Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Впервые я был выше облаков, выше орлов, которые парили далеко под нами. Кучкой камней казался аул, грузовики напоминали букашек. Река, рокот которой доносился к вершинам, смотрелась серебристой змейкой. Ощущение было такое, что ты взлетел над ущельем птицей. В давние-то времена только горцам, оказывается, была знакома эта радость — видеть свою землю, свой мир с такой поднебесной высоты...

Я был поражен тогда красотою заснеженных гор, пустынностью ущелья. Но мой молодой попутчик, указав в направлении, откуда бежала река, сказал, что там, у истоков реки, в Тлярате, горы еще красивей.

— Река там совсем голубая, прозрачная — камни на дне видны, а горы все в лесах, зеленые. Туры гуляют. Рыси и снежные барсы за турами ходят. Подрасту, обязательно доберусь туда, — говорил парнишка, и столько в его словах было желания увидеть эту Тлярату, что мне тоже захотелось непременно там побывать.

Пытался добраться до нее в ту же зиму. Тлярата стоит на Джурмуте, одном из притоков Аварского Койсу. Но это оказалось нелегко. Помешали снежные обвалы, и водитель грузовика повернул назад. В другой раз я потерял неделю в ожидании вертолета, но из-за низкой облачности так и не смог пробраться в Тлярату. Потом смешало планы землетрясение, и вот случай сам предлагал мне билет к истокам Сулака. Я не раздумывая бросился к окошечку кассы...

Тлярата. Сижу на берегу беснующегося Джурмуте. Греет солнце, синеет небо. Склоны гор зелены, а вдали виднеются заснеженные вершины. Краски, кажется, так и светятся в прозрачном воздухе. Черноглазые, смуглолицые аварские женщины, конечно, знают об этом. На них яркие, всех цветов радуги платья, красно-желтые платки, и, когда женщины идут по дороге, они напоминают живые цветы, сошедшие со склонов гор. Не хватает только голубого цвета воды. Джурмут у Тляраты оказался серый, как галька, но горцы решили показать мне по-настоящему прозрачную реку. Вот мы и ждем вертолет, который должен взять грузы и отвезти их к геологам, работающим где-то у горы Гутон — у самых истоков Джурмута. Там, уверяют горцы, Джурмут голубой!

На столе все, чем можно угодить путнику. Хлеб, сыр, масло, вода в старинном кувшине, но... Магомед Хачалов, молоденький начальник вертолетной площадки, ставший моим кунаком час назад, с истинно горским темпераментом продолжает корить небо, себя и меня, что не может подать сейчас на этот стол дымящегося барашка.

Тлярата — центр овцеводческого района. Летом стада пасутся в здешних горах, а на зиму овец отгоняют в Кумыкскую степь: там больше корма. Добираются они обратно до Тляраты в середине лета, и мне известно, что в эту пору в высокогорных аулах овец еще нет. Но не за бараном же я сюда ехал!

— Телефон есть, — не унимается Магомед. — Ты что, не мог позвонить, спросить, в какое время к нам лучше приезжать? Ладно, — всерьез решается он вдруг. — Раз нет барана, будем козла резать, за чем дело.

Абдулмумин, Амет, Камат и еще один Магомед-милиционер, принесшие на наш стол лук, вино и редиску, согласно и молча кивнули: верно.

Козел был черный, длинношерстный и бородатый. Несомненно, в крови его было немало от дикого родича — тура. Голову украшали литые винтообразные рога, на которые хоть падай со скалы — не расшибешься! Это было поистине чудо природы, украшение аула, и я взмолился: «Да бросьте, неужели вам не жаль такого красавца?»

— Э-э... — сказал Магомед. — Для гостя ничего не жалко.

Козел, все это время спокойно пасшийся неподалеку от вертолетной площадки, вдруг насторожился, поднял голову, словно догадался, что речь зашла о нем, но вместо того, чтобы тут же дать деру, вдруг смело зашагал к столу.

Абдулмумин, Камат, Амет и Магомед взвизгнули от восторга.

— Умница, — сказал Магомед, — сам идет. Все понимает, — и ловко поймал козла за рога.

Но тут я не выдержал.

— Напрасно, — грустно сказал Магомед и отпустил козла. — Желание гостя у горцев — закон для хозяина.

Абдулмумин, Камат, Амет и Магомед тяжко вздохнули, а козел, воспользовавшись подходящим моментом, стянул со стола редиску и пустился с нею бегом, рассмешив всех.

— Не вовремя ты приехал, — говорит Магомед-милиционер. — Взяли бы лошадей, поднялись в горы. Я бы тебе туров показал. Все бы увидел. Как отдыхают, как пасутся, как дерутся рогачи за самку. Такие бы кадры наснимал.

— Туры — что, — говорит со знанием дела Камат. — Если бы тебе под осень к нам приехать, можно и черного медведя посмотреть. В наших лесах, — поясняет он, — разные медведи живут. Есть совсем светлые. Шкура у них такого же цвета, как мешковина. Эти медведи чаше встречаются весной. А есть бурые. Те трусы, от людей всегда убегают. Самый же храбрый — черный с белым пятном на груди. Этот ничего не боится, коров, коз таскает, в лесу оленей ест.

— Такого медведя, — говорит, в свою очередь, Амет, — я мальчишкой убил. Давно это было. В первый раз на охоту пошел и на него наткнулся. Даже испугаться по-настоящему не успел. Выстрелил, он сразу и рухнул. Обрадовался было, но как медведя тащить, когда до аула ой как далеко. Выбежал на край ущелья — вижу, старик внизу идет. Кричу ему: «Помоги, сходи в аул, скажи, пусть люди придут, я медведя убил, шашлык есть будем». Старик только рукой махнул. Не поверил. Сколько мог, я мяса взял и побрел в аул. Мне поверили, пошли за мной, принесли медведя. Тогда я говорю тому старику, мол, вот я какой охотник, а ты не поверил.

Старик опять за свое — всякое со страху бывает. Ух, заело это меня. «Не веришь, — говорю, — что я стрелять умею!» Вскинул ружье, а метров за сто пятьдесят бежит моя собака. Хорошая собака, но тут уж я не размышлял, голову словно туманом застлало. Прицелился — выстрелил, и моя собака как подкошенная упала. «Что теперь скажешь?» — кричу старику, а он смеется. Говорит: «Вот теперь вижу, что ты настоящий горец». Медведя всем разделили, шкуру старику отдал. Вино пили, а мяса я есть не стал. Жалко было собаку.

— Да, — сказал после недолгого молчания Абдулмумин Маджидов. самый пожилой горец за столом. — Черные медведи и в самом деле бывают очень большие. Я видел следы там, в горах. Но самым интересным существом я, как хотите, снежных червей считаю. Старики говорят, что рождаются они в снегу, который два лета в горах пролежал, и только в очень жаркую погоду. Я только раз их видел, кишмя в снегу кишели. Белые с черными головками. А положишь на ладонь, на солнышке подержишь — остается только капля воды! Вот ведь чудо какое.

— Тут к нам один специалист приезжал из Москвы. Хотел найти этих червей и в термосе ученым отвезти. Я его на лошади по горам возил, но червей этих так и не нашли. Не выдалось, значит, нужное лето. А если ты приедешь, — говорит Абдулмумин, — я тебе их покажу. Приезжай, а? Где-нибудь в июле—августе. Это для них самое время. Снимешь червей на снегу, потом на ладони. И каплю воды снимешь, что от червя останется...

Хорошо было сидеть на солнечном лугу в горах, перед стремительно мчавшимся Джурмутом. День катился к закату, вертолет застрял в Гергебиле. Оттуда радировали, что испортилась погода и он вылететь не сможет. А я и не жалел, что не удалось побывать у Гутон-горы: разве Тлярата — земля, где начинает свою жизнь один из притоков Сулака, — и в самом деле не чудеснейший уголок?

На следующий день, увидев сумеречное небо, затянутое облаками, мы решили, что вертолета при такой погоде можно ждать долго. Друзья посадили меня на лучшее место в машине, отправлявшейся вниз по Аварскому Койсу, и, прощаясь, наказали в другой раз, прежде чем прилетать, звонить, чтобы они заранее смогли зажарить барана. Я обещал. Потому что стоило еще раз приехать в Тлярату, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку снежных червей.

А голубую реку, текущую меж лесистых склонов, я отыскал тогда совсем неожиданно там, где видеть ее никак не предполагал. В среднем течении реки... В Сулакском каньоне! Там, где когда-то Сулак пенился и кипел, цветом напоминая изгрызенную им скалу.

Плотина Чиркейской ГЭС поразила меня. Вначале я увидел бирюзовую гладь огромного водохранилища, врезавшегося своими бухтами и заливами в невысокие розоватые горы. Вода застыла на том месте, где когда-то было ущелье, вагончики поселка Дружба и сакли аула Чиркей. Арочная плотина, изящно изогнутая, уверенно сдерживала напор целого моря, а из-под нее, как из-под ледника, вытекал осветленный и поголубевший Сулак; вскоре, однако, он вновь набирал силу, покрывался пеною бурунов...

Главный инженер Чиркейской ГЭС Здислав Людвигович Зеленевский, с которым я поделился своими впечатлениями о плотине, рассказал мне, что не так давно с группой итальянцев приезжал к ним владелец горной электростанции. День лазил по плотине, осмотрел ее сверху. Стоял под ней внизу, откуда хорошо видно, что плотина напоминает раздутый ветром парус, изогнута как скорлупа яйца, чтобы противостоять и напору моря, и сейсмическим колебаниям время от времени вздрагивающей коры земли. Итальянец ходил по переходам внутри плотины, любовался просторным залом главного пульта, чистотою машинного зала, спускался в святая святых — к вращающимся с бешеной скоростью огромным валам турбин, а потом пришел в кабинет Зеленевского и сказал, что теперь он может и умирать спокойно: видел на земле последнее чудо света...