Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1974 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №02 за 1974 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

«1968 год. Работали в «Черноморе» на глубине около 14 метров по 4—6 дней. Сетью кабелей и шлангов был привязан тогда наш подводный дом к плавбазе и полностью от нее зависел.

1969 год. Удалось уже 13 дней пробыть на глубине 24 метров, но автономность дома все еще была весьма ограниченной: даже акваланги заправлялись на плавбазе.

1970 год. «Черномор» испытан на горизонте 30 метров.

1971 год. 51 день работал экипаж на глубине 15 метров. Это было второе по длительности погружение после американского экипажа в эксперименте «Тик-тайт»...»

В 1972 году была поставлена задача уверенного освоения тридцатиметрового рубежа, предельного для конструкции «Черномора». Сначала опустили один экипаж под командованием физика Игоря Сударкина. Он пробыл на морском дне три недели. Второй экипаж проработал на глубине 24 дня. Его возглавлял как раз Владилен Николаев.

Шла вторая неделя их работы, когда разыгралась непогода. Шторм трепал плавбазу как игрушечный кораблик. Море плясало дикий пенный танец. Но ведь между «Черномором» и поверхностью, на которой крутились водяные смерчи, — тридцатиметровый пласт. Неужели волнение раскачает его? Раскачало. «Черномор» кренило то в одну, то в другую сторону,

«Черномор» знал непогоду и неполадки, трудности и неудачи, но главное — вопреки всему он знал успех. Каждый раз и люди и материалы оказывались прочнее, крепче любых испытаний.

Успешные результаты шестилетних опытов сделали возможным нынешний международный эксперимент.

Утром над Маслен-Носом как ни в чем не бывало засияло солнце. Правда, «трап кандидатов» — лестница, вырытая в склоне горы тремя кандидатами наук Владиленом Николаевым, Борисом Кельбалихановым и Владимиром Павловым, — стал непроходимым, как непроходимой и непроезжей стала единственная сухопутная дорога на «материк». Ничего не поделаешь: глинистые почвы. Но море было безмятежно-спокойным, как будто и не бушевала эта ночная гроза.

Шли пятнадцатые сутки от начала погружения «Черномора» — последние сутки эксперимента. Через несколько часов состоится его всплытие. Потом он пробудет еще на поверхности около полутора суток — срок, необходимый для декомпрессии его обитателей. А уж потом наступит самое счастливое: встреча акванавтов.

Но доколе этого еще не произошло, работы продолжаются и продолжается обычная жизнь лагеря экспедиции.

В обеденный перерыв мы сидим за столом, изготовленным Борисом Кельбалихановым: кусок пенопласта, сквозь который продета железная палица солнцезащитного зонтика. Здесь, около палатки гидрооптиков, самое прохладное место на мысу. Те же кандидаты, что вырубали трап, выбирали и площадку для своей лаборатории по-над морем, на крутом берегу, осененном деревьями. Правда, чтобы поставить палатку именно так, а не иначе, пришлось потрудиться: половина ее нависла над пустотой — понадобились длинные деревянные опоры. Зато теперь с моря она кажется висящей в воздухе, и ее называют «воздушным замком». Вообще экспедиция началась со стука топоров и молотков: до появления советских и болгарских ученых мыс был практически пустынен.

Вот в этом особенность ученого-экспедиционника. Помимо талантливой головы, он должен иметь крепкие, мастеровитые, талантливые руки, которыми он умел бы делать все: поставить палатку, сложить тяжеленный многометровый кабель, сварить уху, промыть товарищу рану, вдеть нитку в иголку и даже изготовить трафарет «Шелф-Черномор-73» с фигурой акванавта (майки с этим знаком носят все в нашем лагере).

Вторая особенность, прямо вытекающая из первой, касается человеческих характеров. В научной экспедиции не уживется белоручка, так же как не уживется выскочка, зазнайка, эгоист, мизантроп. Здесь надо всем остальным первенствует товарищество.

Жизнь складывается таким образом, что, если один не подставит плечо другому, постарается отлынить от трудной работы, остановится или, по крайней мере, затормозится все дело. Вот почему, когда спрашиваешь, например, члена отряда гидрооптиков Владимира Павлова о каком-нибудь человеке, в ответ слышишь: «Не знаю, я с ним не был в экспедиции». Или, напротив: «Знаю — был с ним в экспедиции».

Владилен Николаев, начальник отряда, как обычно, во всякую свободную минуту хватается за книжку: большой любитель литературы. Он чуточку тяжеловесный, малоразговорчивый человек. Но это пока вы для него чужой. За немногословностью, сдержанностью скрываются душевная доброта и деликатность. За все время жизни в лагере я ни разу не слышала, чтобы он повысил голос, а между тем его распоряжения выполняются безукоризненно: дисциплина держится не на слепом повиновении, а на сознательном товариществе и чувстве долга. Отсюда атмосфера доброжелательства «без поддавков», строгости без придирок, мужественных и одновременно (как ни странно покажется это слово, тут оно выражает точный смысл) ласковых отношений. Самая прекрасная рабочая и жизненная атмосфера из всех, что встречались.

Опасна ли их работа?

Владилен рассказал одну водолазную историю — так, вспомнилась к случаю (он сам, помимо того что ученый-физик, еще и водолаз 2-го класса).

Это было на Балтике. Одного из работавших под водой подняли на поверхность в бессознательном состоянии: у него оказалась баротравма — повреждение легкого (крайне редко, но это случается). Срочно требовалась декомпрессионная камера. Такая камера есть нынче на обеспечивающем судне «Академик Орбели», а тогда ее не было. Товарищи быстро достали машину — и в город, в Клайпеду. Сумерки давно сгустились, в Клайпеду приехали поздно вечером. Учреждения закрылись. В каком медицинском заведении есть камера, неизвестно. Машина металась по городу на страшной скорости; уже не часы — Минуты решали дело. Помчались в порт: может быть, там на каком-нибудь судне есть барокамера. На пустынной улице увидели человека, идущего по направлению к порту. Остановились, подхватили его, чтобы расспросить по дороге. Случайный прохожий оказался единственным в городе специалистом-физиологом, спешащим на судно, которое уходило в рейс на месяц. Оно было оборудовано барокамерой.

— Задержали судно?

— Нет. Расписание вещь серьезная, его так просто не нарушишь.

— А как же?

— Поместили товарища в барокамеру, а встретили уже через месяц, здорового и невредимого.

Отряд гидрооптиков обеспечивал научную программу эксперимента «Шелф-Черномор». Ученых интересовали статистические закономерности оптического поля. Если объяснить это в двух словах, то речь идет о том, как ведут себя световые лучи, отражаясь от вечно изменчивых плоскостей движущихся водных слоев. Это имеет серьезное теоретическое, да и прикладное значение, но это совсем особая тема. Так вот, данные доставляли акванавты. Но то была лишь часть работы акванавтов.

За время пребывания в подводном доме они должны были выполнить ряд заданий, связанных и с гидрологией, и с биологией, и с физиологией, и даже с социальной психологией.

У телефона на КП расположился Азаря Джалдетти, доцент Пловдивского университета.

— Вопрос второй. К кому из членов экипажа вы обратились бы к первому в случае необходимости? Повторяю, к кому из членов экипажа...

Павел Боровиков записывает на другом конце провода. Первая группа вопросов была задана в самом начале эксперимента. Теперь прошло две недели. Вопросы примерно те же, но динамика ответов на них покажет изменения, происшедшие в психологической атмосфере коллектива.

— Вопрос седьмой. Кому из членов экипажа вы могли бы доверить личные тайны и переживания? Повторяю...

Проблема совместимости — одна из самых значительных, когда речь идет о длительном существовании какого-то человеческого коллектива в условиях полнейшей изоляции от обычного мира. Разные характеры. И в нормальной-то жизни отсюда может проистекать непонимание, несогласие. А здесь, в подводном доме, под многометровой толщей, отделяющей пятерых от всего человечества?

— Характеры? Павел Боровиков, командир экипажа, — человек принципиальный, требовательный. Бортинженер Александр Подражанский — скромный, чуткий, всеобщий любимец, из тех, кого называют «скрытыми лидерами». Водолазный специалист Олег Куприков исключительно трудолюбив, страстно увлекается живописью...

Даже в этих лаконичных портретах советских акванавтов, нарисованных руководителем медицинской программы исследований, кандидатом медицинских наук Василием Гриневичем, — разные краски. А если принять во внимание не только разные склады характеров, но и разные национальности, как это происходит в нашем случае и будет, очевидно, происходить впредь? Ведь недаром при эксперименте присутствовали наблюдатели из ГДР и Румынии, исписавшие целые блокноты. Научная общественность этих стран самым живым образом заинтересована в присоединении к подобной работе в ближайшем будущем.