Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1990 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №03 за 1990 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Верно, с этого котла и потянулась за Бурылиным сомнительная слава «чудака». «Вот, Николай, старшой брат, тот голова,— перешептывались люди.— А этот...» — и насмешливо крутили пальцем у виска. «Этому», младшему Бурылину, еще предстояло много лет удивлять сограждан — до самого заката своей жизни. (Бурылину шел 66-й год, когда он, получивший в свое время только азы начальной грамоты у дьячка, стал студентом Политехнического института. Дмитрий Геннадьевич регулярно посещал лекции и очень гордился зачетной книжкой.)

В «заварке» дела у молодого Бурылина поначалу шли хорошо. Но Дмитрий — в противоположность брату, который быстро преуспел на службе, женился на единственной дочери фабриканта Куваева и, приняв его фамилию, стал директором Куваевской мануфактуры,— двигался по жизни иначе. Он разбрасывался, увлекался, его буквально одолевали новые идеи и планы. За свою жизнь он освоил восемь производств, постоянно прибегая к займам. Фабрикант Бурылин часто сидел без денег, жену его одолевали кредиторы. А дни выдачи зарплаты рабочим превращались в сущий кошмар — приходилось срочно занимать деньги, гасить одни векселя, выдавать другие...

Его преследуют неудачи — пожар, взрыв парового котла, снова пожар,— но он не опускает рук.

Не успел Бурылин построить новую красильно-набивную фабрику (колориста для нее искал сам, путешествуя по Европе, один, без знания языка, и нашел), как неожиданно услышал, что российское военное ведомство вынуждено покупать в Англии обезжиренную хлопчатку — мешковину, которая шла на упаковку бездымного пороха. И тотчас у него явилась мысль организовать собственное производство. Он едет в Англию. Но как выведать секрет производства этой мешковины? Дмитрий Геннадьевич, получив разрешение посетить фабрику, смазал подошвы ботинок чем-то липким и вынес несколько ниток... Сторож фабрики свел его с мастером, который согласился поехать со своей семьей в Россию на три года.

Бурылин ликвидирует красильную фабрику и в тех же корпусах организует новое производство. Первая партия — брак, вторая тоже. Крах неминуем... Бурылин расторгает контракт, подозревая англичанина во вредительстве, и отдает дело в руки своих рабочих, которые успели присмотреться к работе иноземного мастера. Дело налаживается.

Так много лет плыл Дмитрий Бурылин в штормящем деловом море. Рабочие роптали: расценки низкие, грязь... Акты осмотров его фабрик свидетельствовали: «...помещение крайне тесно, темно и труднодоступно». Бурылин сознавал это, но переступить через себя не мог: ему нужны были деньги, много денег, чтобы выполнить задуманное.

«Возвратясь с фабрики, отец надевал старенький чесучовый пиджак и спускался в музей; вскрывались ящики с прибывшими новыми вещами... Отец каждую вещь осматривал, бережно обтирал концами рукава своего пиджака и ставил на предназначенное место. Отец весь был поглощен работой в музее и говорил: «Музей и работа в нем — это моя душа, а фабрика — лишь необходимость для существования всей семьи» (из воспоминаний С. Д. Кузьминой).

Дед Бурылина оставил после себя библиотеку. Образования он, как и внук, не получил, но грамоту знал. В архиве, к слову, сохранилась «Книга по постройке дома Диодора Андреевича Бурылина, написанная его рукой». Не библиотека ли деда дала Дмитрию толчок к собирательству? А может, поначалу это была обычная мальчишеская страсть к коллекционированию? Так или иначе, но в 1864 году в подвале родового дома Бурылиных Дмитрий начал создавать музей: рукописные и старопечатные книги, монеты, оружие... Этот год и считается годом основания историко-краеведческого музея в Иванове. Основателю его было тогда 12 лет!

С годами страсть к коллекционированию не утихла, как это бывает нередко, а, напротив, завладела Дмитрием Геннадьевичем целиком. Он много путешествовал — и по России, и по странам Европы. Бывал в Африке, в Иерусалиме, мечтал поехать в Америку, даже купил билет на пароход, но после гибели «Титаника» оставил эту мечту. Бурылин легко входил в контакт с людьми, их привлекала его внешность, его неподдельное восхищение произведениями искусства и, конечно, легкость, с какой он отсчитывал деньги за покупки... Так, в Австрии, добравшись до затерянного в горах монастыря бенедиктинцев, он купил редкостные книги и пергаментные свитки; в Италии, осматривая помпейские раскопки, приобрел несколько только что извлеченных находок, и среди них, видимо, знаменитую мозаику времен династии Флавиев (I век нашей эры) — «Петух»; в Брюсселе, на Всемирной выставке, сумел сойтись с ученым индусом — и потекли в Иваново-Вознесенск посылки из Индии. Вообще Бурылина чрезвычайно интересовала древняя культура Востока, религия и быт Индии, Китая, Японии; это нашло отражение в его коллекции: статуи Будды, фарфор, одежда, монеты...

Чутко следил Бурылин за всем тем, что сулило новые приобретения. Вот лишь несколько писем из его архива: князя Николая Щербатова, директора Исторического музея; П. Щукина, историка и коллекционера; Алексея Александровича Бахрушина, владельца литературно-театрального музея в Москве; студента Александра Левина, отправлявшего мумию из Каира в Иваново, купленную Бурылиным во время путешествия по Египту; О. Иокиша, владельца магазина «Старина и роскошь»; Андрея Васильевича Ноарова, священника Гавриловского посада, любителя-нумизмата. Этот список можно легко продолжить...

Если бы не расторопность Дмитрия Геннадьевича, на которую толкала его страсть коллекционера, не видать бы ивановцам и универсальных часов, которые сконструировал и изготовил парижский механик Альберт Биллете в 1873 году для одного из потомков знаменитого рода герцогов Альба. Часы эти после долгих странствий по Европе оказались в Петербурге ив 1911 году попали на аукцион. Мог ли Бурылин, ценитель всего необычного и прекрасного, устоять перед соблазном и не купить часы — единственные в мире? Они имели три независимых друг от друга устройства и показывали движение Земли и других планет вокруг Солнца (астрономическая часть), дни недели по четырем летосчислениям — григорианскому, юлианскому, иудейскому и магометанскому (хронологическая часть), поясное время для 37 городов пяти континентов Земли (географическая часть).

Часы, правда, были не вполне исправны, и, когда остановились, Бурылин долго и тщетно искал мастера. Только в 1943 году А. В. Лотоцкий, доцент Ивановского педагогического института, восстановил их. С тех пор диковинные часы идут без остановки.

Так в российской провинции стараниями Бурылина собирались непреходящие ценности. Но вот парадокс: с каждым приобретением за Бурылиным среди сограждан закреплялась недобрая слава человека, который проматывает состояние. Его не понимали многие, даже близкие люди. Впрочем, могло ли быть иначе в городе, который, по свидетельству писателя-народника Ф. Д. Нефедова, уроженца села Иванова, представлял такую картину: «Вознесенский посад, составляющий, так сказать, предместье русского Манчестера, при въезде поразительно походит на обыкновенное село; те же чумазые избы и избенки, крытые соломой и тесом, те же кабаки и дома, тот же неизбежный трактир с чудовищно пузатым самоваром на вывеске, рядом с какой-нибудь разваленной хижиной крестьянина встречается громадная фабрика с пыхтящим паровиком или большой каменный дом богача-фабриканта с шторными драпри на окнах. Прибавьте к этому базарную площадь с торговыми рядами, трактиры и бесчисленное множество кабаков, попадающихся чуть не на каждом шагу,— и перед вами налицо весь русский Манчестер с его внешней стороны».

Все знаменитые люди, приезжавшие в город, непременно бывали в хлебосольном доме Бурылина. Гостей за столом часто собиралось так много, что порой Дмитрий Геннадьевич украдкой спрашивал у дочерей: «А кто это?» Однажды гостил известный дрессировщик Анатолий Дуров. Он предложил купить его коллекцию, собранную во время гастролей. Бурылин купил и оказался обладателем, кроме прочего, многочисленных чучел разных животных и даже теленка... с двумя головами! Были в коллекции Бурылина и другие курьезы, например пузырек с темной жидкостью, надпись на котором гласила: «Тьма египетская»...

Можно, конечно, улыбнуться этой «тьме египетской», но, с другой стороны, разве не говорит эта всеохватность создателя коллекции о его свободном мышлении (может быть, благодаря отсутствию образования), о желании видеть музей как отражение всей мировой культуры, всего человеческого бытия — с книжной мудростью и предрассудками... Так, по крайней мере, воспринимает и толкует деятельность Бурылина-коллекционера один из членов нынешней Бурылинской комиссии, студент-историк Василий Когаловский. И такой взгляд, думается, имеет право на существование.

Собирал фабрикант Бурылин и нелегальную литературу. Как-то жандармы произвели обыск в музее. Бурылин доказывал, что хранит эти материалы для истории, просил вернуть — тщетно. Тогда он, не теряя времени, едет в Москву к генерал-губернатору. Вернулся довольный, получив разрешение на хранение нелегальной литературы в запечатанном жандармами ящике. Да еще расписку потребовали — в том, что никому о содержимом ящика говорить не будет. «Ничего,— усмехался Дмитрий Геннадьевич, рассказывая домашним о происшествии,— время может перемениться, и то, что сейчас запечатано, станет явным. Правда, все это вылетело мне в копеечку».