Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

...В настоящее время в Венгрии полностью завершена подготовка к противоградовой защите на производственном уровне».

Четко, сухо и по существу отчитывается Потапоц, Позже, в Москве, я ознакомился с письмом, которое пришло в Главное управление гидрометслужбы СССР, подписанное президентом Метеорологической службы Венгрии.

«Разрешите выразить искреннюю благодарность за большую и самоотверженную работу, проведенную Вашими специалистами Е. Потаповым и В. Мурлиным в связи с организацией Венгерской службы борьбы с градом... Выдающаяся работа Е. Потапова и В. Мурлина отмечена почетным дипломом... С глубоким уважением проф. Р. Целнаи, член-корр. АН ВНР».

— И все-таки, Женя, почему ты перековал свой ракетный меч на колбы и пробирки?

— Пришла пора заняться явлениями, которые сопутствуют градозащите. Выяснить, отражается ли это на воде, почвах и так далее. Впрочем, это долгий разговор... — Он глянул на неоконченный отчет. — Заходи-ка лучше вечером. Чайку попьем, поговорим спокойно.

Но чайку попить не удалось.

Прилетели долгожданные Ил-18, оснащенный приборами, как хорошая наземная лаборатория, и скоростной Ил-28, предназначенный для воздействия на облака. Мы перебазировались в Кишинев.

Кишиневское утро начинается для нас с запуска двигателей. Все, что до запуска, — это не утро, а всего лишь надоевший, но неизбежный ритуал: жаркий автобус от гостиницы до аэропорта, спешный завтрак в попутном кафе, жирные бархатные гусеницы, осыпающиеся с дерева на колченогий столик около диспетчерской. По-настоящему нас «будит» голос из динамиков внутренней связи, голос ведущего авиаинженера, нашего «бортпроводника» Валерия Владимирова:

— Внимание! Всем находиться на своих местах, пристегнуть привязные ремни, приготовиться к взлету!

Мы летаем второй месяц, ходим в небо, как в учреждение. Каждый вылет — шесть-восемь часов рева двигателей, нудной вибрации, изматывающей болтанки...

В первом и во втором салонах «восемнадцатого» уже вовсю кипит работа, щелкают тумблеры, мигают лампочки, мечутся перья самописцев. Здесь все записывается: .скорость, высота, влажность, давление, координаты, перегрузки... Народу полный самолет — сотрудники из нескольких отделов ЦАО, и каждый со своим прибором, со своей исследовательской программой.

В нашем распоряжении третий салон. С левого борта фотосъемка, с правого кино. Здесь же работает бортаэролог Григорий Яников. А рядом с ним кресло Серегина, руководителя полета. Он забегает иногда передохнуть, перекурить, хлебнуть чайку из термоса.

Аппаратура наша в полной боевой готовности. Все под рукой — сменная оптика, кассеты, экспонометр. Захрипел, откашлялся, вздохнул динамик. Серегин, находящийся сейчас в кабине у пилотов, начинает:

— Ну, значит, так... Находимся в рабочей зоне. Азимут сто девяносто, удаление шестьдесят, высота семь тысяч. Впереди, ниже нас, облако с двумя вершинами, поработаем около него. Разворачиваемся на курс...

Трудно понять, какое облако выбрано, я лично вижу их почти десяток. Живые, развивающиеся, растущие, похожие на кочаны цветной капусты, и мертвые, умирающие, разрушающиеся, с кристаллизованной вершиной вроде раздерганной по ветру ваты.

— Да вот оно... вот, — показывает Яников. — Вроде верблюда, видишь?

— Облако, выбранное для воздействия, с левого борта, — продолжает Серегин. — Правая вершина у него уже кристаллизуется, слева идет развитие. После разворота пойдем над развивающейся частью... Проведем локационные наблюдения... Бортаэрологов прошу рисовать облако в плане, обе части. Мы над краем облака, внимание на бортовом локаторе... Над вершиной!

Самолет ощутимо подбрасывает.

— Облако прямо по курсу, — говорит Серегин. — Локационную картиночку, пожалуйста. И перегрузочки!

Странные ласковые нотки слышатся в голосе Серегина, руководителя полета. А между прочим, это «облачко» — чудовище в восемь километров, может запросто «проглотить» самолет.

— Та-ак... Уже образовалось целое поле облаков, они слились тыловыми частями и выбросили общую наковальню. Попробуем-ка завести сюда «двадцать восьмой» и обработать всю гряду. «Двадцать восьмой» уже взлетел, готовьтесь к встрече. Гряда сейчас просматривается слева, прошу снимать и рисовать.

В иллюминаторе полнеба закрывает мохнатый выброс наковальни. Яников быстро зарисовывает облако и тут же скрупулезно фиксирует мою работу: «Фотокамера «Зенит», пленка № 1, кадры с 8-го по 12-й, 14 часов 29 минут» — это понадобится потом, при расшифровке.

— Внимание! «Двадцать восьмой» впереди нас... Сброс! Проходим над грядой... Нет, к сожалению, уверенности, что это место сброса... Еще разок пройдемся...

Ситуация в иллюминаторе меняется ежесекундно, одно и то же кучевое облако с двух разных точек не узнать.

Снова слышится голос Серегина:

— Километрах в десяти по курсу — мощное, бурно развивающееся облако. У него несколько вершин, будем работать на центральную. «Двадцать восьмой» заходит для воздействия... Сброс! Еще сброс! Продолжаем наблюдение... Обратите внимание: лохматящаяся наклонная часть облака — место сброса, виден четкий просвет... Входим в наше облако... Все спокойно, развитие прекратилось... Вышли из облака, идем к соседнему, оно развивалось одновременно с нашим. Развитие в контрольном облаке бурно продолжается, обозначаются новые вершины... Еще раз развернемся на сто восемьдесят, глянем на дело наших рук... Ну вот, смотрите, наше облако рассеивается. Вершина выровнялась, стала плоской, приобрела волокнистую структуру. Нижняя часть вся развалилась, ясно просматривается земля. И все соседние вершинки прекратили рост, тоже лохматятся. Прошу отснять еще раз. Кончили съемку... Идем домой.

...В один из августовских дней мы засиделись в диспетчерской до знойного полудня. Вылет откладывали по неизвестным причинам. Спросить, в чем дело, было не у кого. Серегин с первым пилотом «восемнадцатого» пропадал у авиационного начальства. Потом примчался, крикнул на бегу:

— Всем в самолет!

Как-то тревожно было на аэродроме. Небо на западе заволокло чернотой, грозно вздымавшейся к зениту. Влажно и тяжко навалилась духота... Гулко заполнил пространство голос:

— Внимание! Всем службам. В районе аэропорта мощная грозовая деятельность. Усиление ветра до четырнадцати-шестнадцати метров в секунду. Аэропорт для выпуска и приема самолетов закрыт. Повторяю. Всем службам! Штормовое предупреждение!

— Кажется, отлетались на сегодня, — сказал Серегин, устраиваясь в самолетном кресле. — Отдыхайте...

— Юрий Алексеевич, а как родилась идея воздействия на облака? — спросил кто-то, воспользовавшись неожиданной передышкой.

— В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году во Внукове, — начал Серегин, — мы попытались красить облака...

В салоне кто-то засмеялся, кто-то недоуменно хмыкнул. Заулыбался и Серегин.

— Уточняю. Красить не в полном смысле слова, а как-то метить выбранное облако, чтобы не потерять его среди других...

Они вели тогда эксперимент по вызыванию осадков из облаков кучево-дождевой формации. Руководил работами Иван Иванович Гайворонский, а «на воздействие» летал Серегин с группой инженеров. Им предстояло найти надежный способ наблюдения за предназначенным для обработки облаком. Задача, прямо скажем, не из легких. Облако — сложная система, оно живет никем не понятой, таинственной и многогранной жизнью: где-то растет, где-то разваливается, непредсказуемо меняет форму, делится пополам или сливается с другими облаками, плывет в клубящемся гигантском хороводе, неразличимое среди себе подобных... Так иногда и хочется мазнуть по нему краской, брызнуть чернилами, пометить, как деревенские хозяйки метят кур, чтобы не спутать их с соседскими.

В какой-то день им показалось, что это в принципе возможно. Облако, рассуждал Серегин, в процессе роста должно уплотнять тонкий слой воздуха, подпираемый развивающейся вершиной. И если в этот уплотненный слой ввести какой-нибудь краситель в виде пыли, то он зависнет над вершиной или начнет стекать по ее склонам. Во всяком случае, на белом фоне появится, пусть ненадолго, яркое, видное издалека пятно и самолет, идущий на «воздействие», уже не спутает нужное облако с соседним.

Первую порцию обычной синьки Серегин высыпал собственноручно над облюбованной для опыта вершиной. Потом они ходили вокруг облака и все искали на нем цветовое пятно. Но на слепящем белоснежном фоне даже намека не было на синеву. Облако между тем стало разваливаться, и очень скоро от него остались тихо дрейфующие по ветру полупрозрачные лохмотья.

Когда Серегин доложил о необычных результатах Гайворонскому, тот с присущим ему скептицизмом сказал:

— Чепуха!

Однако вскоре сам пришел к Серегину, хмурясь и кисло улыбаясь, словно оправдываясь в том, что почему-то продолжает думать о «чепухе».