Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1979 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №09 за 1979 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Алладад, — прерываю я затянувшуюся паузу, — вы говорили еще об общественной деятельности. Что под этим понимать?

— «Джихад» — священную войну, — спокойно говорит он и смотрит на меня с улыбкой. — Нет, не против «кафиров» — неверных, как воевали верные сторонники ислама в прошлые времена. Мы объявили «джихад» неграмотности. Сейчас повсюду — на заводах, во многих учреждениях, в селениях — открыты курсы ликбеза. Их что-то около 18 тысяч. На каждом учатся десятки человек. Вот и я, как многие члены НОМА, руковожу одним таким кружком. Уверен, лет через пять с неграмотностью будет покончено...

Накрапывал колючий дождик. Холод усиливался, но нам с Бахтияри тепло под общим чадаром, и так можно было сидеть, разговаривая, очень долго. Вскоре Алладад заторопился: уже поздно, а завтра ему вставать на рассвете — много дел. Он встал, завернулся в накидку, нахлобучил плотнее тюбетейку и растворился в толпе Чамана. И тут я почувствовал, как чьи-то руки снова укутывают меня в чадар. Незнакомая девушка стянула со своих плеч еще один...

«Пришли мне книги Маркса...»

...Дорога забирается все выше в горы. Чаще всего она идет вдоль русла реки: внизу шумит серо-голубой поток, а над ним кое-где в страшной тесноте «вбиты» в скалы домики горных деревушек. Иногда можно заметить, как по острым камням осторожно поднимаются к жилищам женщины с кувшинами на головах: доставка воды — традиционная женская доля.

Вода — проблема, и не только в горах, но вообще в Афганистане. Больших рек здесь нет, да и не всякая река пригодна для питья. Дожди редки. Источники встречаются разные: порой на одном склоне ущелья на поверхность выходит вкусная, сладковатая влага, на противоположном — горькая и негодная. Поэтому во многих селениях насущная задача — создание запасов питьевой воды. Горные речушки и даже ручьи перегораживаются дамбами и плотинами.

Каждый дождь — благо, но одновременно дождь в горах — враг, особенно если ему «помогает» таяние снегов на вершинах. Обрушиваются вниз страшные сели, и ежегодно с ними уносятся сотни жизней. Не один, не два — десятки селевых русел насчитал я, поднимаясь в автобусе к перевалу.

Чем ближе к седловине, тем сильнее сгущается туман. Или, точнее, не туман, а припавшие к земле облака. Под колесами — слякоть. Леса остались внизу, здесь же — лишь редкие, запорошенные снегом кусты можжевельника. На бесснежных участках обочины попадаются розетки первоцветов да едва зацветшие местные крокусы — их клубнелуковицы прекрасно приспособлены, чтобы растения переносили суровые горные условия.

Трудно сохранить редкостную флору и фауну Саланга. Обширные стада овец и коз скотоводов-кочевников в летний период почти полностью выедают травяную растительность — вплоть до границы таяния снегов. Травы пытаются сопротивляться, завоевывают свое место под солнцем хазмофиты — растения, прячущиеся только в расселинах, где козы им уже не страшны, — но и этим недотрогам несет гибель активная эрозия почв.

Симпатичные обитатели здешних районов Гиндукуша — карликовые пищухи, родственники кроликов и зайцев, — пока что многочисленны, однако они часто становятся добычей местных хищников — волков, лисиц, ласок, а самую главную угрозу несет им человек. Пищухи делают на зиму большие запасы травы и листьев, поэтому их называют еще сеноставками. Увы! — кочевники обирают эти «склады» (не из жестокосердия, а по причине собственных трудностей), обеспечивая скот зимним кормом, а жилища — топливом.

Самый прямой путь к спасению экобаланса Саланга — приучать скотоводов к оседлой жизни, но он же и самый непростой: существует традиционный уклад жизни кочевников, а ломка его болезненна. Хороши были бы иные меры: современная ирригация горных пастбищ, облесение склонов, может быть, создание резерватов, но на это потребны средства, а деньги сейчас очень нужны в иных областях экономики. Попытки обводнения земель к тому же упираются в высокую соленость почв. Но долгосрочные планы уже существуют, и где-то там, в будущем, видится решение сложных проблем неповторимого мира Гиндукуша и малой его части — Саланга.

...Впереди нашего автобуса, двигаясь из-за перегрузки немного зигзагами и нещадно дымя черным выхлопом, ползет вверх большой грузовик — поразительный и странный. Борта его сплошь расписаны масляными красками: узоры, надписи на фарси, картины-пейзажи и картины-сценки из жизни. На заднем бампере стоит, а точнее, «висит», держась за край борта, человек в мокром халате, в чалме-дастаре — типичном головном уборе кочевника. Судя по мужественной позе, человек этот презирает туман и дождь, и он не «заяц», он занят... делом.

Отступление об афганских грузовиках

Грузовые перевозки — дело в Афганистане многотрудное. Железных дорог в стране нет, реки для транспортных целей вовсе не приспособлены, аэродромы есть лишь в нескольких крупных городах, и от самолетов, естественно, помощи немного.

До недавнего еще времени товары перевозили на караванах верблюдов кочевники-кучи, «грузопотоки» возникали с неизбежной рациональностью, закреплялись исторически, были интенсивны и надежны. Кочевников в стране множество и по сей день — два, а то и три миллиона. Доныне шествуют по тысячелетним тропам караваны, а там, где троп никогда не было, например в пустынях, кучи — сухопутные навигаторы — узнают путь по солнцу и звездам.

Однако современное хозяйство быстро развивающегося Афганистана требует иных скоростей и иных объемов перевозок. Сколько тонн может унести одинокий караван, даже если в нем сотня верблюдов?.. Итак, грузовики — мощные машины с хорошей вместимостью. И пересаживаются на них, как правило, те же кучи. Одни из них становятся шоферами, другие — владельцами автомастерских...

Грузовики приходят в Кабул — скажем, из Европы — обыкновенно «голыми» — лишь мотор да шасси: так дешевле обходится перевозка. Если мотор четырехцилиндровый, грузовик в дальнейшем получает прозвище «рокэт», обладатель шестицилиндрового двигателя будет называть свой автомобиль «шеш» — на фарси это и означает «шесть». В афганской ремесленной мастерской машина обрастает огромным кузовом — чем выше борта, тем лучше, — и вместительной шестиместной кабиной (по дороге такое «такси» подсаживает пассажиров). Но это лишь начало работы: индивидуальности у автомобиля пока еще нет.

Верблюд у кучи не просто транспортное средство: это друг, надежная опора и вообще, как известно, живое существо. Раз так, то друга-машину тоже нужно оживить, вдохнуть в нее душу. И появляются на усиленных металлом стенках кузова живописные, порой очень искусно выполненные картины: Мекка, белокаменный Тадж-Махал, крылатые кони; или водный пейзаж (важная символика: «вода — жизнь»); или современное — реактивные истребители, танки — дань революции; или, например, невообразимая орнитологическая галерея по всем бортам — птицы виданных и невиданных пород. Далее наступает очередь кабины. Везде, где только можно (и даже там, где это мешает), водитель-кучи развешивает металлические украшения, бляшки, мониста, флажки с изречениями из корана, кисточки — точь-в-точь такие, какими украшены верблюжьи попоны. Над ветровым стеклом с внешней стороны очень часто нарисованы два больших ока: отвести дурной глаз. Той же цели служит множество зеркалец и в кабине. Путь обычно долгий и утомительный, особенно в горах, ограждения есть не везде, того и гляди злая сила уведет в пропасть, лучше уж заранее обезопаситься. Последний штрих: все оставшиеся внешние части машины, которых еще не трогала кисть, раскрашивают в разные цвета — по возможности наиболее яркие. Вот теперь грузовик «ожил» и готов отправиться в путь.

Стать шофером «рокета» или «шеша» может лишь отважный и терпеливый человек. Поначалу надо год-два побыть учеником. Только не следует думать, будто ученик-«келинар» сидит на месте водителя, а умудренный наставник дает ему ценные указания. Нет, ученик — как раз тот, кто... «висит» на заднем бампере. Только так, по мнению шоферов-кучи, можно научиться смотреть в глаза опасности, без страха заглядывать в глубочайшие пропасти, стойко переносить дождь и холод и... спасать машину в трудный момент. Если забарахлит мотор на крутом подъеме и откажут тормоза — а это случается нередко, — «келинар» должен успеть соскочить на землю и подложить под задние колеса деревянные клинья. Иначе рухнет на дно ущелья расписной, неповторимый, но, увы, как правило, перегруженный «шеш»...

...Мы давно уже обогнали грузовик со скорчившимся позади кузова келинаром. Видимость — метров десять, не более, поэтому и скорость минимальная. Вбок лучше не глядеть — бездна. Так и кажется, что вот сейчас, сию минуту шофер нашего автобуса пропустит ближайший поворот, передние колеса сначала на долю мгновения зависнут над обрывом, а затем мы неминуемо рухнем вниз. Впрочем, такие мысли приходят в голову только нам, новичкам на Саланге. Шофер безмятежно что-то насвистывает, небрежно возложив руки на баранку. Сопровождающие нас афганцы спокойны — привычка...