Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

• Название: В опале честный иудей
• Автор: Татьяна Михайловна Соболева
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Небольшое отступление по ходу рассказа. «Люди мира!» - вряд ли кто из ныне живущих в России воспримет такое обращение как нечто из ряда вон выходящее. Люди всего мира стали доступны; можно свободно и сколько угодно общаться с теми, кто за кордоном.

А теперь представьте себе закрытую от мира страну, страну-тюрьму - СССР, - и вы оцените как ПОСТУПОК смелость и решительность узника, посмевшего своим необычным, в условиях тюрьмы, обращением пробить все искусственные заслоны и преграды. Избрал форму обращения, как и написал песню-памятник «Бухенвальдский набат» не «советский человек», а всего лишь тот, кому на роду было написано жить в стране «советской власти». Вот почему не пискнул он: «Советские люди!», присев от страха пониже, поглядывая с подобострастием и опаской на Старую площадь. Крикнул мощно, голосом СВОБОДНОГО человека, явил, что может человек с раскрепощенною душою, как он становится силен, как расстается с рабской позой, раз осознав, что он рожден летать, а не постыдно ползать, что и насилия броня слаба пред волей непокорной...

Не сомневаясь, что стихотворение «Бухенвальдский набат» — творческая удача, что смысл и накал стиха могут и обязаны послужить делу защиты мира - только бы довести их до внимания как можно большего числа людей посредством массового издания, - Ал. Соболев направился в «Правду». Ее тираж превышал десять или двенадцать миллионов экземпляров.

Не понимал, куда идет? Задумал искать согласие с партийной, крикливо-фальшивой антивоенной агитацией-пропагандой? Отступился вдруг от своих антикоммунистических взглядов и убеждений, касающихся разных сторон бытия? Нет, нет и нет!

Он отлично знал и понимал, какая правда звучит с полос главного печатного органа партии, и не верил ему. как не верил и самой компартии. С иронией и возмущением наблюдал двойную игру советских «миротворцев»: их. с одной стороны, истерические вопли о мире, а с другой - тайную, сумасшедшую спешку, преступный азарт в производстве ядерного оружия наперегонки с Америкой под девизом «кто - кого». Правда, с очевидной разницей: «дядя Сэм» в условиях демократии, под контролем и согласованно с оппозицией тратил на военные нужды определенную, весьма солидную часть госбюджета, что не мешало населению Штатов жить достаточно обеспеченно.

У нас дело обстояло иначе. Никогда внутри страны никем не контролируемая компартия, ни с кем не согласовывая свои действия, молча, негласно отбирала у своих безропотных рабов, как теперь стало известно. 80-90 копеек с каждого заработанного ими рубля, в том числе и «на нужды обороны»...

О многом догадывался, многое понимал поэт Ал. Соболев. Но в таком случае еще труднее объяснить, зачем же он направил свои стопы в «Правду». Ведь с его стойко «антисоветским» настроем, с его стихами гражданина и патриота всей Земли поход туда выглядел по меньшей мере неумно, даже легкомысленно...

А всегда ли. подумайте, поэт...

О, нет, не рифмоплета, не каплуна в саду,

а сокола в полете имею я в виду.

Кто так раним и тонок.

Но в битве - исполин, и кто душой ребенок до голубых седин...

Всегда ли такой поэт скрупулезно да предусмотрительно вымеряет свой следующий шаг? Возьмите за основу убежденность поэта в правоте его мыслей о мире, прибавьте сюда вполне хорошие (в чем он был убежден) стихи «Бухенвальдский набат», и станет ясно, почему Ал. Соболев решил попытаться «покорить крепость», т.е. заставить приверженцев и проводников генеральной «миротворческой» линии компартии благосклонно разделить его мысли. Наивно? Не спорю.

Для похода в «Правду» он «вооружился» тайным умыслом. Привыкший без всякого усилия над собой поступать по правде и по совести, он, как ему казалось, ставил перед «правдистами» непростую задачу: без убедительных причин отказать поэту, в недавнем прошлом фронтовику, в праве публично высказаться против войны и фашизма, т.е. не пустить на страницы партийной газеты его антивоенный, антифашистский поэтический монолог. При этом он знал, что и его неординарное обращение «Люди мира!» не останется без внимания, может быть истолковано как дерзкий вызов: без ведома власти, цензуры призвать к вниманию народы всей Земли. Поэт отдавал себе отчет и в том, что его упрек виновным в распространении ядерного оружия в равной мере относится и к правящей верхушке СССР, хотя прямо в тексте это не сказано, что стонущий океан вызывает в памяти картину вздыбленной земли на известных испытательных полигонах нашей страны.

Не знаю, обратили ли «правдисты» внимание на колкие намеки поэта Ал. Соболева, на его смелое обращение к людям мира. Сдается мне, что они рассудили куда проще: отложив поначалу стихи в сторону, озаботились всеми «за» и «против» личности автора. (То, что я сейчас скажу, - не придумка, не вымысел, а фотография с картины того времени.) Итак, перед сотрудниками «Правды» предстал автор неизвестный: «залетела ворона в высокие хоромы». К тому же не пристало «котенку» - не маститому, не именитому - «рыкать, аки лев». Судя по стихам, к бытующему круговому вранью, похоже, не приучен, опять-таки не приручен, «не свой», не из списка членов ССП. Стоит ли давать такому «признание», ибо сам факт публикации в «Правде» уже означал в те годы официальное признание значительности автора и, само собой, его одаренности. По партийным меркам. Отводя его стихам место на полосе, газета тем самым заявляла бы о своей солидарности с его точкой зрения на важнейшие политические вопросы - о мире, ядерном разоружении, о фашизме.

А зачем им, благополучным журналистам, эти заботы да хлопоты? Не проще ли, по привычке, отреагировать с позиции силы? Позиция силы, конечно, не синоним позиции совести. Но кто и каким образом спросит с них за этого невесть откуда взявшегося Соболева? Кто упрекнет за неуважение к таланту? Не было в СССР над «Правдой» - голосом ЦК партии - никакой властной, тем более карающей руки. Разве что Бог?.. Да ведь до Бога далеко, а они - атеисты.... (Но Бог, как это ни забавно звучит, наказал их: всего-то несколько месяцев спустя вынуждена была «Правда» построчно цитировать отвергнутый ею «Бухенвальдский набат»).

Высказав ряд претензий к рукописи, знатоки с учеными степенями вернули ее автору. Иными словами - забраковали: поэту - по рукам. «Бухенвальдскому набату» - приговор к смерти. Дело не шуточное: стихи сочла непригодными сама «Правда». И не было в те времена в СССР авторитета выше и неоспоримее в вопросах искусства и литературы.,.

Как видите, в трех предыдущих абзацах я говорила только правду с точностью фотографии.

А теперь скажу очень-очень важное: будь Ал. Соболев послабее характером, да не следуй он словам Л.H. Толстого о том, что художник должен подвергать свое произведение прежде всего собственному суду, послушайся он тогда номенклатурных умников из «Правды», глядишь и выбросил бы стихи «Бухенвальдский набат» в ближайший мусорный ящик и никогда люди мира так и не узнали бы песню «Бухенвальдский набат». Ту самую песню - «глашатая мира», «песню-эпоху», - которую в мае 2000 г., в день 50-летия Победы всероссийское радио дважды - в разных передачах - назвало шедевром. Да, поверь тогда Ал. Соболев «правдистам», и мир не обрел бы шедевр.

Отдадим должное поэту Ал. Соболеву, его непокорной натуре. Отнюдь не обескураженный отказом партийного органа, окончательно утвердившись в своем крайне отрицательном мнении о нем, он предложил стихи «Бухенвальдский набат» скромной по тем временам профсоюзной газете «Труд». где он изредка выступал с сатирой. В сентябре 1958 г. стихи «Бухенвальдский набат» вышли в свет. Неудовлетворенный, обеспокоенный судьбой важного, как считал поэт, стихотворения, он показал его при случайной встрече тогдашнему секретарю Союза композиторов С.В. Аксюку.

-    Пошлите-ка ваш «Бухенвальдский набат» Вано Мурадели. Это в его ключе, может получиться замечательная песня.

-    Но я незнаком с ним...

-    Сошлитесь на меня...

И спустя несколько дней позвонил поэту Вано Ильич: «Пишу музыку и плачу... Какие стихи!.. Да таким стихам и музыка не нужна! Я постараюсь, чтобы было слышно каждое слово...» Не похоже на отзыв газеты «Правда», верно?

Воодушевленный, окрыленный и своей удачей, композитор поспешил с новым произведением на радио: скорее дать его в эфир, скорее показать песню людям! Но художественный совет Всесоюзного радио... мягко упрекнул Вано Ильича за нетребовательность к тексту и, только уважая заслуги композитора, рекомендовал песню... ну разве что для разового исполнения. «Мракобесные стихи: мертвые в колонны строятся!» - возмутился, как передали Ал. Соболеву, известный поэт-песенник Лев Ошанин.

Но у художественного произведения, равно как и у человека, очевидно, свой, предопределенный путь. Некоторое время дальнейшая судьба «Бухенвальдского набата» в СССР складывалась в соответствии с негласными, нигде никогда не публиковавшимися законами партийного единомыслия. Говоря о партийном единомыслии, я имею в виду особую, внешними признаками не обозначенную, вероятно и учеными мужами не исследованную одинаковость реакций представителей партийной номенклатуры на те или иные события. Создавалось впечатление, что всех, ее олицетворяющих, независимо от места нахождения в нужный момент подергивали за тайную ниточку, идущую от каждого «наверх».. .Тут же следовало ответное, угодное партии звуковое или механическое действие, стандартные поступки. Пение в унисон...