Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1974 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №07 за 1974 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Эти наблюдения говорят о том, что «пищевое» толкование реакции рыб на свет, хотя и не лишено оснований, все же не объясняет ее до конца. Большинство ученых в последнее время склоняется к мысли, что в этом случае над «кормным рефлексом» доминирует так называемый «исследовательский» — тот, который И. П. Павлов называл рефлексом «что такое?». Павлов писал, что ежеминутно всякий новый раздражитель вызывает соответствующие движения, чтобы лучше, полнее познать этот раздражитель. Исследовательский рефлекс лежит в основе чувства самосохранения и свойствен всем живым существам. В том числе, естественно, и рыбам.

Выяснилось, что имеет значение не только яркость фонаря (слишком сильный свет, например, заставляет рыбу держаться подальше), но и длина волны источника света, то есть цвет лучей.

Так, наблюдения показали, что ставрида лучше идет на оранжевый свет, синий горбыль — на зеленый и синий; килька предпочитает белый. Некоторые ученые считают, что кальмары реагируют на фиолетовые лучи, другие же вообще отрицают наличие у них цветового зрения. Стайные рыбы вроде бы любят зеленый свет, однако опыты показали, что есть среди них и такие, которые совсем безразличны к цвету, лишь бы светило. По некоторым наблюдениям, черноморская сайра чаще тянется к белому свету, хотя в Охотском море эта же рыба больше «любит» красные области спектра.

Вообще же чувствительность рыбьего глаза чрезвычайно высока и изменяется в широких пределах. Советский исследователь В. Протасов разработал оригинальную методику определения световосприятия у рыб. Он сконструировал прибор, способный регистрировать и во много раз усиливать биотоки, возникающие под действием света в зрительном нерве. Выловленной рыбе вводят в нерв микроэлектрод и, освещая ее разными источниками света, записывают кривые биотоков. Оказалось, что у рыбы, обитающей в приповерхностных горизонтах моря, шкала световосприятия близка к человеческой; у более глубоководных рыб она несравненно уже. Объясняется это тем, что с глубиной солнечный свет становится беднее длинноволновыми (красными) компонентами и вообще резко ослабляется.

Исследования «светового феномена» рыб ведутся сейчас во всем мире... А пока идут научные споры и ставятся лабораторные и «полевые» эксперименты, источник света становится орудием лова рыбы.

И тут вроде бы все ясно: свет помогает ловить рыбу — да здравствует свет! Наука пусть себе занимается своими тонкостями, а если вдобавок выдаст какие-нибудь рекомендации — еще лучше. Но вопросы, и довольно нелегкие, все же возникают. Не жестоко ли, точнее, не слишком ли грубо человек будет вмешиваться в жизнь моря, созывая его обитателей в искусственные косяки специально для того, чтобы их выловить? Известна ли точно та грань, где интенсивный лов превращается в хищнический?

Задуматься над этим стоит хотя бы потому, что науке хорошо известен предел рыбопродуктивности Мирового океана и промысел подходит к нему на внушительной скорости. Опасность состоит в том, что, достигнув предела, человечество навряд ли сможет сразу остановиться. Ну а имея в руках такие производительные способы, как лов на свет, остановиться еще труднее...

С другой стороны, искусственное сдерживание технического прогресса тоже кажется задачей сомнительной, да и нереальной. Как же быть?

Думается, дело все же не в самом новом способе лова. Известно, что биологическую продуктивность морей особенно подрывают переловы отдельных видов рыб. Если бы были хорошо известны запасы сельди, горбуши, трески, скумбрии, ставриды, можно было бы, оперативно меняя стратегию отлова, хозяйствовать в морях и океанах более разумно. К сожалению, о перелове мы узнаем лишь тогда, когда он уже произошел. С камбалой, например, так случилось дважды: накануне первой мировой войны, когда для рыбных ресурсов в целом никакой угрозы еще не было, и в 30-е годы (запасы возобновлялись в военные годы: рыбаки выходили в море куда реже обычного). Вот здесь-то может оказаться весьма кстати избирательность лова на свет. Ведь отдельные виды реагируют на него по-разному, и если количество особей какого-либо вида начнет сокращаться, это можно будет заметить гораздо раньше, чем при обычном промысле, и принять эффективные меры.

В Северной Атлантике сельдь в массовом количестве пожирают пикша и треска — очевидно, здесь лучше в первую очередь отлавливать этих хищников. И опять-таки решить задачу во многом помогла бы соответствующая «световая политика».

А вот еще один аспект. Рачок черноглазка, как установлено, охотно идет на очень яркий свет, в то время как рыба его избегает. Появляется возможность наладить промышленный лов этого вида планктона, запасы которого в океане огромны.

Будущее рыболовства именно в подобном совмещении науки и практики.

Раскрыв тайны «светового феномена», как и других загадок поведения рыб, наука сделает еще один шаг на пути превращения Мирового океана в разумно регулируемое хозяйство.

В. Шикан

Честер Хеймс. Беги, негр, беги!

Он все еще был нетрезв. Более того, он был пьянее обычного.

Ледяной обжигающий ветер свистел на 5-й авеню, распахивая его плащ, но ему и в голову не приходило застегнуться, настолько он был разгорячен.

Проклиная все на свете, он брел в сторону 37-й стрит. От ветра его худое, с резкими чертами лицо побагровело, безумные глаза шарили по сторонам. Вид у него был просто страшный.

На 37-й стрит ему пришло в голову, что с того момента, когда он был здесь в последний раз, что-то изменилось. Он уставился на часы, но сообразить, сколько времени прошло с тех пор, не мог. Во всяком случае, сейчас часы показывали 4 часа 38 минут. «Неудивительно, что улицы пусты, — подумал он. — Все порядочные люди спят крепким сном в своих теплых постелях...»

Потом он отметил про себя, что на углу в автомате-ресторане «Шмидта и Шиндлера» погас свет. Проезжая здесь недавно на машине, которую потом неизвестно где бросил, он видел рабочих из ночной смены. Он точно помнил, что горели не только торшеры, но и верхний свет, а сейчас все огни погашены.

В нем почему-то зародилось необъяснимое подозрение. Потянул на себя стеклянную дверь ресторана. Она на замке. Прижался носом к витрине. Лампочки искусственной новогодней елки отражались в блестящей хромированной стойке и пластике столов. Его изучающий взгляд скользил по начищенным кофеваркам, стаканам для коктейлей, тостерам, холодильникам...

Никакого признака жизни.

Он постучал кулаком по двери: «Эй, откройте!»

Никого.

Тогда он достал пистолет. Слегка покачиваясь, завернул за угол и направился к черному ходу.

Они увидели друг друга почти одновременно. На негре поверх синего форменного костюма коричневый халат, на руках перчатки, на голове темная фетровая шляпа.

Полицейский сразу понял, что этот негр из ночной смены. И тут у него возникла совершенно бредовая идея, будто его машина украдена, хотя он просто-напросто забыл, где ее поставил. Белому вдруг показалось, что это именно так: машина украдена.

Негр увидел приближающегося белого с пистолетом в руках, который нетвердо держался на ногах. Первой его мыслью было: «Не миновать беды! Каждый раз, когда я поднимаю наверх мусор, появляется откуда ни возьмись пьяный белый и начинает приставать...»

Здесь, наверху, он был один. Его напарник Джимми спустился в подвал, где грузил урны с мусором в подъемник. А толстяк Сэм, наверное, пошел к холодильнику, чтобы взять парочку жареных цыплят на завтрак; там ему нипочем не услышать крика о помощи, даже если бы были выключены холодильные установки, а тут этот с неба свалившийся белый размахивает перед его носом своей «пушкой», как будто он шериф из Алабамы. «Пока мне кто-нибудь поможет, он сто раз отправит меня к ангелам»,— подумал негр.

Он намотал на руку толстый кабель, в другую взял ключ от лифта. «Пусть только попробует поднять свою пушку, я тут же трахну его по черепу».

Но у этого белого был грозный вид, он ничем не походил на тех пьяных, которые обычно появлялись здесь. Выглядел он мерзко. Такой подстрелит негра и даже не чихнет. Шляпа была сдвинута на затылок, светлые волосы свешивались на лоб. Даже на расстоянии Луки разглядел его неестественно раскрасневшееся лицо и жестокие глаза.

Белый стоял прямо перед ним, широко расставив ноги; от него сильно несло перегаром. Правую руку с пистолетом он сунул под плащ.

Луки был одет легко, но его прошиб пот. Кто двадцать лет проработал ночью, знает, что в такой час всякое может стрястись, особенно если ты черный.

— Послушайте, мистер, я не хочу никаких неприятностей! — сказал он тихо.

— Не двигаться! — рявкнул на него белый. — Сойдешь с места — получишь пулю!

— Да я и не двигаюсь, — сказал Луки.