Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1971 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №10 за 1971 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Если все так просто, отчего б тебе самому не заняться этим бизнесом? — поинтересовалась жена.

— Здесь резервация племени навахо, она захватывает часть земли нескольких штатов. Это же государство в государстве! Здесь только индейцы имеют все права. Белые здесь подвергаются дискриминации. Знаете, здесь такое отношение к белым... — Он махнул рукой.

— Ты напрасно ругаешь индейцев, — вмешался в разговор третий член семьи — сын, юноша лет семнадцати.

— А кто их ругает? Разве я сказал, что они плохие люди? — так и подскочил отец. — Просто они слишком упрямы и чересчур вцепились в свои обветшалые традиции.

— А какими они должны были бы быть, по твоему мнению?

— Более лояльными по отношению к белым и постараться приноровиться к действительности.

— Что значит «более лояльными»? Значит, в старину, когда белые высадились на континенте, индейцам следовало добровольно пойти в рабство и работать на сахарных и хлопковых плантациях?

— И это было бы счастьем и для них и для Америки, — отозвался отец. — Прежде всего не нужно было бы привозить на эту землю рабов из Африки. Так что не было бы у нас сегодня негритянской проблемы. И кроме того, поработав некоторое время под .руководством белых, индейцы научились бы вести хозяйство, а позже стали бы полноправными гражданами Америки.

— Но ведь это мы у индейцев, а не они у нас научились выращивать картошку, помидоры, табак.

— Одной картошкой да табаком цивилизации не создашь, а поработав с белыми, через некоторое время они и сами стали бы приличными фермерами, — упорствовал отец, — и вдобавок настоящими американцами.

— Вы имеете в виду ассимиляцию? — спросил я.

— Да. Американский народ — продукт ассимиляции многих народов. Индейцы не пожелали примириться с логикой истории. Они пожалели, если так можно выразиться, свою кровь, чтобы создать человека, которого мы теперь называем американцем. Они хотели остаться неприкосновенными — за это история теперь и наказывает их.

Такая точка зрения на индейцев распространена в Штатах весьма широко.

Путешествуя по США, я видел массу памятников белым, погибшим от рук индейцев во время освоения «Дикого Запада». Но я не нашел ни одного памятника индейцам, защищавшим свою свободу и землю.

Крылатая поговорка о том, что история помнит только победителей, в США подтверждается безупречно. Но индейцы перестали терпеть такую трактовку прошлого и то положение, которое существует сегодня.

Белые утверждают, что язык индейцев примитивен. Навахо называют сахар «сладкой солью», а для обозначения дней недели у них есть только одно слово — «воскресенье». Понедельник называется «днем после воскресенья», суббота — «днем перед ним». Примерно по этому же принципу именуются и другие дни. В языке навахо нет и бранных слов. Зато в их языке только для обозначения оттенков красного цвета — сто двадцать два слова! Навахо обходятся без заимствований, говоря на своем языке не только об автомобилях, но и о кибернетике.

Белые утверждают, что индейцы не хотят жить «как все», даже будь у них деньги.

На второй день пути по резервации навахо мне довелось побывать в гостях у одного индейца. Хозяин — довольно зажиточный человек, он живет в обыкновенном современном доме. Тем не менее рядом с коттеджем он построил хоган и летние месяцы проводит в нем. Он показал мне коллекцию старинных денег. На многих старинных банкнотах и монетах США изображен индеец с томагавком или стрелами — дикий, враждебный.

— Видите, — усмехнулся хозяин, — мало кто из белых представляет себе индейца иначе.

В гостях мы задержались, и наступил вечер. На горизонте садилось солнце, вдали темнела какая-то мрачная крепость. Равнина вокруг поросла жесткой, высохшей травой.

— Завтра будет ветрено, — сказал хозяин, глядя на багряное небо, — не понимаю, зачем овец гонят в горы.

Мы посмотрели в ту сторону, куда глядел хозяин, но не увидели ни овец, ни людей, которые гнали их.

— Где же овцы? — поинтересовались мы.

— У белых зрение не так остро, слух и обоняние еще слабее, а все-таки индейцам даже и в голову не приходит считать белых низшей расой,— усмехнулся хозяин.

— Не все белые виноваты в тех обидах, которые нанесли вашему народу, — сказал я.

— Это верно, — согласился хозяин. — Люди на земле похожи на многоцветную радугу. Некоторые ее цвета переходят один в другой, но все же не сливаются — иначе бы не было радуги. Индейцы составляют в этой радуге определенную полосу, и никому не удастся стереть ее.

Индейцы не могут говорить без сравнений, а все сравнения находят в природе, которой органически сплетена их жизнь. Из соседнего дома доносилась песня. Я не понимал слов, но мелодия была славная и ясная.

— Это песнь о заходящем солнце, — пояснил хозяин. — Солнце должно слышать, что человек любит его и ожидает завтра его восхода.

По большей части индейские песни очень древни. В беге времени многие из них изменились, но дух старины сохранился. Песни индейцев не имеют ничего общего ни с ритмами музыки негров, некогда привезенных из Африки, ни с мелодичными ковбойскими песнями, ни с мелодиями века транзисторов. Они сохранились, не потеряв своего своеобразия.

На землю спускалась ночь. Пришло время прощаться.

— Белые предлагают нам цивилизацию, весьма похожую на неоновый свет — светит, но не греет, — сказал хозяин, глядя на рекламные огни мотеля в той стороне, куда лежал наш путь.

— В век космических полетов сохранить на нашей небольшой планете совершенно самостоятельную цивилизацию невозможно, — сказал я.— Культуры были, есть и будут различными. А цивилизация — продукт деятельности всех людей Земли.

— Мы и не стремимся изобрести свой индейский автомобиль, — согласился хозяин, — но у нас не должны отнимать право сохранить наш цвет кожи, наш язык и наши обычаи. Нам предлагают решить дилемму: некоторые, сочувствующие нам белые утверждают, что единственный выход для нас — это покинуть резервации, полу чить работу в городах и экономически догнать другие группы населения (а нам долго догонять даже негров!). Другие предлагают иной рецепт: они утверждают, что индейцы от рождения неспособны быть членами современного общества, и потому единственный выход для нас — упрямо держаться за резервации.

Отмечая 100-летнюю дату с того дня, как с правительством США был подписан мирный договор, индейцы навахо выбрали в своей резервации королеву красоты и отправили ее путешествовать по стране. Этим они хотели доказать, что навахо живы, что у них есть будущее, что индейцы не собираются исчезнуть с лица Земли, как исчезает в небе дымок, вьющийся над вигвамом...

Перевела с литовского А. Верман

Хроника службы летчика-испытателя Михаила Комарова

Жизнь! Это самый великий дар природы, и только от человека зависит, как он его использует. Миша, Михаил Михайлович Комаров полюбил летное дело. Все его стремления, все порывы были направлены на то, чтобы овладеть искусством летчика, летчика-испытателя! Прочтя «Хронику службы Михаила Комарова», читатель узнает не только его целеустремленную и мужественную жизнь, но и частично поймет сложность, многогранность профессии летчика-испытателя. Я уверен, что наша смена, которой мы передаем эстафету летчиков-испытателей, должна быть такой же настойчивой и целеустремленной, каким был Михаил Михайлович Комаров. Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР К.К. Коккинаки Он жил тридцать три года. (Похоже на начало сказки: «И жил он тридцать лет и три года...») И если уж следовать сказочной традиции, надо бы добавить — жил счастливо. Но вот это категорически утверждать нельзя. Потому что Михаила Комарова нет. А кто, кроме самого человека, может решить бесповоротно — счастлив он или нет?

Он летал семнадцать лет — больше половины жизни. И только восемнадцать минут из многолетней службы Комарова были отмечены репортерами: его участие в воздушном параде над Домодедовом в 1967 году и десятиминутный полет в стратосфере в октябре того же года, который принес абсолютный мировой рекорд.

Он оставил на земле немало друзей. И следующая короткая хроника составлена из их рассказов. Эти рассказы о том, как Комаров стал летчиком, а затем и испытателем, и еще о том, что значит быть испытателем современных скоростных машин.

Алик Муравьев, летчик-испытатель:

— Мы встретились на Пушкинской площади, в 3-м Московском городском аэроклубе. Был сентябрь 1953 года. Всю зиму занимались теоретической подготовкой и с нетерпением дожидались весны, когда должны были начаться полеты. Правда, нас, в то время десятиклассников, не покидали некоторые опасения — весной же предстояли экзамены на аттестат зрелости. Но, видно, в семнадцать лет энергии хватает на все.