Марсель Мижо - Сент-Экзюпери

• Название: Сент-Экзюпери
• Автор: Марсель Мижо
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Книга рассказывает о жизни Антуана де Сент-Экзюпери (1900-1944), известного французского писателя.

---

– Бензин!

Другой утвердительно кивает головой и повторяет:

– Бензин.

Больше они ничего друг другу сказать не могут. Сент-Экс пытается жестами осведомиться, в каком направлении лучше всего взлетать. Удовлетворившись своей интерпретацией жестов, он залезает в кабину.

Плохо уравновешенный самолет тяжело бежит по взлетной дорожке. Летчик с опаской то и дело «пробует», как он «отвечает». Но вот уже конец дорожки, а за ней раскинулось неровное, кочковатое поле. Самолет мчится со скоростью ста километров в час. В последнюю минуту летчику все же удается оторвать его от земли. Самолет тяжело подымается, как бы колеблется десятую долю секунды, затем теряет скорость, заваливается и врезается в землю.

Из-под груды обломков высвобождают потерявшего сознание Прево. У него перелом ноги. Легко отделался! Сент-Экс спасся лишь чудом: он весь в крови, у него сломана нижняя челюсть, несколько проломов черепа, поломана левая ключица, он весь изранен. К тому же у него сотрясение мозга, и ему угрожает заражение крови. Несколько дней он находится в коматозном состоянии. Но крепкий организм превозмогает недуг.

Еще раз судьба милостива к Антуану. Он выбрался из такой переделки, попав в которую обычно и костей не собрать! Правда, как память о случившемся, у него остался анкилоз левого плеча. Это лишало его возможности выпрыгнуть с парашютом в случае необходимости. Не исключено, что это обстоятельство и сыграло не последнюю роль в его преждевременной смерти. Однако он не потерял трудоспособности, не утратил ни на йоту живости ума.

И все же нельзя не заметить, с каким легкомыслием Сент-Экзюпери приступал к осуществлению трудного перелета. Профессиональный летчик не должен ничего упускать из виду. Между тем Антуан не потрудился даже проверить количество налитого ему в баки бензина. И в отношении направления взлета положился на указания какого-то сторожа аэродрома. Да и неизвестно еще, поняли ли они друг друга. Что до Прево, то он, видимо, положился на «познания» Сент-Экса в иностранных языках.

Объяснением случившемуся до известной степени может служить угнетенное состояние, в котором многие годы находился Сент-Экзюпери. Душевная травма не излечивалась, он искал «отдушину», какого бы то ни было морального удовлетворения, пустившись в этот безрассудный рейд. Основании для таких глубоких переживаний, по существу, не было или, вернее, их надо искать в самом Антуане. Известно, до чего он был мнителен. А ведь в действительности никто из товарищей по Линии никогда не отрицал, что Сент-Экс хороший, опытный летчик, иногда, правда, немного рассеянный, но чрезвычайно опытный.

Так, всем известны страницы, посвященные Гийоме в «Земле людей», опубликованные еще ранее в виде очерка в газете «Энтрансижан» от 2 апреля 1937 года. Свидетельства очевидцев, присутствовавших при встрече двух товарищей, когда Гийоме только что вырвался из ледяного плена Анд, дополняют то, о чем ни словом не обмолвился Сент-Экс. Между двумя летчиками произошел следующий краткий обмен словами:

Гийоме. Лежа в снегу, я тебя видел, но ты меня не замечал...

Сент-Экс. Откуда же ты мог знать, что это я тебя ищу?

Гийоме. Кто, кроме тебя, решился бы в горах летать так низко?

В устах Гийоме, несомненного авторитета в вопросах летного мастерства, только что явившего пример непоколебимого мужества, эти слова звучат не только как похвала смелости, но и как безусловное признание моральных качеств товарища и его мастерства летчика.

Однако в летном деле не одно только мастерство или смелость являются решающими. Сент-Экзюпери обладал столькими замечательными качествами, что для биографа было бы непростительно оставить в тени и его недостатки.

28 марта на самолете Сент-Экса доставляют в Нью-Йорк. В аэропорту собрались его встречать друзья, и среди них Гийоме, прибывший сюда в связи с подготовкой регулярного сообщения гидросамолетами Франция – США. Сент-Экса устраивают сначала в гостинице «Ритц-Карлтон», а затем его приглашает отдохнуть у себя один из его американских друзей, генерал Доновен. Антуан с радостью покидает шумный отель. В тихом комфортабельном домике генерала Доновена с видом на Ист-Ривер к нему быстро возвращается вкус к жизни и потребность в какой-нибудь деятельности. Он начинает приводить в порядок свои черновые наброски, заметки, статьи, очерки, опубликованные в разное время. Жан Прево, находящийся проездом в Нью-Йорке, часто навещает его и знакомит с директором издательства «Рейнал Хичкок» Кертисом Хичкоком, между издателем и Сент-Экзюпери заключается соглашение, по которому писатель обязуется сдать в кратчайший срок новую книгу. Придумано уже и название будущего произведения, или, вернее, название, под которым оно появится в Америке: «Ветер, песок и звезды».

Гватемальская катастрофа, чуть не окончившаяся трагически, благодаря счастливой развязке вернула Сент-Эксу бодрость духа, веру в свою звезду. Как только Антуан чувствует себя достаточно окрепшим, он прощается с радушным хозяином и возвращается во Францию, к сестре в Агей.

Можно было бы подумать, что происшествие, чуть было не стоившее ему жизни, заставит его на некоторое время утихомириться и он поведет оседлый образ жизни. Но куда там! Этой мятущейся душе совсем не свойствен покой даже самого милого пристанища. Покоем он может наслаждаться только в гомеопатических дозах. Чтобы творить, повторяем, ему надо поддерживать в себе постоянное беспокойство. А гватемальская встряска, напомнив ему о том, что он смертен и, как всякий смертный, нуждается в средствах к существованию, побудила его серьезно взяться за перо. К тому же Сент-Экзюпери хорошо понимал, что все его заготовки, как бы он их ни обрабатывал, не составляют еще целостной книги. Для этого нужно широкое обобщение. Добиться этого можно, лишь объединив все в одно органическое целое. «Затянуть все в один узел связей», как он выражался. Богатое, насыщенное содержанием произведение, составленное из отдельных очерков, требовало напряженного усилия.

И он снова пускается в скитания?

Во время морского плавания на трансатлантическом лайнере ему хорошо работалось. И вот он едет в Швейцарию, пробует работать на маленьких пароходиках, циркулирующих по Женевскому озеру. Это ему не всегда удается. Тогда он сходит на берег на ближайшей остановке.

У Антуана возникает настоятельная потребность вновь окунуться в мир своего детства. Он едет сначала в Сен-Морис де Реманс, а затем к Маргерит (мадемуазель из «Земли людей»), живущей теперь в маленькой деревушке департамента Дром.

– Ты знаешь, – говорит он ей, – я пишу о тебе в моей книге.

– О боже! Что только вы не выдумаете! Может быть, выпьете немного белого вина и закусите сыром?

Тонио с радостью пьет вино и ест сыр,

– У вас были такие чудесные волосы! Ах, какое несчастье?

«Земля людей» написана частично в Нью-Йорке, на океанском лайнере, в Агее, в Швейцарии, в Париже в кафе «Де Маго». Но где бы Антуан ни находился, процесс творчества у него всегда сопровождался душевными муками – результатом требовательной строгости к себе.

Сент-Экзюпери жил как бы в постоянном творческом трансе. В какой бы обстановке он ни находился, он всегда предавался глубоким размышлениям: думал и в то же время наблюдал. Мысли роятся у него в голове, скачут, переплетаются. Он то и дело вынимает записную книжку и заносит в нее что-то.

Больше всего его мучает вопрос, как добиться, чтобы мысль была донесена до читателя, ибо язык – источник недоразумений. Причину этому он видит в том, что мысль прогрессирует быстрее, чем язык. Созданные давным-давно понятия ничему больше не соответствуют. Поэтому часто так трудно объясниться. Но если в разговоре обмен мыслями, общение могут иногда состояться вопреки несовершенству языка, литература от него в полной зависимости.

«Я не могу дать понять людям, какое удобство создалось бы для них при соответствующем выражении мысли. Ведь не могу я дать понять тем, кто жил до Декарта, какую ясность приобрел бы для них мир, если бы они были приобщены к некоторым понятиям... Однако ни один „Декарт“ (разве что только Маркс) не научил людей тому, что дело идет о значительно более общей истине и что человек может все же понять человека».

Вопрос этот – вопрос выражения мысли – он связывал со становлением человека:

«Современный человек по сравнению с пещерным не представляет собой биологического прогресса. Воспитание имеет приоритет над образованием. Создает человека воспитание... Имеет значение не багаж (образование), а орудие, которым его схватываешь... Что толку в политических учениях, ставящих себе целью добиться расцвета личности, коль скоро нельзя предвидеть, какой тип человека при этом возникает? Кто народится?.. В нашем обществе к обычному воспитанию прибавляется постоянное и действенное воспитание рекламой. Промышленность, основанная на прибыли, стремится – путем воспитания – создавать людей для жвачной резинки, а не жвачную резинку для людей. Так, из необходимости придать цену „автомобилю“ родился оболваненный маленький пижон 1926 года, воодушевлявшийся только в барах, сопоставляя фотографии различных кузовов машин. Так, фильм вылепил из лучшего во вселенной человеческого теста пустую и глупейшую из глупейших диву...»