Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

• Название: В опале честный иудей
• Автор: Татьяна Михайловна Соболева
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Более того, ни первый ни второй - оба хозяева в литературных журналах - не предложили поместить стихи Ал, Соболева на страницах своих изданий. Почему?..

Смешно думать, что они не понимали меру одаренности Ал. Соболева, один - главный редактор, другой - литературовед. Оба застыли в немой настороженности. Ни один из них не улыбнулся мне, не произнес хотя бы нескольких слов поддержки, участия, не задал ни одного вопроса. Обоим я успела поведать о своем одиночестве, о своей тревоге в связи с этим за судьбу всего созданного поэтом, обреченным десятилетия работать «в стол». Что услышала в ответ? Ничего. Молчание... Холодные, застывшие в неподвижности закрытые лица, полное отсутствие эмоций. Московские советские сфинксы. Односторонняя «беседа», мой монолог перед каменными истуканами.

Одного немножко жаль: никогда уже не доведется мне узнать, о чем думали, что чувствовали оба руководителя «толстых» журналов, глядя в спину мне, покидавшей их кабинеты. Злобствовали, что напомнила я им своим появлением о цене, ими заплаченной за высокие посты в тоталитарном государстве, чего они, возможно, стыдились наедине с самими собой? Куда в тот миг подевалась их доброта, о которой оба они так заливисто распевали прилюдно, и устно и письменно? Меня выталкивала из их кабинетов грубость под личиной внешнего приличия.

И я еще острее осознала вдруг тогда, что независимо от моего желания, скорее вопреки ему, начинает складываться новый букет под названием «Ату, его... Ату!» из цветочков нового времени, в которое вступила страна.

В журнале «Знамя» редактор-дама, пишущая стихи, член ССП Ермолаева встретила меня настолько приветливо, что в моей голове вдруг прозвучало сложенное много лет назад Ал. Соболевым четверостишие (опубликовано в книжке «Библиотека "Крокодила"»):

Он улыбался всем, всегда, везде.

Однажды улыбнулся он воде, и взор его дышал таким теплом, что пруд в июле затянулся льдом.

«У нас и для своих авторов места не хватает», - заявила она, не глянув на стихи Ал. Соболева. Я возразила: «Посмотрите стихи, может быть, Александр Соболев хотя бы на один раз станет вашим автором». Взяла. А через неделю я ехала в «Знамя» за отвергнутыми стихами. И здесь, как и в «Новом мире», я не услышала: «Привезите другие, давайте посмотрим еще». Ни слова обещания.

Заместитель редактора этого журнала, а я обратилась к нему несколько месяцев спустя спортивного интереса ради, тоже вернул мне стихи, но со словами, разгадать которые я предлагаю читателям. Он сказал: «Вы их напечатайте, обязательно напечатайте, только не у нас... В другом месте».

Уточнять, где именно, я не стала. Достаточно того, что в редакции журнала «Знамя» я получила отказ на всех уровнях.

А потом на месячную «отлежку» я оставила двадцать стихов Ал. Соболева в журнале «Москва». Их отклонили.

О желании сделать подборку меня также не уведомили. Просто: вон! «Ату, его... Ату!»

И не впервой подумала я о том, что, будь стихи у покойного поэта Ал. Соболева в самом деле никудышными, их, глядишь, и обнародовали бы. Подкреплять, утверждать мощь «Бухенвальдского набата» поэтическими удачами те, от кого это зависело, не захотели, воспротивились коллективно, по-коммунистически, скопом.

«Воодушевленная» встречами с собратьями по перу покойного супруга, я окинула взглядом «поле боя» и... все-таки не отказалась от борьбы: отступать было некуда, надо было действовать сразу по нескольким направлениям. В качестве кнута-погонялки выступили данные моего паспорта: лет много, я одна, промедление, как говорят, а в моем случае так и сложилось, смерти подобно. Смерти творческого наследия Ал. Соболева. У меня достало зрелости расценить его не просто как нечто завещанное мне мужем, а как принадлежащее всем людям культурное достояние - дар поэта-гражданина человечеству. Громко сказано? Ничуть! Часто Ал. Соболев обращался в своих стихах к народам планеты Земля. Я уже говорила об этом. Он жил в мире и для мира. И тем ответственнее была моя роль.

Я сочинила небольшое, в полстранички, письмо в ССП. Нарисовала словами картину: я, вдова, с ношей, пожилой женщине не под силу, карабкаюсь на вершину горы. Ноша -полувековой труд автора «Бухенвальдского набата». А Союз писателей с интересом наблюдает: сорвусь - не сорвусь, сверну себе шею или не сверну? Я потребовала, чтобы под ответом стояла подпись секретаря ССП. Ответа не последовало... Значит, и моя смерть - ничто, и ноша в моих руках лучшей доли не заслуживает. Как следует назвать людей, не пожелавших мне ответить? Не хочу употреблять бранные слова, но им-то здесь и место, в полном ассортименте. А в качестве рефрена: «Ату, его... Ату!»

Я села за обстоятельное письмо на имя первого секретаря ССП В. Карпова. На десяти страницах разместила десять фактов, создававших общую картину жизни борца за мир, автора лучшей общепризнанной песни в защиту мира, поэта Ал. Соболева, в стране победившего социализма. Это были факты, которые не нуждались в расследованиях и проверках. Ну, например, отсутствие у Ал. Соболева сборников стихов, его замалчивание и т.д. Это было обращение к лицу, властью наделенному, которому оставалось просто принять соответствующие меры, отдать долги литератору, этого заслужившему. Не скрою, я уповала и на доброе движение души В. Карпова по отношению к Ал. Соболеву как к бывшему фронтовику, «окопному брату»: В. Карпов был разведчиком на войне.

Нелегко было добраться до секретаря Союза писателей мне, вдове «неписателя». Много-много дней, много разговоров посвятила я уговорам то ли секретаря, то ли помощника В. Карпова - Петра Петровича, чтобы заставить его передать мое большое послание именно тому лицу, которому оно было адресовано. Уговорила, доказала, добилась. Спустя некоторое время получила ответ. А в нем черным по белому фраза, в которую я от радости не смела поверить: «Если у вас возникнут трудности с изданием стихов Александра Соболева, будем помогать». Подуставшая изрядно и от отказов, и от безнадежности, я даже прослезилась, почувствовала облегчение: слава Богу, я уже не одна!

Как же я обманулась! Как же была обманута! Полученный мной ответ был ложью, вроде соски-пустышки, которую суют в рот младенцу, чтобы перестал надсадно кричать. Обман проявился очень скоро, и вот как это произошло.

Дело в том, что, незадолго до отправления письма В. Карпову, я, листая телефонную книжку в поисках возможных прошлых связей Александра Владимировича, увидела имя, отчество и фамилию «Владимир Федорович Огнев». И телефон. Вспомнила, что покойный мой супруг говорил об этом человеке что-то хорошее. Запомнилось его профессиональное занятие - литературный критик. Я позвонила. Ни убеждать, ни доказывать здесь нужды не было. Мой собеседник был приветлив, попросил прислать ему несколько стихотворений Ал. Соболева, которого он не знал, не имел возможности узнать из-за отсутствия публикаций поэта.

Я охотно выполнила его просьбу. А несколько дней спустя и услышала те слова, которые приводила раньше: «Какой чистый, какой честный человек!» Владимир Федорович сожалел, что сейчас занят (у него выходила книга), и сообщил мне, что говорил о моем письме и судьбе Ал. Соболева с другим литературоведом, его добрым знакомым Андреем Михайловичем Турковым. Так судьба в лице В. Огнева свела меня с человеком, которого я отношу к - увы! - вымирающей части славной русской интеллигенции. Учтивый, предупредительно вежливый, знающий, скромный, с тем ненавязчивым благородством, которое свойственно утонченным натурам. Мы встретились. И Андрей Михайлович взялся за доброе дело: самолично составить сборник стихов Ал. Соболева и самолично передать его в издательство «Советский писатель». Почему в это издательство? Он, как и я, прочитав ответ мне В. Карпова, понадеялся, что вмешательство секретаря ССП облегчит выход книжки, тем более что «Советский писатель» считался как бы издательством Союза писателей.

Не ограничившись этим, А. Турков вместе с В. Огневым обратился с дополнительным ходатайством в ССП о выходе книги Ал. Соболева. Оба они обратили внимание руководства Союза писателей на вопиющие ошибки в книжке А. Соболева, изданной «Современником», указав, что подавляющее число стихотворений нуждается в возврате к авторской редакции из-за множества небрежностей, нелепостей редактирования, просто искажений стихов, доведенных до утраты смысла.

В свою очередь, и я, памятуя обещание В. Карпова оказать мне помощь в издании стихов Ал. Соболева, обратилась к нему с коротеньким письмом, где напомнила о его обещании, сообщила, что рукопись сдана в издательство литературным критиком А.М. Турковым.

Вместо В. Карпова мне ответил литературный консультант при Секретариате ССП В. Савельев. Я не стала бы упоминать об этом ничем не заявившем о себе стихотворце, не возникни он чуть позже в моих хлопотах.

Савельев, о чем я его не просила, так как писать ему не заставила бы меня никакая сила, в нескольких строчках объяснил мне, что издательствам дано право отбирать рукописи для публикации по своему усмотрению. Но почему не ответил мне В. Карпов? Мне все-таки хочется думать, что ему просто не показали мое письмо. Так это было или иначе, но обещанной поддержки рукопись Ал. Соболева не получила, изведав участь своих предшественниц, ранее отвергнутых рукописей Ал. Соболева. В чем-то и хуже. Семнадцать лет прошло с тех пор, как А. Турков отнес и сдал рукопись в «Советский писатель». Так и сгинула она там: ее мне даже не вернули. Не изменила порядков в издательстве и новая вывеска: тот же Микитка, хоть и новая свитка. «Ату его... ату!» - возвестил о своем появлении еще один цветок для букета, букета нового времени, однако со старым ароматом, неистребимым.