Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

В 1974 году Социалистический союз молодежи Чехословакии положил начало движению охраны природы. Символом движения стал оранжевый бронтозавр и предостерегающий лозунг: «Бронтозавр этого не пережил!» Бедный ящер не вынес загрязнения окружающей среды.

Молодежь, участвующая в движении, заботится о чистоте рек, наносит на карту места выброса промышленных отходов, шефствует над заповедниками. Сажает новые деревья — «Аллеи молодого поколения». Чтобы деревья стали большими, о них нужно заботиться с рождения.

Первый салют Великой Отечественной

Июль 1943-го. После выгрузки в Козельске нашему 1545-му тяжелому самоходно-артиллерийскому полку, входившему в состав 4-й танковой армии, приказано сосредоточиться где-то поблизости от линии фронта.

В те дни нам было известно только то, что южнее — на Курском направлении — враг, сосредоточив огромные силы, в начале июля перешел в наступление. В ожесточенных оборонительных боях советские войска нанесли ему огромные потери и сами перешли в контрнаступление.

...Ночь. Мы на марше. Машину, хоть в ней почти полсотни тонн, на ухабистой дороге кидает как пушинку. В ушах гул, грохот — все-таки полтысячи лошадиных сил трудятся. Каково же механику-водителю Саше Никонову? За рычаги сел лишь месяца полтора назад...

Спрашиваю по переговорному устройству:

— Никонов, устал? Смеется:

— Никак нет, командир! Надо привыкать. Без мозолей что за механик?! Вот только ничего не видно. Хорошо хоть колея глубокая — машину держит.

Темно. К тому же пыль забила все, что можно. Не только через открытый люк механика-водителя не видно ничего, но, даже высунувшись в командирский, дорогу не увидишь. Не сбиться бы с пути, ведь в головной машине идем.

— Командир, куда? — слышу голос Никонова.

Развилка. Остановил машину, надо осмотреться. Сверяюсь по карте. Вот она, нужная дорога.

Смотрю на Никонова — зубы да глаза, остальное — черное от пыли.

— Может, подменить? Хоть отдохнешь немного, до привала?

— Нет, командир. Дотянем без подмены.

Любил он это слово — «командир». Хотя и сам имел такое же по рангу звание — «техник-лейтенант».

Уговаривать не стал. Уже известно — он да его друг механик-водитель второй самоходки Борис Сувальский ни за что не оставят своего места, если у них сохраняется хоть капля сил.

Помню, как в мае в Челябинске, на заводе, где получали технику, нам показали нашу будущую машину, эту стальную громадину — ИСУ-152. Ее собирали вместе с пожилыми рабочими подростки, почти мальчишки. В свои пятнадцать-шестнадцать лет им приходилось ворочать многотонными деталями. Никонов тогда две ночи помогал этим пацанам, а днем был на занятиях, в строю...

Но как же быть? Светомаскировочные устройства на фарах забиты пылью и дорогу совсем не подсвечивают. Решил попробовать светить «переноской» — ручным фонариком. Налепили на стекло бумажку с прорезью, и получилась световая стрелка. Усаживаюсь поплотнее на откинутый лючок механика и высвечиваю «зайчика». Мне сверху-то лучше ориентироваться. И Никонов теперь увереннее ведет машину.

...А вот и привал. Прямо на дороге.

Подбежал Иван Уколов, командир другой самоходки, «двойки»:

— Ну как, Никола, в голове-то трудно идти?

— Товарищ лейтенант, зато у нас пыли поменьше,— опережает мой ответ расторопный Федя Аладин, заряжающий из моего экипажа. Ему всего семнадцать лет.— Как там Фролов-то, еще не задохнулся? — Это он о своем друге, заряжающем уколовской машины.

С Уколовым же мы почти год вместе. Открытый, честный, смелый. В любую минуту готов прийти на помощь. В самой тяжелой обстановке первым шагнет вперед. И ловок, находчив. С ним было как-то сразу уверенно и надежно.

Проверили машины — катки, гусеницы, тормозные ленты. Все в порядке. Неисправностей не обнаружено.

Вопрос о машинах — особый. Это были новые мощные тяжелые самоходно-артиллерийские установки с пушкой-гаубицей 152-миллиметрового калибра. Их только что создали наши замечательные конструкторы и труженики тыла для борьбы с впервые появившимися на полях сражений в массовом количестве фашистскими «тиграми», «пантерами» и «фердинандами».

Подъехал командир полка — подполковник Карташов. Остановился возле уколовской машины. Тот вскочил, вытянулся для доклада.

— Вольно, вольно, ребята, — пробасил комполка. — Как машина? Может, есть грешки? — ткнул сапогом в провисшие траки.

— Мелочи, товарищ подполковник, — отозвался Уколов. — Траки— что, заменить минута. А машина хороша.

— Ну а в бою? Не, подведет? — настаивает Карташов.

— Не подведет! Увидите! Ведь орлы какие! — Уколов оглядел своих ребят.

— Орлы не орлы, а за Орел придется драться. И крепко. Так что готовьтесь. Может, даже завтра.

А тут Ала дин вездесущий:

— Ни одна зверюга, товарищ подполковник, не уйдет... Вот снаряды только тяжелы, нельзя ли было хоть немного сделать их полегче?

Карташов понимающе улыбнулся, глядя на щуплого с виду Аладина, которому трехпудовые снаряды, конечно, были не игрушкой.

Мы знали, что в этой войне у командира полка погибла жена, где-то у добрых людей осталась маленькая, лет четырех-пяти, дочурка, а старики родители остались на Брянщине, в оккупации.

Пока не взревели моторы, слышны глухие раскаты не то грома, не то взрывов. А на южной части неба — всполохи как зарницы. Там уже несколько дней ведутся тяжелейшие бои. Идет великое сражение, или, как назовут его потом, — Курская битва. И в эту битву, наверное, уже завтра вольемся и мы.

Вспомнились бои в июньские дни 1941 года на полуострове Ханко, когда враг обрушил на нас всю мощь своего первого удара, тяжелейшие бои на Невском пятачке, а еще раньше — в 39—40-х годах на Карельском перешейке при прорыве укреплений Маннергейма. Как все это по-разному и в то же время одинаково: и тревожное ожидание, и собранность, и какой-то приподнятый настрой, подтянутость, решимость друзей-однополчан.

...На рассвете полк был уже в своем районе. Едва заправили машины горючим, вернулся командир нашей батареи старший лейтенант Буртовой с задачей.

— Через час выступаем. На исходные позиции. Проверить прицелы. Нулевые. Покормить экипажи.— Как всегда, Буртовой немногословен.— Обстановка: наши войска под Курском бьют фашистов в хвост и в гриву. Теперь настал и наш черед — ударить под Орлом.

...Удар танкистов был неотразим. Вслед за валом огня они стремительной лавиной обрушились на вражеские позиции. Наши «зверобои», как назвали ИСУ-152 на фронте, выдержали все экзамены и показали свою мощь. Башни «тигров» и «пантер» сметало как рукой.

Позади уже несколько боевых дней. Враг отчаянно цепляется за каждый выгодный рубеж. Позднее стало известно, что наша 4-я танковая армия наносила удар по коммуникациям орловской группировки фашистов, угрожая ей окружением. Этим ударом она отвлекла на себя несколько танковых и механизированных дивизий гитлеровцев.

Сбив противника с одного из промежуточных рубежей, танкисты развили наступление в глубину. Нашей батарее приказано поддерживать танковый батальон майора Лискина. (Здесь я хочу сразу оговориться, что фамилию эту помню лишь на слух. Возможно, она была другой, близкой к этой.) До батальона недалеко — километра два. Добрались мы быстро. Танки были в небольшой лощинке, когда самоходки подошли к ним. Едва старший лейтенант Буртовой успел уточнить задачу, как началась атака на небольшую, всего лишь в несколько дворов, деревеньку в направлении Большой Черни.

Как только танки и самоходки вышли из лощинки и перевалили через гребень, все вокруг открылось— огонь, дым, взрывы, грохот. В небе — карусель самолетов, а вокруг них словно клочья ваты — разрывы от зениток. Задымилось несколько танков. Горят и вражеские машины. Черные шлейфы дыма медленно поднимаются вверх.

На окраине видны фашистские танки. И вспышки выстрелов. Бычков наводит. Выстрел. Взрыв. Фонтан огня, земли. Что там — неясно.

Правее встал Устинов.

В перелесках, в желтом хлебном поле, среди холмов в дыму трудно сразу обнаружить цель. К тому же пылевая завеса от взрывов бомб и снарядов. Шлейфы дыма, копоть, гарь.

Танки замедлили свое движение. А справа даже приотстали, развернувшись в сторону темневшего вдали леса. С опушки частые выстрелы. В ответ открыла огонь батарея лейтенанта Михаила Козлова. Она была как будто справа.

Вдруг вижу: Уколов разворачивается на месте почти на девяносто градусов влево. Громыхает выстрел. Взрыв чуть не под носом — метров триста. Стояла вражеская пушка. Била в борт. Как ее заметил Иван? Молодчина!

А танки Лискина опять пошли вперед. По противнику ударили эрэсами Илы. Вся роща задымилась, горит. Бьет наша артиллерия.