Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Место, где стоит наша центральная усадьба, историческое: здесь в 1921 году состоялось так называемое «сенное сражение»: бандиты отобрали у аратов заготовленное ими на зиму сено, а воины Сухэ-Батора вступились за бедняков. Небольшая эта стычка стала началом великого сражения...

Сейчас, видите, здесь целый городок с учебным комбинатом, школой, гостиницей, клубом, медпунктом... Недавно построили восьмидесятиквартирный дом. А что вы думаете? Две трети ребят, пришедших на работу в Шаамар, — холостяки. Только за последний год здесь сыграли много веселых свадеб. Каждая свадьба, каждое новоселье не просто личное дело двоих. Это начало новой жизни, нового семейного уклада — так мы на это смотрим. Ну а где семья, там, понятно, возникают новые заботы: ясли, детсад, бытовые учреждения...

Парни и девушки расспрашивали о Москве, Ленинграде, Киеве, где многим из них довелось побывать, добрым словом поминали советских специалистов, которые помогли госхозу выстроить мастерские. Почти у каждого из них был друг в Советском Союзе.

Когда мы уже сели в машину, ребята запели. Молодые, сильные голоса долго неслись сквозь ночь и степь. Они летели рядом, словно стремясь обогнать нас и друг друга. То была песня о лихом наезднике, которого верный конь несет прямо к солнцу. И я подумала, что в сердце каждого из этих трактористов, комбайнеров, агрономов живет всадник. А еще — поэт и певец.

В теплом ночном воздухе песня звучала как-то особенно широко и просторно. Чистый запах сена и напев этот долго еще ощущались рядом, когда наш «газик» мчался далеко по дороге в город Сухэ-Батор...

* * *

Мы стояли у Золотого родника. В высоком небе кучились белые облака. Пахло мятой и нагретой землей. У наших ног журчала живая, пронизанная солнцем вода.

Вдали отсвечивали купола старинных кяхтинских соборов. Пограничный город Кяхта, полтора века связывавший Запад с Востоком, был уже совсем близко. Пройдена монгольская часть пути.

...Рассказывают, что путешественники прошлых веков соблюдали своеобразный ритуал: завершив половину маршрута, они низко кланялись, благодаря судьбу за путь пройденный и призывая благословение на грядущий.

Поклониться пройденному пути и впрямь было не грех. Потому что это значило поклониться Монголии, ее земле, ее небу, ее людям...

Л. Неменова

Праздник в Сомоне

Табакерка, которую радушно предлагает мне Самсэрэн, отец хозяина юрты, очень красива: темный, почти черный агат с еле заметными светлыми разводами, похожими на прожилки листьев. Крышка ее из нефрита. Из нефрита же сделан мундштук изящной старой трубки с длинным, чуть изогнутым чубуком, в самом низу которого привешен крошечный серебряный колокольчик. Трубку курит Самсэрэн; мне он учтиво предложил из агатовой табакерки понюшку табаку.

Всем, кто собирается ехать в монгольскую глубинку, я советую брать с собой нюхательный табак. Обычай нюханья табака, некогда широко распространенный и у нас, но нам с вами известный только из книг, в Монголии процветает. И понюшка табаку весьма часто становится превосходным поводом к разговору, особенно если имеешь дело с почтенными немолодыми людьми.

Я беру щепоть табаку, а сама тем временем осматриваю юрту. Посреди высится на очаге с раскаленными углями котел: угощение — монгольский чай и баранина — будет, видно, скоро готово. Шкафчик для посуды и полки окрашены в яркие, живые цвета: голубой, зеленый, оранжевый. Ярко расписан и невысокий столик, на котором расставлены окованные серебром деревянные бокалы для здешнего хмельного напитка архи и стопки пиал для чая.

Юрта выглядит так, словно Самсэрэн и его семейство живут в ней, не трогаясь с места, много лет подряд. К моему удивлению, я узнаю, что на это место семья Самсэрэна прикочевала три дня назад. Услышав удивленный возглас европейского гостя, которому заведомо известно, что один переезд равняется трем пожарам, Самсэрэн смеется и пытается объяснить мне, что ничего трудного в переезде нет. Поставить такую юрту — час работы.

Тут кстати будет вспомнить, что в Монголии существуют фабрики, вырабатывающие стандартные юрты, с каркасом из алюминия и пластмассы. Но стены юрты, укрепляемые на этом каркасе, — из традиционного войлока, ибо его не заменить ничем. Современную юрту гораздо легче собирать и разбирать, да и в перевозке она легче.

Сомон (это значит «уезд») Зерег, по которому я путешествую, площадью своей равен примерно половине какого-нибудь воеводства (области в Польше. — Прим. ред.). Живет здесь 2300 человек, главное занятие которых — животноводство. В их ведении огромное стадо — 120 тысяч овец, не считая крупного рогатого скота: коров и яков-сарлыков, одного из самых важных домашних животных в хозяйстве кочевника.

Нас ждет традиционный монгольский праздник «надом», посвященный двадцатилетию основания сомона.

Вокруг степь. Со всех сторон горизонт сжат горами: серо-стальными, синими, голубыми, кирпично-оранжевыми, охряно-красными. Во время краткой остановки я отрываю хрупкую, ломкую веточку харагана, растения, кустами которого усеяна степь. Хрустит под ногами трава. Пронзительный запах травы, разогретой солнцем, так густ, что кажется: курится степь ароматом. В вышине кружит, распластав тяжелые крылья, одинокий ястреб. Вдали пасется стадо овец, верблюды цвета... верблюжьей шерсти, а точнее говоря — «кофе с молоком», вздымают маленькие свои головы с выпуклыми глазами, всматриваясь в чужих людей удивленным, разумным взглядом.

Круглые крыши юрт, вырастающие на глазах, несколько каменных, но тоже в форме юрт, зданий — это уже центр сомона. До места праздника остался какой-то час лути.

На месте надома собрался чуть ли не весь сомон. Множество грузовиков, полно «газиков» и даже автокар, осиливший трудности путешествия по степи. Традиционный обо — холмик из камней с развевающимся над ним флагом Монгольской Народной Республики обозначает старт и финиш первого, самого азартного состязания надома — скачек. Но это не просто скачки, а скачки детей. Старцы в живописных халатах дымят длинными трубками. Фоторепортеры столичной и местной печати проверяют последний раз аппаратуру. Улан-баторский художник Одон, приехавший в сомон в творческую командировку, стремительно покрывает эскизами страницы своего блокнота. Вот-вот появятся первые наездники. Многие люди, приставив ко лбу козырьком ладони, всматриваются в степь налево от полукруга грузовиков: оттуда примчатся ребятишки на конях.

Облако пыли, едва различимое сначала, как пятнышко на фоне синего неба, увеличивается на глазах и густеет, как дымовая завеса. Радостный крик несется отовсюду: зрители подбадривают ездоков. Первый этап соревнований — трасса в тридцать километров. Кони вытянулись в струнку, копыта их словно не касаются земли. Глаз не в силах ухватить момента, когда первый из них достигает финиша. Фигурки детей как бы слились с конями. Рядом скачут тренеры и болельщики, нахлестывая своих жеребцов. Из общей толпы вырываются победители. Кони ржут, разгоряченные бегом. Именно кони, как мне объясняют, и есть главные участники соревнований: хозяева их остаются на заднем плане. И в тот момент, когда первый скакун вырывается к обо, яростный крик толпы переходит в стройный хор.

Кони один лучше другого. Гривы их и хвосты заплетены в косы, чтобы не развевались во время скачек. Седла и уздечки богато изукрашены серебром. А рядом с конями — как бы напоминая о современности — мчатся мотоциклы. Рев их моторов заглушает иной раз конский топот. Пыль столбом над степью, тянется за каждым всадником. Всадники несутся наперегонки, обгоняют машины, словно стараются доказать преимущества коня перед механизмами в степных условиях.

Напротив здания сомонных властей среди деревьев расставлены подковой столы. За столами калейдоскоп, от которого у меня слегка кружится голова, — разнообразие цветных дэли, монгольских халатов, перепоясанных яркими поясами. Роль хозяина и распорядителя берет на себя товарищ Лапсан, депутат Великого Народного Хурала. Справа от него заместитель министра сельского хозяйства. Рядом со мной сидит советский специалист, много лет работающий в Монголии, пожилой уже человек. Он-то мне и объясняет массу неизвестных мне тонкостей спортивных соревнований. Длятся они со вчерашнего дня.

За мной и вокруг меня сидят почтенные старцы в дэли. Это ветераны войны и Герои Труда. Перед ними стоит на столе хапчык — бочонок с кумысом и отхор — черпак из рога, покрытый резьбой. Столы ломятся от баранины, чешских вафель, монгольского сыра, советского шампанского, немыслимого множества конфет, похожих на наши «тянучки».

В центре площади военный оркестр взрывается тушем. Начинается барилдан — традиционная монгольская борьба. Советский инженер с полным знанием дела объясняет мне, что это последний этап отборочных соревнований. Состязались сто двадцать четыре борца. В финал вышло восемь пар. На борцах — коротенькие штаны, заток шоток — жилет — чуть пониже лопаток и высокие сапоги. На головах шапки. Победитель получит высокий колпак.