Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1975 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №08 за 1975 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Тень вертолета скользнула по плоским белым берегам залива, по густо-зеленой неподвижной воде. Поппыли озера, похожие на старые потускневшие зеркала. Они переходили, как бы переливались одно в другое...

Бисен Абишев снова протянул листок: «Полуостров Бузачи. Пролетаем Большой Сор».

Вот, значит, как выглядят соры, соленые озера, часто непроходимые ни для людей, ни для техники. А между тем Большой и Малый Соры занимают многие километры полуострова...

Между озерами мелькнула буровая. Пилот выбрал местечко посуше на краю буровой и, не глуша мотора, едва коснулся земли. Молодой геолог выпрыгнул, провалился по колено в серую студенистую массу. Вертолет взмыл — на поверхности остались глубокие вмятины от колес...

И снова замелькали озера, словно заполненные талым снегом. Скоро должна была появиться буровая Алексея Ивановича. Этот большой, добродушный человек был возбужден предстоящей встречей: не виделся со своими ребятами целый отпуск. Отдыхал на родине, в Ростове, соскучился даже по этой земле, хотя, казалось бы, как можно скучать по ней?

Навстречу Алексею Ивановичу ласково бросился мохнатый беспородный пес. Из вагончиков вышли парни, мускулистые, загорелые. Выбежала светловолосая девушка. Это была повариха Шура.

— Алексей Иванович, заждались вас...

Прошли в вагончик. Уселись на кроватях, застеленных байковыми одеялами. На стене висел осколок зеркала, под ним стоял стакан с сухими камышинками.

— Это мне ребята дарят, — сказала Шура. — Да что за цветы, пыль одна...

Волочаев очистил стол от книг, достал свою записную книжку, Бисен Абишев — свой блокнот, подошли ребята, и начался разговор о том, как завтра — без приключений — перебросить тракторами буровую на новое место.

...Похоже, я попала на Бузачи в переломный момент его жизни. Что-то подобное — только в больших масштабах — переживал в 1961 году и Центральный Мангышлак. Тогда нефтяные фонтаны ударили в Жетыбае и Узене. Много лет работали комплексные экспедиции, прежде чем установили, что земля эта, скрывающаяся в раскаленном мареве пыльных бурь, богата нефтью и газом, фосфоритами и самородной серой, марганцем, железом, медью. Сегодня желто-серое тело Мангышлака иссечено колеями машин. Колеи сплетаются в клубок возле буровых, языки пламени тают в белесом от жары небе, нити труб тянутся сквозь пески к горизонту...  (По трубопроводу Узень — Гурьев — Куйбышев мангышлакская нефть идет к берегам Волги. Там часть ее вливается в нефтепровод «Дружба». Огненные факелы скоро перестанут быть приметой Мангышлака: рядом с промыслами вступила в строй первая очередь завода, перерабатывающего попутный газ. (Прим. автора.)

Скоро голоса в вагончике смолкли. Бисен Абишев торопливо зашагал к вертолету. Вышли из вагончика Волочаев и ребята. В дверях стояла Шура.

— Хоть дыню-то попробуйте! — крикнула она.

Но главный геолог только махнул на прощанье рукой.

Тень вертолета накрыла вагончики, фигурки людей, рядом с которыми застыла собака, и заскользила по матово-блестящим сорам.

Последней остановкой был Каражанбас, тот самый Каражанбас, который порадовал геологов первыми фонтанами и где уже велась промышленная разведка нового нефтяного района.

II

Город Шевченко лежал вокруг бухты неширокой белой подковой. Он смотрел на море, на силуэты кораблей у горизонта, слушал шум прибоя и гулкое хлопанье парусов, вбирал в себя синеву и свежесть Каспия...

Я поднялась на самую высокую точку берега, на мыс Меловой. Сложенный из светлого известняка, мыс резко обрывался в море; у подножия его громоздились каменные глыбы. В двух шагах от башенки заброшенного маяка вдоль берега тянулся проспект многоэтажных домов, и на одном из домов, напоминающем раскрытую книгу, был установлен громадный шар нового маяка. На другом конце бухты серебрились на солнце «самовары» опреснительных установок.

На улицах, ведущих к набережной, стоит терпкий запах йода. Дорожки петляют в зелени можжевельника, среди корявых стволов лоха. Металлические трубы тянутся вдоль посадок, и тонкая струя воды уходит в рыжую сухую землю. Веер питьевого фонтанчика блестит на солнце. Палевые, розовые многоэтажные дома подступают со всех сторон. Лоджии, лоджии, галереи — кажется, что жизнь выплескивается из домов прямо в тенистые дворы...

Несколько лет назад экономисты подсчитали, что на человека, который приезжает жить и работать в Шевченко, уже затрачено более 20 тысяч рублей — квартира, школа, больница, магазин и самое главное — вода. Сегодня он приезжает в город, где есть все необходимое для жизни...

В Шевченко и сейчас можно отыскать тех, кто помнит, как в 1958 году по зимнему пустынному бездорожью из Красноводска на мыс Меловой добиралась комсомольская автоколонна. Мангышлак встретил первых строителей снегом и пронзительным ветром. Раскинули палатки. Вырыли землянки. Морского порта, естественно, не было, причала тоже, пришлось оборудовать перевалочную базу в порту Баутино — за сто с лишним километров. Проложили трассу. И хотя этот путь был неудобен — сколько грузов перевезли по нему в свое время! Эта бело-желтая дорога стерта ныне до известняка... Когда утихли зимние штормы, к мысу подошло первое судно со стройматериалами, люди разгружали его, стоя по пояс в ледяной воде. Потом устроили временный причал. Груз пошел в основном через море. Вырос поселок из брусчатых домов, монтажники прокладывали из пустыни к поселку трассу 52-километрового водовода...

Вода. Это была проблема проблем. Как строить на земле, где нет ни одной реки, ни одного пресного озера?

— Я здесь с 1959 года, — вспоминает Борис Михайлович Борисов, руководитель первой стендовой лаборатории «Мангышлакэнергозавода». — Помню время, когда питьевую воду привозили танкерами из Баку. А под боком — Каспий... Правда, один литр каспийской воды содержит 13,5 грамма солей. Несколько лет мы бились с этой горько-соленой водичкой, пытаясь опреснить ее. Работали на той установке, что отдана сейчас нашей лаборатории для опытов... И вот теперь говорят про Шевченко: единственный крупный в мире город, живущий на опресненной морской воде...

В кабинет Борисова, где мы беседуем, ежеминутно заглядывают молодые сотрудники. «Теперь здесь все моложе меня», — неожиданно бросает Борис Михайлович, словно вдруг увидел себя глазами постороннего человека. И эта фраза как бы открывает тебе, что в его скупом рассказе спрессовались годы труда.

В опытной лаборатории Борисов показал принцип действия опреснителя. Он оказался удивительно прост: морская вода в установках кипит, отдавая пресный пар; он-то и нужен для получения дистиллята, абсолютно чистой, без солей влаги. Соли оседают на вводимую меловую взвесь. «Принцип чайника, — сказал Борисов, — запатентован как русский способ». Источник энергии — атомная станция. От нее работает ТЭЦ, а от ТЭЦ — опреснители. Опресненная вода проходит еще долгий путь, прежде чем стать питьевой. Для жителей Шевченко эта вода стоит 4 копейки за кубометр, как и везде в стране, на самом же деле она, конечно, дороже.

— Мы постараемся сделать ее дешевле, — говорит Борисов. — Надо научиться извлекать из сбросовых рассолов полезные соли натрия, калия, магния, йода, брома, которыми богата морская вода. Вообще масштабы работ здесь удивительные... Они-то и привлекают людей к Мангышлаку. Вот, скажем, сейчас сконструировали опытную, работающую на дизеле установку для опреснения соленой подземной воды...

Борисов находит на столе среди бумаг фотографию. Пустыня, колючки, два верблюда с тощими задами, палатки и светлое здание опытной станции.

— Это на Устюрте, в трехстах километрах от Шевченко. Сейчас испытываем. Если пойдет — большая подмога чабанам будет.

Воды Каспия, опресненные в Шевченко, уже поят частично два города нефтяников, стоящих в глубине пустыни, — Новый Узень и Жетыбай. Построили опреснительную установку и в Красноводске. И вот эксперимент на Устюрте. Камень брошен. И от него начинают расходиться круги по безводным закаспийским степям...

Борисов проводил меня до калитки лаборатории. Постороннему человеку здесь легко было затеряться среди труб, установок, машин. Мы петляли по дорожкам, обсаженным акациями. Деревья были высокие — им уже 15 лет! Они бросали кружевные тени на землю, шелестели листьями. Борисов вдруг сказал, что он из Одессы и вообще-то был моряком. Я удивилась: редко приходилось слышать, чтобы моряки бросали море. «Я не бросил, — возразил Борисов, — просто решил подобраться к нему с другой стороны». Он засмеялся, сощурил светлые глаза, взглянул на опреснительные установки, светившиеся на солнце. Их было много.

В новых микрорайонах пока жарко и голо, как в степи, расстилающейся за домами. Тонкие саженцы клонятся от горячего ветра, редкие листья покрыты серой пылью. А в центре города, в первых микрорайонах, дыхание пустыни гаснет в густых зарослях. Старожилы Шевченко говорят, что пыльные бури теперь не свирепствуют с такой силой, как прежде, и уже редко среди дня ходят машины с зажженными фарами. Летом в зеленых дворах градусов на десять меньше, чем на открытых землях... Первые саженцы привозили в город самолетами. Потом в дендропарке стали выращивать свои растения, чтобы иметь возможность наблюдать их рост и получать семена, уже знакомые с особенностями мангышлакской земли. Когда ходишь по дендропарку среди ярких цветов, тенистых акаций, зеленых факелов биоты, узловатых стволов карагачей и серебристого лоха — забываешь, что рядом пустыня. Под каждое дерево рыли яму, привозили почву — и деревья шли в рост. Сегодня этот дендрарий уже мал для исследователей, и через несколько лет в Шевченко, между микрорайонами, раскинется ботанический сад площадью в 40 гектаров, с дендрарием, где будут собраны растения чуть ли не всех географических зон.