Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Мы шли краем опытного поля, вдыхая прелые запахи листвы и вывороченных картофельных корневищ. Как-то не верилось, что совсем недавно здесь разливались зеленые хлеба, кружились беззаботные стрекозы и волны горячего воздуха поднимались струящимися столбами. Голая осень привнесла ощущение утраты; мир клеток, хромосом и генов словно распался, оставив взгляду груды перепаханной и забороненной земли, на которой хозяйничали грачи... Однако там, где когда-то стояли саваны изоляторов, уже проклюнулись густые и сочные всходы озимых. Это была «Россиянка» будущего урожая.

— Итак, на чем мы остановились? — напомнил о нашем летнем разговоре Владимир Дмитриевич.

— Ну как же, — я рассчитывал услышать самое главное, — 80 центнеров с гектара...

Кобылянский недовольно хмыкнул и покачал головой.

— Вообще-то я не сторонник сортового ажиотажа. И не в моих правилах афишировать результаты. Но «Россиянка» заслуживает доброго слова... Так вот, — он остановился, разглядывая ростки озимых, — у меня вышло сорок, на участках по сортоиспытанию — 70, а в опытных хозяйствах ГДР этот сорт дал около девяноста.

— Но почему такая разница? — поразился я. — Разные почвы, погодные условия?

— Климат и почвы здесь ни при чем. — Мне показалось, Владимир Дмитриевич произнес это с затаенной гордостью. — Я сею где придется, экспериментировал над посевами в интересах генетики. А они боролись за урожай — и хорошо боролись. Отсюда и разница. — Он заметил разгуливающих среди посевов грачей и запустил в них камнем. — Это говорит о потенциальных возможностях сорта.

— Ну а хозяйства нашего Нечерноземья, — не отставал я, — чем они могут похвастаться?

— Об этом мы узнаем осенью восьмидесятого, — дипломатично улыбнулся Кобылянский. Но по его голосу, по выражению его лица я понял: селекционер верит, что будущие сведения, скупая отчетная цифирь из ближних и дальних мест, помогут ему в возрождении главного русского хлеба. Семена нового сорта, сообщили мне в ВИРе, будут проходить испытания на сортоучастках Сибири, Куйбышевской и Псковской областей, Марийской АССР...

По усыпанной гравием аллее мы шли в Пушкинские лаборатории, где Владимир Дмитриевич обещал мне две пригоршни «Россиянки», чтобы у себя дома я смог испечь в духовке (если, конечно, получится) маленький, румяный, ароматный, с нежной поджаристой корочкой, настоящий житный каравай...

Олег Ларин

«Альешка» — Большая земля

Так оно и есть: название этой части Северной Америки происходит от алеутского слова «Альешка», что значит Большая Земля. В ясные дни с мыса Дежнева — восточной оконечности Чукотки — можно увидеть ее, даже рассмотреть за гладью Берингова пролива горы и низины. И к северу и к югу она постепенно тает в далекой сизой дымке, и кажется, что вовсе нет ей конца. Что же, Аляска, самый большой в западном полушарии полуостров, и впрямь очень велика.

Запад Аляски — это полуостров Сьюард, побережье залива Нортон и Бристольского залива, дельты Юкона и Кускоквима, острова в северной части Берингова моря — Св. Лаврентия, Св. Матвея, Нунивак. Между ними много общего. Роднят их и преобладание равнин, и то, что здесь практически нет лесов, прохладное лето и относительно теплые зимы. И все это — просоленная морскими брызгами страна туманов и ураганных ветров.

Впрочем, если быть точным, «леса», даже «национальные леса» (а в США это одна из форм охраняемых территорий), здесь есть. Например, в эскимосском поселке Коцебу, севернее Полярного круга, растет ель высотой около трех метров. Она огорожена аккуратным белым штакетником, и около нее висит объявление: «Национальный лес». Дерево являет предмет особой гордости жителей поселка и служит одной из главных его достопримечательностей как «самый маленький лес» в мире.

Падение «королевства Ломена»

На Аляске и сейчас говорят об оленеводстве, о домашних северных оленях; в Номе и Коцебу, на острове Нунивак встречаются вещественные доказательства этой отрасли хозяйства — в виде загородок-корралей, боен, наконец, пастухов, но далеко не так часто, как у нас на Чукотке, да и вообще «а Севере. Это и понятно: роль домашних оленей в экономике штата невелика. На Аляске их теперь примерно 35 тысяч — 15 стад. (На Чукотке же около полумиллиона, а всего в СССР около двух с половиной миллионов.) Однако еще не так давно о домашних северных оленях говорили на Аляске намного чаще. И тому были причины. Но начну сначала.

А началом можно считать осень 1892 года, когда на берег полуострова Сьюард, недалеко от поселка Теллер, были выгружены с баржи первые олени. Их доставили сюда с Чукотки за счет правительства Соединенных Штатов. Завозили оленей на Аляску и позже, в течение целых десяти лет, хотя общее количество переселенцев было не таким уж и большим — лишь ненамного превышало тысячу голов.

С какой целью их привезли? Девяностые годы прошлого столетия вошли в историю аляскинских эскимосов как едва ли не самые тяжелые, самые трудные: киты и моржи в море, дикие олени на суше настолько убавились в числе, что добывать их стало трудно, а то и невозможно.

Поначалу стада привозных домашних оленей составляли собственность эскимосов, а занимались местные жители этим новым для них делом под присмотром миссионеров и инструкторов — саами, специально привезенных из норвежской Лапландии. Но круглый год быть привязанным к стаду претило самой сущности эскимоса — охотника и рыбака. Чтобы не ходить за стадом, новые владельцы стремились держать оленей оседло, но при этом подчистую уничтожались ягельники. Стада терпели большой урон от волков, а практиковавшийся выпас вел к тому, что олени в стадах постоянно перемешивались и между их владельцами шла вражда.

К 1914 году относится начало нового этапа в аляскинском оленеводстве. На горизонте появился Карл Ломен, будущий «олений король». Он начинал скромно, с нескольких сотен голов. Через десять лет Ломен стал владельцем 40 тысяч, а через двадцать пять, возможно, даже целого миллиона голов. Лучшие пастбища на Аляске теперь принадлежали ему. Оленьими тушами он загружал трюмы пароходов, и оленину стали регулярно подавать в дорогих ресторанах Нью-Йорка и Сан-Франциско. А эскимосы? Их стада постепенно приходили в упадок, и единственным выходом для многих оставалась работа у Ломена — пасти его оленей и грузить туши на пароходы.

Однако и перед Ломеном возникли трудности. «Короли говядины» с юга США не на шутку встревожились новым конкурентом. Они добились запрещения ввоз оленины во многие штаты; на пути оленьих бифштексов вставали все новые и новые преграды. Прибыли сокращались, и оленеводство на Аляске покатилось под гору. К 1950 году здесь осталось лишь 25 тысяч оленей...

Ныне оленеводством разрешено заниматься на Аляске только коренным жителям. Многие эскимосы возлагают надежды на возрождение этой отрасли хозяйства. Их интересует советский опыт разведения оленей, они приглашают к себе советских специалистов-чукчей, сами едут через пролив, чтобы присмотреться к работе наших оленеводов.

Антохнаки, ангруки, ункаваки

Моржи — самые крупные (не считая, конечно, китов), самые необыкновенные, самые необходимые в жизни прибрежных эскимосов промысловые животные.

Самые крупные: длина их тела может достигать пяти метров, а вес — полутора тонн.

Самые необыкновенные: вальковатое туловище обтянуто толстой морщинистой кожей. Голова спереди приплюснута и украшена щетиной жестких усов. Ласты мясистые, подвижные, причем задние могут подгибаться вперед. Громадные клыки, развитые на верхней челюсти, торчат по бокам пасти; у взрослых моржей длина их порой достигает семидесяти-восьмидесяти сантиметров, а вес каждого бивня — четырех килограммов.

Самые необходимые: в течение тысячелетий они давали людям мясо для еды и кормления ездовых собак, шкуры для постройки жилищ и лодок-умиаков. Желудки и кишки использовались для шитья непромокаемой одежды, сухожилия заменили нитки. Местные гурманы ценили и содержимое желудков — мякоть моллюсков. Из бивней делали наконечники гарпунов, стрел, скребки и рубила, украшения и игрушки. Не пропадали даже кости моржей: их применяли для постройки лодок и саней, использовали в качестве кухонной утвари. Лопатка моржа, например, с успехом заменяла блюдо. Наконец, кости заменяли дрова: их поливали моржовым жиром и сжигали в очагах. Словом, морж кормил, одевал и даже согревал человека.

Не случайно у прибрежных эскимосов существуют различные названия для старых и молодых моржей, для самцов и самок. Старого самца называют «антохнак», или «антохкапийок», — «старик с плавучей льдины». Шкуры таких животных, очень толстые, морщинистые, с многочисленными рубцами и шрамами, вообще не поддаются обработке. Старая самка — «ангасалик», или «ангрук», — дает толстую и большую шкуру, пригодную для постройки умнака. Шкура молодого, но уже подросшего самца, которого эскимосы называют «ункавак», или «нункоблук», хороша для изготовления ремней. Мясо его, так же как и молодой подросшей самки — «айвук», неплохое на вкус и довольно нежное.