Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Сенаторов, кончай трепаться, сходи на кухню, закажи праздничный обед,— услышал я вдруг голос Мысловского.

Приказания начальства, даже самые абсурдные, обсуждать не принято. И хотя все прекрасно знали, что продукты в экспедиции практически кончились, я поднялся и побрел на кухню.

Хира-Тапа встретил меня на пороге грустной улыбкой. Я выдержал паузу, чтобы отдышаться — ведь любая прогулка на высоте 5500 метров сбивает дыхание, и внешне безразлично поинтересовался:

— Что у нас сегодня на обед?

— Райе, сэр,— развел руками повар.

— А хоть еще что-нибудь есть? — не терял надежды я.

— Блэкрайс, сэр,— последовал ответ.

Блэкрайс — от англ. «black rice» — так называли шерпы гречку.

Итак, наше праздничное меню состояло из риса с гречкой. И ничего изменить здесь было нельзя. О чем я и доложил начальству.

В ночь на третье апреля мы с Васей Елагиным долго не могли уснуть. В нашей палатке клеил себе теплообменную маску Женя Клинецкий. К этому моменту кашель замучил практически всех. Маска, похожая на респиратор, дыхание в которой происходит через металлическую сетку, помогает предварительно нагреть и увлажнить вдыхаемый воздух. Тогда-то в неспешном разговоре и возникла идея — попытаться «сделать вершину» в грядущий выход. Оправдывало это мальчишество, на мой взгляд, только одно: ребята хотели проверить боем тот самый восточный гребень Главной Канченджанги, который не дался японцам. Самый проблематичный участок траверса.

— Как ты считаешь, спросить у Иванова разрешение? — сомневался охрипший Елагин.

Спрашивать разрешение у тренера — значит делиться ответственностью. И всегда страшно получить в ответ «нет». Но и не сказать нельзя — дело-то нешуточное, от его исхода зависит слишком многое, может быть, даже успех всей экспедиции. Получится — честь и хвала. А если сорвется, если кто-то заболеет? Шел ведь всего 23-й день работы группы на горе. Выход на вершину на третьей неделе? Знаменитый Месснер, покоритель всех 14 восьмитысячников мира, акклиматизируется перед каждым штурмом не меньше шести-восьми недель. Кроме группы москвичей, никого на горе не будет. Кто подстрахует? Кто сможет прийти на помощь?

Короче говоря, Елагин, не удержавшись, все-таки сказал на следующий день Иванову, что они рискнут, если все будет хорошо, выйти на гребень. И ушел. Но я думаю, что Иванов в душе предвидел такой оборот.

Руководитель нашей экспедиции Эдуард Мысловский, удрученный бездеятельностью шерпов, попросил группу москвичей сделать дополнительную грузовую ходку наверх. Они, делать нечего, согласились. Переход лежал через трещины Верхнего ледопада и был, по словам всех альпинистов, самым трудным участком на пути к высотной базе. Они совершили его дважды, нагруженные кислородом и веревкой, и сумели выйти к 4-му лагерю.

На высоте 7600 метров все ночевали впервые и наутро отправились наверх по веревкам, провешенным группой Хрищатого. Место, где их предшественники сложили груз, показалось им не очень безопасным. Да и высоты для штурмового лагеря явно не хватало. Тогда они дошли до отметки 8200 метров.

Коротеев и Елагин с 7600 метров благоразумно надели маски. Шура Шейнов и Женя Клинецкий пытались выполнить всю программу без кислорода. Разница оказалась значительной — работать наравне с первой двойкой им было не под силу. Так, если Коротеев брал 15-килограммовый рюкзак, то Шейнову «хватило» 4—5 килограммов полезного груза.

На следующий день, смирив гордыню, вторая связка стала пользоваться кислородом.

Вынеся за два выхода наверх 10 баллонов, примус, питание и веревку, во второй половине дня 8 апреля они начали рубить площадку во льду на 40-градусном склоне. Скажу сразу, 40 градусов — это круто. Пятидесятиградусный склон, например, сверху кажется просто обрывом. Два часа изматывающего битья ледорубами, и некоторое подобие площадки готово. Правда, она все же меньше основания палатки, так что ноги свешиваются в пропасть, но полулежа устроиться в ней можно.

Об этом нам сообщил на вечерней связи Коротеев, а Елагин к этому моменту уже совершенно потерял голос.

— Спать будем с кислородом,— спокойно доложил Володя.

— Ребята, только не жалейте,— с тревогой в голосе отозвался Мысловский.

Они не жалели. Но больше, чем воздух, им сейчас нужно было питье. Ученые уверяют, что потеря влаги на высоте такова, что для компенсации ее необходимо выпивать в день 5—6 литров жидкости. Это в теории. На практике большой удачей считается, если удается натопить по 1,5—2 литра на человека.

В распоряжении наших альпинистов был чай, кофе и сухие спортивные напитки типа «Олимп», а также концентраты соков. Вкусные на равнине, они не очень-то шли на высоте. Хотелось чего-то шипучего, вроде лимонада. Но таких энергетических напитков отечественная промышленность не выпускает, а тратить валюту на подобную «ерунду» никто бы не позволил.

Ночь прошла, по оценке Василия, на «три с плюсом». Проснулись в скрюченных позах уже в половине шестого и начали сборы. Высотники говорят, что самое мучительное в горах — это пробуждение. И не только из-за головной боли и нежелания что-либо делать. За ночь потолок и стены палатки покрываются слоем инея в палец толщиной. От малейшего шевеления эта холодная гадость начинает сыпаться на лицо и руки, делая противной саму мысль о том, чтобы расстаться с нагретым спальником. Все происходит как в замедленной съемке — медленно разжигается примус, медленно надеваются задеревеневшие за ночь ботинки, медленно топится снег...

На время сборов отключили кислород, чтобы не запутаться в трубках от баллонов. Сразу дала о себе знать гипоксия — время от времени даже теряли сознание на доли секунды.

Воля — единственный стартер жизни на высоте. Включившись в работу, преодолев апатию, начинаешь забывать о своем состоянии, и тогда приходят силы.

На связи в 8.00 Елагин прошипел в микрофон, что они уже готовы к выходу. Хочет посмотреть, что там за перемычка между Главной и Средней вершинами. Теперь уже ни для кого не были секретом их намерения. Тем более что погода была благосклонна к альпинистам. Ветер в это утро уже не сбивал с ног, как накануне. Взяв по баллону кислорода и один запасной, они только к 10.30 смогли выползти из палатки, поставив расход 1,5 литра в минуту.

И, какая досада, на базовый лагерь налетел клочковатый туман. Только без пяти час мы смогли обнаружить их в подзорную трубу — красные и синие точки ползли по сужающемуся кулуару среди разрушенных серых скал. Ровно в 13.00 — штатное время связи, в эфир вышел Шура.

— Мы в 50 метрах от перемычки. Все нормально. Посмотрим, что там за гребень,— рапортовал Шейнов за вновь потерявшего голос Елагина. А затем стал успокаивать руководство. В 5-м лагере питание есть, ночевка нормальная.

Снизу зазубренный профиль восточного гребня Главной Канченджанги смотрелся сурово. И не очень-то верилось, что в оставшиеся несколько часов светлого времени им удастся найти проход в лабиринте скал.

Для себя ребята решили, что будут идти до трех часов дня, а потом повернут обратно. Однако, выйдя на перемычку, они неожиданно увидели с северной стороны гребня снежный карман. По этому пути четверка и подошла к предвершинному взлету. На вершину они поднялись в 15.30.

— Начинаем спуск,— раздался оттуда хрип Василия.

— Откуда?

— С вершины, шеф.

Они пробыли наверху полчаса. Фотографировались сами и снимали панораму лежащих у их ног Гималаев. Лишь далеко на западе в дымке угадывалась пирамида Эвереста.

Вторая ночевка на 8200 метров могла бы стать для них критической. Силы были на пределе. И они рванули вниз. Коротеев с Елагиным первыми подошли к 5-му лагерю, взяли часть личных вещей, которые здесь оставляли. Сзади подошла вторая связка. Елагин приказал Шейнову и Клинецкому завалить палатку, чтобы ее не трепал ветер, после того как они упакуют рюкзаки. А сам ушел вниз готовить питье.

Очевидно, перегрузка того дня, когда они пытались идти без кислорода, была слишком велика. Ребята двигались будто во сне. Завалить палатку не хватило сил.

В этот момент почти все обитатели базового лагеря, обступившие палатку Мысловского, откуда велся разговор, почувствовали, что экспедиция реально продвинулась к успеху. Москвичи не только разведали путь, они и отсняли его на черно-белую пленку. Через несколько дней отпечатки, сделанные оператором кино-группы Женей Голубевым в походной фотолаборатории, были вывешены для всеобщего изучения.

На «Могилу Паша» сыпался мягкий пушистый снег, когда уже в темноте мы услышали звон кошек о ледовую стенку, спускающуюся к бане. Вспыхнули софиты киношников, весь день готовившихся к съемке. Построившись в шеренгу, четверка победителей устало позировала съемочной группе Венделовского. Как бывает в таких случаях, возникла неловкая пауза и кто-то, желая заполнить ее, задал «журналистский» вопрос: