Анна Малышева - Коралловый браслет

• Название: Коралловый браслет
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-053104-2, 978-5-271-20811-9

Маша, молодая художница, изготовляющая коллекционных кукол, давно привыкла содержать семью – мать и младшего брата. Но мать умирает, а брат собирается жениться. Невеста Андрея, Зоя, избалованная девушка из состоятельной семьи, сумела полностью вытеснить из его сердца сестру, и Маша чувствует себя лишней. В свои двадцать семь лет она совершенно одинока, четыре года назад ее собственная свадьба была отменена из-за сопротивления близких. Теперь она никому не нужна. Но в ее жизни начинает происходить нечто необъяснимое.

---

– Но это же мамин подарок, – выговорила девушка после неловкой паузы. – Последний…

– Да ведь я прошу на несколько часов! – Анжела молитвенно сложила руки на груди и невольно поморщилась, когда халат натянулся на обожженном плече: – И даже не для свидания! Покажусь родителям и сразу верну!

– А что потом им скажешь, когда спросят, куда делся Васин подарок? – Маша неохотно расстегнула замок и протянула подруге тяжелый браслет, нагретый теплом запястья. Ей было жалко и тревожно выпускать его из виду, но отказывать дальше она не могла. «В конце концов, я ее обварила кипятком!»

Анжела просияла и, схватив подношение, спрятала его в карман халата, словно боясь, что его немедленно отнимут:

– Да неважно, скажу, дети куда-то засунули! Знаешь моих бандитов!

Она торопливо распрощалась и скрылась за своей дверью. Вернувшись в квартиру, Маша заперла оба замка и, устало ссутулив плечи, побрела умываться. Она легла спать, ругая себя за излишнюю мягкость и неумение отказывать. Девушка думала, что долго еще будет ворочаться в постели, перебирая в памяти впечатления бесконечного дня, но заснула почти мгновенно, стоило примять кулаком подушку, набитую гречневой шелухой, и пристроить в образовавшейся ямке гудящую голову. Мир исчез, перестал существовать, и она провалилась в темную яму, где не было даже сновидений.

* * *

Ее разбудил резкий звук, похожий на звон бьющейся посуды. Создавалось впечатление, что где-то рядом, за стеной, с размаху швырнули об пол поднос, заставленный чашками и бокалами. Маша недовольно застонала, не открывая глаз, пытаясь снова провалиться в сладкий черный сон, но вместо этого проснулась окончательно. В комнате было темно, проникавший сквозь задернутую занавеску свет уличных фонарей лишь намечал предметы, не освещая их целиком. Была ночь, или, может быть, еще вечер – девушка не могла понять, как долго спала. Щелкнув выключателем настольной лампы, она взглянула на будильник и ужаснулась. Шел третий час ночи. «Ну вот, проснулась в такое время, теперь вообще не усну! Что это, стекло где-то разбили?»

Маша полежала, прислушиваясь, но со двора (а теперь ей казалось, что разбудивший ее звук пришел именно оттуда) не было слышно ничего – в такой час по нему даже машины не проезжали. Зато до нее внезапно дошла волна ночной свежести, как будто где-то в квартире открылось окно. В следующий миг она, панически раскрыв глаза, уселась в постели. «Это же у нас окно разбили! У меня!» – поправилась она, и ей стало еще жутче.

Маша с детства жила на первом этаже и привыкла ко всем прелестям подобного существования. Каждое слово, произнесенное возле подъезда, ей будто вкладывали в ухо, от шума отъезжающих и приезжающих машин не было покоя ни утром, ни вечером. Днем на детской площадке звенели голоса и оглушительно стучал футбольный мяч, ночью зачастую раздавалась громкая музыка, которой украшали свои посиделки местные подростки. Ко всему она привыкла и ничто ее в целом не раздражало. Маша, подражая матери, старалась жить со всеми соседями в дружбе, и за всеми этими звуками для нее стояли конкретные люди, с которыми у нее были хорошие отношения.

Но не сейчас. Никто из соседей не мог бы разбить окно у нее в квартире. Да еще ночью. Да еще на другой день после похорон…

На всех окнах были решетки, довольно-таки заржавленные, но еще вполне надежные, хотя это не придало девушке храбрости. Она знала, что достаточно одного хорошего рывка, чтобы вырвать решетку из старой кирпичной кладки. Но уж это действие точно разбудило бы многих соседей, люди выглянули бы на шум из окон, чтобы как минимум взглянуть на свои машины, припаркованные во дворе. «Не может быть, чтобы воры на это решились! – сказала себе Маша, настороженно вслушиваясь в ночную тишину. – Такой риск, ради чего?! Что у нас красть?!»

Слух у нее был отличный, и все же она не могла различить ни одного подозрительного звука. Маша понемногу успокаивалась. Могло оказаться, что в окно швырнул камнем случайный пьяный прохожий, или оно само, неплотно прикрытое, распахнулось от порыва ветра и разбилось. Девушка решилась встать и на цыпочках прокралась в коридор, а затем, на всякий случай не включая света, на кухню.

Вздрогнув от холода, она первым делом взглянула на окно. Занавеска слегка надувалась от ветра, и особенно отчетливо слышался дробный стук дождевых капель, разбивающихся о жестяной слив. Только это и говорило о том, что стекла в раме больше нет. Решетка осталась на месте, Маша отчетливо видела очертания прутьев на просвет.

Девушка шагнула, и под ногами тут же захрустело стекло. Инстинктивно поморщившись, хотя сквозь подошвы тапочек осколки не прошли, Маша пробралась к окну и, не отдергивая занавески, попыталась рассмотреть, нет ли кого во дворе. В свете фонаря танцевала водяная пыль, дождь шел лениво и неохотно, то выбрасывая горсти капель, то повисая в воздухе душной моросью. Чуть поодаль, у бровки тротуара, выстроились темные машины. Ни у одной не сработала сигнализация, из чего Маша заключила, что удар был не таким уж оглушительным. «Мне сквозь сон показалось, что звук очень громкий!»

Было очевидно, что совершивший нападение успел скрыться и повторять попытку проникнуть в квартиру не собирается. Маша сделала такой вывод еще и потому, что увидела дворового пса Бобку, мирно трусящего через тротуар в направлении помойки. Этот буро-рыжий кобель, несомненно, имевший в своем активе некоего предка-сенбернара, интересовался двумя вещами на свете – едой и незнакомыми людьми. Первую он слепо и неразборчиво обожал, вторых терпеть не мог. Пес так неприветливо задирал верхнюю губу и щетинил грязную шерсть на мощном загривке, что чужакам становилось не по себе. Впрочем, не было случая, чтобы Бобка кого-то укусил. Догадливый и осмотрительный, как все дворняги, он старался ни с кем не конфликтовать, отлично понимая, что положение его, в общем, весьма непрочно.

«Если бы во дворе все еще был кто-то чужой, Бобка торчал бы напротив моего окна и скалился, и капал бы слюной в лужу, и ворчал. – Девушка проводила взглядом удалявшуюся в темноту собаку и перевела дух. – А страшно жить одной! Даже когда мама была в больнице, я все-таки не чувствовала себя так одиноко. А теперь я… Как наш Бобка!»

Проведя это неутешительное сравнение, Маша решилась наконец зажечь свет, чтобы оценить ущерб. Пол, покрытый истертым линолеумом, усыпали осколки стекла, они блестели на плите, на столе, всюду, куда падал взгляд. Девушка сразу увидела то, что произвело эти разрушения. Неподалеку от окна лежала половинка кирпича. Версия насчет порыва ветра мгновенно опрокинулась.

«Да и ветра никакого нет. – Она присела на корточки, с опаской рассматривая кирпич, словно он мог внезапно подняться с места и полететь в ее сторону. – Ну вот, начало новой жизни! Сколько мы тут живем, никогда ничего подобного, а стоило остаться одной…» Маша снова взглянула на часы, и ей стало вдвойне грустно. Прежде она могла обратиться к брату в любое время, ей бы в голову не пришло чего-то стесняться или бояться. Сейчас, когда с ним рядом была Зоя, даже простой звонок стал проблемой, не говоря уж о таком позднем… «Когда он при ней говорит по телефону, у него голос какой-то чужой, будто кто-то прикидывается Андреем, подражает ему! И все время такое чувство, что ему хочется положить трубку. В такие минуты кажется, что он меня больше не любит…»

Вытащив из-под раковины совок и веник, она смела стекло отовсюду, где успела его заметить. Завершить уборку Маша решила утром, на свежую голову. Оставалась проблема, как спать при открытом окне, пусть даже в другой комнате. Ночь была сырой и холодной, и девушка ежилась под наспех накинутой курткой. Выйдя в прихожую, она открыла дверцу стенного шкафа, чтобы подобрать какую-нибудь старую рухлядь и заткнуть окно. На самом виду, на вбитом в стену гвозде висела теплая куртка Андрея. В ней он ходил последние два-три года, до тех пор пока не встретил Зою. Вместе с новой девушкой у него появились новые вещи, более высокие запросы, и удобная, но совершенно немодная куртка больше его не прельщала. Маша сняла ее с гвоздя и с мстительным чувством заткнула оконный проем, закрепив плотную ткань по краям решетки.

– Спокойной ночи! – громко сказала она, стоя на пороге, словно куртка была частью Андрея и могла отвечать за своего бывшего хозяина. – Хоть на что-то пригодишься!

И закрыла за собой дверь.

* * *

Вероятно, виной тому, что Маша спала до утра как убитая, ни разу не перевернувшись на другой бок, был свежий воздух, которого в квартире оказалось в переизбытке. Куртка прикрывала окно только от дождя, а сквозняки разгуливали свободно. Однако проснулась девушка не от холода, а от назойливых звонков в дверь. Не дождавшись ответа, звонивший принялся стучать, так же настойчиво и энергично. Маша натянула на плечи теплое одеяло, под которым грелась всю ночь, и побрела в прихожую.