год возникает проблема — где найти соль. В периоды дождей трудно достать соль, и тогда за ней отправляются самые смелые представители племени.

Асиенда «Трес росас», о которой говорил толстяк, окружена джунглями. Правда, тропический лес не подходит к самому дому. Когда-то деревья были срублены, земля вспахана, и теперь около дома колышутся высокие стебли маиса.

В тот день на поле под палящими лучами солнца работали два батрака. Они изредка перебрасывались словечками о разных житейских заботах. Тот батрак, который был ближе к лесу, увидел индейцев, первым.

Самый надежный «транспорт» в горах.

— Индиос! — тревожно прокричал он и бросился бежать к дому. Другой тоже пустился наутек. Трое рослых индейцев с луком и стрелами за спиной отделились от леса и направились к зданию. В их уверенной походке, гордой осанке не чувствовалось ни страха, ни угрозы. В руках они несли тигровые шкуры.

В доме поднялся переполох. Батрак, прибежавший в дом первым, сорвал со стены винтовку, выскочил на крыльцо, прицелился и выстрелил. Один индеец покачнулся и упал на колени. Стоя на коленях, он повернулся лицом к солнцу, сложил руки на груди и, постояв мгновение в этой молитвенной позе, повалился на землю. Два других индейца бросились в лес и исчезли там, растворившись среди деревьев.

Батраки, возглавляемые управляющим асиенды, с видом победителей направились к убитому индейцу. Он лежал на спине. Руки и ноги индейца были перехвачены браслетами, сделанными из сушеных плодов какого-то дерева. Браслеты так сильно врезались в кожу, что на ступнях кожа атрофировалась и загрубела. Лицо и грудь индейца были раскрашены красной краской.

Рядом с убитым валялась большая тигровая шкура.

— Зря ты убил индейца, Хуан, — заговорил самый старый батрак. — Они шли менять шкуры на соль. На соседней асиенде приручили нескольких индейцев, и они теперь таскают им за пачку соли шкуры самых редких зверей. Зря ты убил индейца, Хуан!

Цена олова

Боливию можно разделить на две разные по климату и по внешнему облику части. Одна — тропическая, с гигантскими массивами девственных лесов, другая — горная, с высокими заснеженными пиками.

Теперь наш путь лежит по горной части Боливии, так называемой Антиплано. Я решил не упустить случая и побывать на оловянном руднике Колькири.

Дорога на Колькири плохая. На ухабах автомобиль неуклюже переваливается с боку на бок, оставляя после себя хвост из густой серовато-белой пыли. Высокая равнина, по которой проходит наш путь, однообразна. Лишь иногда вблизи дороги промелькнет селение из саманных домиков или шарахнется в сторону стадо пугливых и грациозных лам. Кругом маленькие, пожелтевшие кусты, среди которых проглядывает земля, покрытая толстым слоем селитры. Ветер гуляет по этой земле, поднимая белую пыль, закручивая ее винтом и унося ввысь. Издали такие столбы похожи на дым от костра в безветренную погоду.

Когда до Колькири оставалось километров сто, недалеко от дороги мы увидели большую процессию индейцев аймара. Впереди шел человек с белым флагом на древке. Индейцы били в барабаны и играли на небольших самодельных трубочках. Иногда шествие останавливалось, образовывался круг, и молодые парни под бой барабанов начинали какой-то энергичный танец.

Свадебная процессия направлялась из дома жениха в дом невесты. Молодым было лет по семнадцати, не больше.

Хижины индейцев аймара сделаны из саманных кирпичей. Они без окон, вместо двери — проем, пол земляной. Вокруг хижины загон для лам.

Живут индейцы, как в старину. Лечатся они по своему методу. Какая бы ни была рана, к ней прикладывается тряпка, смоченная настоем трав. Настои трав пьют от всех хвороб. Не обходится дело, конечно, и без заклинаний шамана.

Когда мы прибыли в Колькири, я стал расспрашивать об Эмилио Фернандесе, с которым познакомился в Ла-Пасе.

— Эмилио Фернандес! Знаем такого, — ответили несколько рабочих, стоявших у входа в управление рудника.— Он боец народной дружины. Но его сейчас нет. Он в Ла-Пасе. А вы что хотели?

— Познакомиться с рудником.

Рабочие провели меня к инженеру, и, после того как он согласился сопровождать меня в шахту, мне дали горняцкий шлем с лампочкой и большой тяжелый пояс с батареей.

С шумом захлопнулась железная решетка, и клеть понеслась вниз, в бездонную темноту шахты. Где-то глубоко в подземелье клеть судорожно дернулась и остановилась. При тусклом свете лампочек мы долго шагали в душной, влажной темноте, потом поднимались по деревянной лестнице. Она привела нас в темную пещеру, где, словно в сказочном подземном царстве, беснуются маленькие огоньки горняцких ламп, стучат отбойные молотки и жалобно скрипят груженые тачки.

Жарко. Дышать нечем. Высота четыре тысячи метров над уровнем моря. Я глотал воздух как рыба. Казалось, будто сердце останавливается и не хватит сил выбраться из этого душного подземелья.

Инженер кладет мне на руку увесистый кусок породы и кричит, заглушая шум отбойных молотков:

— Олово!

Вот оно, боливийское олово, из-за которого на протяжении десятилетий дерутся капиталисты Англии и Соединенных Штатов, на выгодной перепродаже которого иностранные фирмы заработали миллионные барыши и жили их в свои сейфы. И, наверное, этим господам невдомек, какой ценой добывается здесь каждый кусок породы.

— Как же здесь работают люди?— вырвалось у меня.

— Работают, — разводя руками, говорит инженер. — У этих людей «большое сердце».

«Большое сердце» — это выражение я слышал потом не раз. Говорят, что у боливийских горняков, работающих на высоте 3—4 тысячи метров, сердце сильно увеличено. Состав крови у этих людей отличается от нормального. Благодаря этим изменениям горняки выдерживают большую физическую нагрузку в шахте. Правда, к 40 годам у многих начинается болезнь крови.

Воющая сирена оповестила о перерыве на обед. Развязав узелки с едой, горняки садились рядком на сырой земле, прислонясь спиной к стене тоннеля, и молча, не торопясь, ели.

Мы присели на рельсы. Перед нами широколицый мужчина, зажав между колен котелок с картофельным супом, сосредоточенно ел. Картофельный суп — распространенная, чтобы не сказать основная, пища жителей Анд. Анды — родина картофеля, и неудивительно, что здесь насчитывается 280 разных его сортов.

— Давно вы работаете? — обратился я к горняку, сидевшему напротив.

— Лет семь, — отвечает мужчина.

— А раньше где работали?

— Раньше, как и многие мои товарищи, — горняк показал в сторону сидящих, — жил на Антиплано, пас лам, пахал землю. Я индеец из племени аймара.

— Много было у вас земли? — спрашиваю.

— У меня ее вообще не было, обрабатывал землю помещика. Я был батраком, приданным к земле, Если продавалась земля, меня тоже продавали. Раньше так и писали в объявлениях: «Продается 100 акров земли и 40 батраков».

— Вы довольны работой на руднике? — продолжил я разговор.

— Работа, конечно, тяжелая, — говорит горняк, — но зато я живу как человек, даже грамоте обучаться стал. Здесь я обзавелся семьей и поселился в доме, в котором есть окна и даже стекла вставлены. Дверь в доме деревянная, с запором. Когда подрастут дети, может быть, смогу отдать их в школу. Разве мог я об этом мечтать прежде, когда жил среди индейцев.

Горняк достал из кармана несколько зеленых листиков коки и начал неторопливо жевать их. Без коки горняк не может прожить и дня. Не зря зеленые листики коки называют «друзьями горняков». Кока глушит голод, прогоняет усталость и сон.

— Энрике! — кричит кто-то со стороны, обращаясь к моему собеседнику. — Ты расскажи о наших революционных делах.

— А что о них говорить, — начал низким грудным голосом пожилой человек, сидевший рядом с Энрике. — В 1952 году мы изгнали оловянных королей Хохшильда, Арамайо, Патиньо и национализировали рудники. Жить стало лучше. Раньше мы работали по двенадцать часов, сейчас по восемь За эти годы мы построили на руднике дома для горняков, две школы, больницу, кинотеатр. Если бы американцы, которые поддерживают изгнанных королей, не ставили нам палки в колеса и не сбивали бы цены на наше олово, мы могли бы жить еще лучше.

— Американцы нам угрожают, — вступил в разговор Энрике. — Они хотят вообще уничтожить Боливию на географической карте и разделить ее территорию между соседними странами. Но мы в знак протеста против такого «предложения» в марте прошлого года разгромили американское посольство в Ла-Пасе. От страха многие американские дипломаты удрали из Боливии. А нам чего бояться? Мы создали свои горняцкие народные дружины и вооружили их. Теперь нас голыми руками не возьмешь!

Энрике энергично махнул рукой, в его словах почувствовалась решимость. Глядя на Энрике, я вспомнил мужчину с пулеметной лентой вместо пояса. Таких, как Энрике, как Эмилио, которые пришли в рабочие ряды Боливии, многие тысячи. Они вырвались из-под власти шаманов и феодалов-помещиков, взяли в руки отбойные молотки, обучились грамоте и теперь смело вторгаются в жизнь, изменяя ее. Новые веяния все шире распространяются на боливийской земле, находящееся в самом сердце Южной Америки.