Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1975 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №09 за 1975 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Гена, иди к большому выступу.

— Володя, как самочувствие?

— Гена, двигай к «луже» воздуха...

Из акваланга обычно выходит воздух и скапливается на «потолке» — там, где рельеф льда образует арки.

— Не кричите вместе, вы не на оперной сцене... — Обычно Вадим очень сдержан, но сейчас волнуется даже он.

— Володя, как? Приготовили. Мотор... Стоп.

...Эта лунка расположена на припае, там, где морской лед сросся с ледяным островом.

— Под водой это выглядит так, — объяснял мне потом Грищенко, — стена, чуть скошенная внутрь, уходит на двадцать пять метров в глубину, а вокруг — льды раз в десять тоньше. Таким образом, у нас сразу под рукой и лед морской, и айсберг...

Мы шли с Грищенко по острову. Володя был каким-то непривычным для меня — в тяжелой полярной одежде, черная борода покрылась белым инеем, и его поставленный звонкий голос на морозном воздухе звучал глухо.

— Мы погружаемся до конца стены, потом заплываем под днище острова, метров на шестьдесят, к точкам наблюдения. Над нами — ледяное дно острова... Конечно, там работать трудно. Во-первых, большое удаление — не всплыть сразу, если будут неисправности в снаряжении. Ведь надо вернуться на кромку, потом только всплывать наверх, к лунке. Во-вторых, там темно. За год наблюдений мы выяснили, что остров утоньшается. Вот такой здоровый, ни конца ни края, вроде бы ничто не сможет его сломить или раздавить... Оказывается, нет. В течение лета под воздействием солнечных лучей он тает сверху, тает и снизу — вода делается теплее... в основном за счет стекания воды, смыва частиц...

У нас в различных точках наблюдения закреплены реперы на рельефе. И вот смотрим — увеличивается зазор или уменьшается. За год остров стаял в нижней части на полметра...

Мы прилетели сюда через полгода после того, как здесь высадили научную станцию. До нас толщину островного льда знали предположительно. Первыми ее определили мы. Собралось все начальство, на связи стоял Гена. Я погружаюсь. Смотрю на глубиномер: 10, 15, 20, кромка не кончается, наконец, на двадцать пятом метре стена обрывается, начинается закругление. Захожу под днище; пошел влево, пошел вправо, прошел дальше — вижу, рельеф ровный, всхолмлений, выступов нет. Потом уже мы исследовали его с противоположного борта, с углов... Плоский, как стол. Так и называют подобные айсберги — столообразный дрейфующий остров. Но есть айсберги со сложным рельефом. Наш остров — это, вероятнее всего, материковый лед, точнее, часть его. Пришел в океан, видимо, с канадского арктического архипелага. Такие айсберги образуются между островами, их ломает, увлекает течение, выносит в открытый океан. И они уходят в свободное плавание...

— Ну хорошо, — прервал я его, — необычный дрейфующий айсберг, ну, уникальный... Но все ли ваши исследования можно проводить на таком льду?

— Вот в том-то и дело, что далеко не все... В Арктике в основном преобладают льды обычные, морские — их миллионы, с толщинами от двух до пяти метров. Они-то и выходят на трассу Северного морского пути, запирают проходы кораблям. Такие массивные острова, как наш, неопасны для судоходства. Их в океане всего несколько, к тому же, попав на трассу, они ломаются, садятся на мель: глубины там небольшие. Помнишь, как разломало остров, на котором базировалась СП-19... Его вынесло с канадских берегов на юг, к нашим берегам, и тут-то он сел на мель. По-моему, это было северо-восточнее островов Де-Лонга... Сел на мель, царапнул одним углом о дно — и тридцатиметровой толщины остров стал крошиться...

Я вспоминаю, как вчера начальник СП-22 Павел Тимофеевич Морозов говорил мне, что такие дрейфующие острова ценны как долгая научная точка — база. Ведь завоз людей, техники, имущества — все связано в основном с авиацией. Нужна хорошая взлетно-посадочная полоса.

Ледяной остров — это и основная база самолетов высокоширотной воздушной экспедиции «Север». Отсюда летают в самые отдаленные от береговых баз «точки».

Кроме того, остров с самолета хорошо заметен среди обычных льдов... Иногда, чтобы проследить путь дрейфа, льды маркируют, а тут, регулярно наблюдай сверху, можно проследить дрейф острова. Айсберг, — рассказывал Павел Тимофеевич, — стал как бы индикатором движения ледовых масс. В марте 1974 года остров находился на 78° 10" северной широты. Сейчас, через год дрейфа, — на 83° 39" северной широты. А долгота по меридиану сохранилась — 189°, почти та же, что и была. Остров делает зигзаги, петли и все-таки держит курс на полюс. А если вдруг резко повернет на юг — пути дрейфа неисповедимы, — вместе с островом ледовые поля тоже двинутся на юг. Значит, надо следить за передвижением полей, проводить учащенную ледовую разведку, чтобы заранее предупредить, какая будет ледовая обстановка на трассе Северного морского пути, какие льды придут на трассу... Но для этого их надо изучать. И не только снаружи, но и под водой, чтобы выяснить, к примеру, как влияет подводный рельеф на дрейф...

Мы с Володей Грищенко, перешагнув через трещину на пологом спуске, оказались на морском льду.

— Вот наш домик стоит на краю острова, — говорил Володя, — перед нами на десятки миль обычные морские льды, выходи и взрывай лед. Погружайся...

Подошли к лунке, которая была наполовину завалена торосами, и вода в ней покрылась свежей коркой льда.

— Таких лунок у нас вокруг много, но сейчас опасно в этих местах погружаться, идет подвижка. Ты под водой — и вдруг захлопнет сверху льдиной, закроет лунку...

В этом году мы впервые работали в полную полярную ночь. Ну, чтобы были тебе понятны условия, в которых мы работаем... Зимой температура морской воды около —2, а летом она повышается чуть-чуть, до —1,6... Так что под водой летом не теплее, а зимой не холоднее. А если говорить о видимости подо льдом, то света там всегда мало, и мы привыкли работать при электрических лампах. Единственное неудобство — на поверхности зимой очень холодно...

Нам навстречу идет гидролог-астроном. Вместе с ним заходим в его палатку, которая тоже стоит на морском льду. Посреди лунка, над ней лебедка.

Глядя на голубую воду, спрашиваю у гидролога Юры, какая глубина.

— 2600 метров.

— Почему же у аквалангистов под лункой 3 тысячи?

— Это было два дня назад, за это время Мы сдрейфовали на 7,5 мили.

— А как вы определяете дрейф?

— Я предпочитаю астрономическим методом... по небесным светилам.

В самолете пахло ухой. Борис Баранов, радист, со знанием дела кладет в большую эмалированную кастрюлю лавровый лист, перец, добавляет соль, пробует на вкус, нарезает лук и опускает закатанные рукава... В самолете восемь человек, и каждый занят своим делом, поэтому знакомство происходит не сразу.

С СП-22 я улетал так неожиданно, что даже не успел попрощаться с ребятами как следует. Николай Иванович Блинов буквально втиснул меня в Ли-2, и, пока я соображал, куда бы приткнуться среди аппаратуры, самолет уже набрал высоту. Остров остался где-то позади, а с ним и несостоявшиеся встречи.

Весь правый борт самолета занимала похожая на торпеду емкость для горючего. На ней лежали спальные мешки, унты и шубы. И над всем этим висела складная палатка. Левый борт был занят гидрологическими лебедками на полозьях, газовыми баллонами, приборами. У переборки пилотской кабины — двухконфорочная электроплита, обеденный стол, бак для воды, ящики с продуктами. Чувствовалось, что участники экспедиции долго находятся вдали от баз, а иногда им приходится жить и на дрейфующих льдах.

В тесном проходе стоит Валерий Лукин, руководитель отряда. Светлоголовый бородач большого роста. Ему двадцать восемь лет. У него внушительный вид полярника и звонкий, юношеский голос.

Из валенка торчит охотничий нож. Однажды вместе с напарником Валерий должен был высадиться на лед и быстро пробурить его, проверить толщину. Самолет на секунду остановился, и, когда Валерий выпрыгнул, ногу зацепило за лямку моторного чехла, и Валерия тащило по льдине триста метров. С тех пор он дал зарок не иметь дела с перочинными ножами...

В научной группе, кроме Валерия Лукина, еще двое: гидролог Олег Евдокимов и ледовый разведчик Илья Павлович Романов, самый старший в самолете и по возрасту, и по опыту. Когда он появляется — закрывает собой весь дверной проем. Достаточно одного взгляда» чтобы безошибочно угадать в нем матерого полярника. С крупными чертами лица, молчаливый и основательный, он похож на крестьянина, который однажды пришел поглядеть на полюс, да так и остался здесь. Сейчас он появился в дверях пилотской, чтобы подлечить Олега Евдокимова, который очень стесняется своего простуженного состояния. Олег отводит в сторону добрые и грустные глаза, берет маленькую таблетку с широкой ладони Ильи Павловича и быстро кладет в рот.

— До «точки» ложись, поспи, — сказал Илья Павлович, кивнул на навесную лежанку и вернулся на свое место. Олег, конечно, не лег.