Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Калебасы бывают большими и совсем крошечными, круглыми, овальными и длинными, похожими на гранату и на змею, проглотившую футбольный мяч. Тыкву можно разрезать пополам, и тогда в зависимости от ее формы будет калебас чаша или калебас, напоминающий пирогу. Если отрезать тыкве макушку, то калебас будет походить на шар или бутылку. Кстати, французское слово «калебас» в переводе как раз и означает «тыквенная бутылка». Африканцы в странах, где распространен французский язык перенесли это название почти на все изделия из тыквы.

Вне зависимости от формы калебасы легки, тонки, прочны, плотны и снаружи глянцевиты. Эти качества и обусловили самое разнообразное их использование.

Пожалуй без двух вещей невозможно представить жизни африканцев — без калебаса и без барабана. Но и тут калебас, если можно так выразиться, обскакал барабан, потому как из калебасов тамтамы делают, а вот из барабана воду пить никто не станет.

Самый простой тамтам делают из большой круглой тыквы. Ее вычищают через маленькое отверстие и сушат. Теперь, если ударить по ней костяшками пальцев, раздастся резкий, гулкий звук. Можно встретить и такой тамтам — в половину большого калебаса с водой бросают два-три маленьких пустых калебаса шарика. При ударе по ним деревянной палочкой получают трескучие щелчки. Ни один африканский оркестр не обойдется без трещоток — на небольшие, вроде пузатых бутылок калебасы натягивают нитки с ракушками каури. Другие погремушки и вовсе просты — калебас с сухим горохом. Так что ударные в африканском оркестре представлены деревянными и калебасными барабанами, погремушками и трещотками из калебасов, из металла делают лишь кастаньеты и стержни, по которым бьют медными палочками.

Калебасы прекрасно резонируют, и потому из них изготовляют детали музыкальных инструментов — ксилофонов, струнных инструментов, рожков, дудок. Иной рожок сделан из длинного, с перехватами калебаса, а порой калебас-резонатор прикрепляют к антилопьему или буйволиному рогу.

Но это все о музыке, о духовной пище. Что же касается пищи в прямом значении слова, то трудно представить, из чего бы африканцы ели и пили, если бы кто-то когда-то не изобрел калебас. Калебас — краеугольный камень африканской столовой и кухонной посуды. Его вот только на огонь поставить нельзя, но тут его заменяют глиняные горшки и металлические сковороды. А тазы и чаны, чаши и чашечки всевозможные миски, кувшины, бутыли делают из тыкв.

Деревянная ступа, пест и несколько калебасов — без них ни одна хозяйка не сможем приготовить из кукурузы, сорго, проса, ямса, маниоки «пат» — основу основ африканской кухни. Принцип таков — замочить зерна или коренья в калебасе, перетолочь их в ступе и снова высыпать в калебас с водой. Эту смесь надо отфильтровать и дать отстояться (опять же в калебасах) — полученный осадок и есть пат, беловатый, пресный, крутой кисель. Калебас здесь незаменим: тыквенная посуда не окисляется, не ржавеет, не имеет запаха, легка. Стоят калебасы дешевле глиняных горшков или эмалированных тазов. Едят пат тоже из калебасов: его всегда приправляют равными острыми соусами, и тут без тыквенной миски не обойтись.

Похожим на изготовление пата способом готовят пиво и что-то вроде кваса. Пьют их, зачерпывая из калебаса-бадьи маленькими калебасами-пиалами. В далекую дорогу не уходят без калебаса-бутыли на перевязи за плечом. Гостю, вошедшему в дом, первым делом подносят в калебасе воду.

Находит калебас применение и при добыче пищи — рыбаки используют большие шары-калебасы как поплавки, к которым крепят верши или сети.

Технический прогресс вносит в жизнь изменения — расширяется и применение калебасов. В африканских городах жертвами дорожно-транспортных происшествий чаще всего становятся велосипедисты и мопедисты во-первых, потому что их очень много, а во-вторых — любят они прокатиться с ветерком. Во многих странах приняты законы, запрещающие ездить на мопедах и велосипедах без защитных шлемов. Быстрые на выдумку дельцы смекнули, что прочные, тяжелые, но дорогие шлемы не всем по карману, и наделали шлемов из тыквы. Все в этих шлемах соответствовало стандартам — размер, окраска, даже ремешок под подбородком. Если быстро ехать, то ни один полицейский не отличит такой шлем от настоящего. Увы, различия выявлялись во время удара... и спрос на тыквенные шлемы стал падать.

Но во всех прочих традиционных ролях калебас по-прежнему популярен и любим в Африке. В быту пользуются простыми калебасами — новые, они поблескивают своими глянцевитыми, светло-желтыми боками, со временем и употреблением темнеют и тускнеют. Делают и нарядные калебасы — покрывают их тонкой резьбой или раскрашивают яркими орнаментами. На любом африканском рынке рядом с мясными, овощными, гончарными рядами обязательно увидишь ряды калебасные, где всегда толпятся покупатели посуда-то нужна всем.

Маски же из калебасов — вроде моей — продают только в сувенирных лавках африканцам они ни к чему. Для них калебас — вещь утилитарная, тем и хороша.

Н. Баратова

Через грозовой фронт

Это случилось 9 октября 1944 года

..Майор Водяник, штурман экипажа гвардии майора Пискарева, ежеминутно поглядывает на часы — ожидает встречу с синоптиками. За последние дни летчики порядком изнервничались: гидросамолеты, которые они должны перегнать из Америки, ждут на фронте, они нужны для поисков гитлеровских подводных лодок, ждут и самих летчиков, но вылет затягивается...

Прогноз, который дали синоптики, не обрадовал: фронты с сильной грозовой деятельностью. Майор Пискарев и майор Водяник тщательно проанализировали метеоданные: если прогноз составлен правильно, размышляли они, то можно перелететь через грозовой фронт во фланговой его части на большой высоте. Все ливни и грозы останутся внизу.

«Добро» на вылет получено. Командир экипажа опробует моторы на всех режимах. Работают идеально. Пора взлетать. Летающая лодка набрала скорость, вышла на редан, но еще долгов время из-за сильной перегрузки не могла оторваться от воды. Еще бы, бензин залили под самые пробки. Лететь предстояло над Атлантикой...

Наконец самолет медленно, словно нехотя, поднялся в воздух. Глаза летчика невольно задержались на шкалах приборов, указывающих температуры масла и головок цилиндров. Они явно выше нормы. Перегрев. «Ничего страшного, сейчас моторы обдует воздухом — и все будет в порядке!» — успокаивает себя командир экипажа.

Настроение у всех приподнятое: домой! Штурман возится с картой и старается проложить курс так, чтобы он был хоть на милю короче. Радист липший раз проверяет аппаратуру. Борттехник следит за моторами — ему кажется, что от того, как он наблюдает за ними, зависит скорость полета. Второй пилот, лейтенант Дорофеев, думает о том, как бы самому взяться за штурвал: когда ведешь машину, время летит намного быстрее.

В пилотскую кабину зашел майор Водяник, смотрит на командира, улыбается и сразу ставит на магнитном задатчике новый курс. Улыбка Водяника означает, что все идет хорошо.

Командир и штурман наблюдают, как под самолетом уходят огни чужого города, гидроаэродрома. Впереди же по курсу стоит непроницаемая темнота.

Ровный, ласковый гул моторов, застывшие стрелки многочисленных приборов — все это действует успокаивающе. Понемногу напряжение отпускает летчиков. Начинает казаться, что и дальше полет будет проходить так же нормально.

С набором высоты летающая лодка вошла в облачность. Парируя болтанку, командир обратил внимание, что свет в пилотской кабине стал каким-то странным. Если раньше кабину освещали тусклые синие лампы, то сейчас на стенах полыхало многоцветье. Свет лился снаружи. За стеклом кабины прямо по курсу самолета вместо непроглядной тьмы появились сполохи — яркие цветовые спектры самых разнообразных сочетаний. Казалось, горел самолет. Стараясь не выдавать волнения, майор Пискарев пытается разобраться в незнакомом явлении.

Подброшенную природой задачку на сообразительность командир решил довольно скоро. Все дело было в аэронавигационных огнях Они многократно отражались в облаках, как в параллельных зеркалах, и от этого самолет стал похож на пылающий факел. Хотя причина явления прояснилась, но вся эта иллюминация действовала на нервы, и в глубине души летчик ждал очередной каверзы. К тому же игра огней порядком утомляла зрение. Приказ командира — и один за другим гаснут бортовые огни. В наушниках раздается голос радиста, младшего лейтенанта Макарова:

— Связь с аэродромом установлена. Работе мешают сильные грозовые разряды!

Меж тем болтанка стала усиливаться. Чтобы ослабить напряжение, включили автопилот. Пришло время определиться. Командиру вспомнилась шутка знакомого моряка: «Лучший способ определиться — это опросить местных жителей!» Но штурману Водянику не до шуток. По его расчетам, луна уже должна быть над горизонтом, и, ожидая ее, он «загорает» в астролюке. Минуты идут, стрелки альтиметра перешли за 3 тысячи метров, но облачность пробить никак не удается. Штурман сомневается в курсе — вроде бы ветерок снес в сторону, надо бы поправку определить. Но какую? Видимо, пока надо держаться прежнего курса.