Владимир Маканин - Провинциал и Провинциалка

• Название: Провинциал и Провинциалка
• Автор: Владимир Маканин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59210-4

Виктору Ключареву слегка за тридцать, но он уже выбился в люди, удачно женился, родил двоих детей. Однако счастливый брак лишь внешне благополучен. Виктор ведет двойную жизнь – оказалось, для счастья недостаточно одной любви. И даже двух любовей… Валечка Чекина с детства обожала романы Бальзака, влюблялась скоропостижно и каждый раз – навсегда. Дважды побывав замужем, она, как мадам Бовари, продолжала поиск мужского идеала. Попутно раня тех, кто по-настоящему ее любил…

Маканин в повестях «Провинциал» и «Провинциалка» заставляет задуматься о древней и суровой природе человеческих чувств. Показывает удивительные судьбы и еще более удивительные характеры людей грешных и уязвимых, но прекрасных. Сначала их осуждаешь, а потом вдруг проникаешься невероятной симпатией и пониманием.

---

– Не переживайте, Иван Серафимович…

– Я?

– Не переживайте. Я почти знаю, что новой темы нам не дадут. Отделов много, разве мы лучше других?.. Дадут нам новую документацию по этой же теме и скажут – продолжайте с Богом! – И тут Ключарев делает маленькую умышленную уступку: – Так что будем еще спускаться, круг за кругом… Верно?

Но начальник угадывает, что это уступка, чуть ли не снисхождение, – и вспыхивает:

– Скажите, Виктор. В вашей жизни вообще есть что-нибудь интересное? Ну хоть что-нибудь?

Ключарев пожимает плечами.

– А где же интересное? Там?.. В вашем Старом Поселке?

– Да. (Да?..)

– А почему вы туда не поедете? Поезжайте. Живите там… Я в каждом молодежном романе читаю, как человеку надоела Москва, дряблые и развращенные городом люди, и человек взял в конце романа и уехал – кто в поле, кто в поселок. Словом, туда. К тем самым здоровым натурам, где так замечательно…

Ключарев помалкивает. Иван Серафимович обиделся, это ж понятно.

– А что?.. Поезжайте. Устройтесь работать, например учителем. И живите там себе на здоровье…

Ключарев молчит. Ведь не первый такой разговор. Ключарев улыбается, а затем говорит, правда, не слишком находчиво:

– Может быть, и уеду. Не знаю…

– Чего не знаете?

А тут уж Ключарев говорит, найдя слова. Хорошо говорит:

– Себя не знаю.

Пауза.

Ключарев поворачивается, чтоб уйти.

Вот именно. Чуткий и деликатный. Ну мямля, ну пусть. Да ведь и тот начальник хитроватого зама, Шилов, что ли, ведь тоже квашня. Мыльце на шильце. Вот именно… Иван хотя бы добр. Интеллигентен. Поболтать при случае можно. Уезжай, говорит, в свой Старый Поселок. Чудак!..

Ключарев приходит домой. Садится с Дениской за уроки. Жена что-то варит или жарит. А четырехлетняя Тоня всем мешает.

– Вот тебе бассейн. – Ключарев быстро черкает карандашом. – Бассейн емкостью… А вот тебе первая труба.

– Да я сам нарисую, – говорит Денис. – Плохо ты рисуешь. Наш школьный бассейн выглядит так…

Дениска рисует бассейн, две трубы и льющуюся воду.

– Мама говорит, что, когда ты учился, при вашей школе не было бассейна. Правда?.. Как же ты научился плавать?

– Я уже не помню.

– И в баскетбол вы не играли?

– Не отвлекайся.

Но внутренне Ключарев сыном доволен. Задача сложна. Ключарев заставляет Дениску решать двумя способами и учит выбирать оптимальный, это значительно выше школьных требований. Денис, как всегда, решает четко, логично и не без изящества. Иной раз Ключарев с настороженным удивлением вглядывается в его ясное лицо, пожалуй, слишком ясное и целенаправленное.

Звонит телефон.

– Не обращай внимания, не отвлекайся… Итак, объем вдвое больше.

– А скорость воды та же?

– Да.

Голос жены. Она у плиты, на кухне:

– Витя!.. Телефон надрывается – неужели не слышишь?

– Слышу. Мы заняты.

Появляется в дверях маленькая Тоня. Повод есть, она тут же врывается туда, где отец занимается с Денисом, и слегка шепеляво объявляет:

– Сисяс мама придет. Она сисяс руки вымоет.

– «Сисяс, сисяс», – передразнивает Ключарев, изображая строгость. – Сисяс я и сам могу.

Он берет трубку. Он вдруг подумал, что это Лида, с нее станется и сюда позвонить. Но нет – это Бусичкин.

– Виктор, привет.

– Привет.

– Что ты такое сказал сегодня Ивану (то есть Ивану Серафимовичу)? Он в страшной растерянности. Вызвал меня. Стал спрашивать о жизни. Об отношении к работе. И все на этаком чудовищно нервном уровне… И вдруг заговорил о том, какой у нас замечательный отдел. Какие мы все талантливые и дружные. К чему бы это?

– Не знаю.

– А вы-то с ним о чем говорили?

Ключарев улыбается:

– О Данте.

– О чем, о чем?

– Да ни о чем. Просто поговорили.

Ключарев вешает трубку. Дениска к этому времени уже решил задачу, и они с Тоней строят друг другу рожи.

– Майя! – кричит Ключарев жене. – Они ведь ели. Не пора им спать?

– Пора. Давно пора… Укладывай.

Ключарев и жена на кухне. Чай. То есть уже чай, и пьется он неторопливо, и дети уже спят, и тишина. «У самовара я и моя Маша», – как иногда шутит Ключарев, подчеркивая минуту… И верно: этот вечерний чай уж давно нечто большее, чем чай. Это точка спокойствия. Подчеркивая защищенность домашней крепости в минуту, когда дети спят.

– Дали читать схему. Торопят как на пожаре…

Майя рассказывает о своей работе – у них отчетный период. Ключарев понимающе кивает. Затем они говорят о Тоне и о гриппе в детском саду. Затем о деньгах. Три месяца не вносили за кооператив. Надо как-то изловчиться. Правда, детей приодели и обули.

– Идем спать, – говорит Майя, глаза у нее слипаются.

– Идем…

Спать-то спать, но Ключарев еще долго поворачивается в постели с боку на бок.

– Майк, а Майк! – трогает он спящую рядом жену.

– Что такое?

– Иван сегодня сказал мне, что, дескать, поезжай в Старый Поселок.

– Ну и что?

– Нет. Ничего особенного… Чудак!

Жена не отвечает, спит… В книжках, говорит, все в конце концов уезжают. И ведь с болью сказал, болело в нем что-то. Вот именно, Иван Серафимович. В книжках. Там, в книжках-то, драматургия. И идея, и цель, видимо, какая-то есть. Вот герой и уехал из большого города, оскорбленный и непонятый. А здесь ведь эпика. И никакой тебе драматургии. Просто живешь. Свое живешь, свое делаешь. И это ж какие беды и оскорбления должны обрушиться на человека, чтоб человек вдруг принял решение уехать. Если такие-то беды, то ведь и о более важном можно задуматься. Не только взять да уехать…

– Майк.

Жена спит. Ключарев тоже засыпает. Бараки. И белое жаркое лето. Пыль на дороге, выбеленная солнцем. Сонная ноздря водопроводной колонки, прямо посреди улицы… Слышно вдруг, как начинает ворочаться кто-то из детей. Дениска. Его кровати скрип.

Но и в Старом Поселке, если уж о начальстве, тоже жил кое-кто. А именно он – инженер Калабанов. Их гордость.

История с красными помидорами разыгралась, когда приехал представитель из Москвы. Весь городок слегка залихорадило. И старопоселковцы тоже заволновались – как-никак!.. Но наконец строящийся завод был осмотрен. Представитель из Москвы был доволен. Улыбался. А директор завода отер пот со лба и сказал:

– Теперь, может быть, ко мне домой поедем? – И он добавил, как бы пояснил этому влиятельному человеку: – Отдохнете. То есть по-домашнему. В гостинице ведь шумно.

Насчет шума в гостинице он преувеличил, гостиницы просто не существовало. И тут-то их, старопоселковский, Калабанов тоже вошел в разговор. Знай, мол, наших, поселковских. И вроде бы добавил, общего хлебосольства ради:

– Или ко мне поедем. В Поселок… Тоже не пожалеете.

Представитель из Москвы пожал плечами, рассмеялся – целых два предложения! – и, сея небольшую интригу, лукаво спросил:

– А кто что предложит?

Директор сказал про вкусный обед. Сказал про вид из окна на заснеженную степь и на замерзшую реку, когда рядом будет жарко потрескивать алыми чурками печь. Кажется, сказал про самодеятельность. И наверняка про подледную рыбалку – что еще можно предложить на уральской стройке?

И тут их, старопоселковский, Калабанов усмехнулся – не он ведь интриговал представителя, это представитель его. И когда тот, повернув начальственную голову, спросил: «Ну, а вы?..» – Калабанов еще раз усмехнулся и не без эффекта выдал:

– Все то же. Плюс красные помидоры.

– Свежие? – удивился представитель.

– Свежие.

А была зима.

Конечно, Калабанов знал, на что шел, – был у них в Поселке такой Коля Двушкин, их Мичурин. И еще вчера кто-то болтал, что Коля Двушкин как раз снял три ведра красных («уж таких краснющих!») помидоров со своего парника.

Так что Калабанов выиграл бой легко. Он не поддакивал и особенно не зазывал. Он только стоял сбоку, как и положено инженеру.

И вот представитель из Москвы в Старом Поселке, у Калабанова, – огонь в печке, чурки потрескивают, хозяйка ходит павой и чуточку суетится, чтоб водку, скажем, покрасивее поставить на скатерть. А представитель то ли проголодался, то ли просто озяб во время осмотра – словом, немного нервничает и все спрашивает:

– Откуда же свежие помидоры?

Калабанов на своем:

– Секрет.

И тут появляется (примчался шофер – шепчет) другая интрига, сама сплелась. Коля Двушкин был не просто ревнив, но еще и изобретателен в своем чувстве. Он понял так, что приглашение к Калабанову в гости и помидоры, с которыми он явится к столу, – все это лишь предлог, а суть, конечно же, в его, Колиной, красивой жене. Дескать, ее-то напоказ и надо представителю из Москвы.

– Да что же он не едет? – шепчет Калабанов шоферу.

Шофер тоже шепотком:

– Мнется что-то, понять не могу.

– Скажи ему, что я приказываю. И чтоб мигом!

– Есть!

Коля Двушкин такой приказ не то чтобы ожидал – предвидел. И потому тут же, еще до прихода шофера, собрал родню (а Двушкиных было немало) и устроил большую пьянку. Помидоры лежали на столе, а родичи уничтожали их под водку. «Щас, щас, – сказал Коля примчавшемуся шоферу, – не могу же я выгнать гостей». – «Каких гостей?» – «Да вот этих. Провожу их и приду». – «Да их вроде не было». Но Коля ему тут же рюмку водки в зубы, шапку в руки, шофер выпил – помчался.