Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

С натугой заревел где-то сзади и сбоку вездеход, и Питычи наконец увидел его. Машина лезла на склон, по которому шел охотник, только правее, километрах в двух. Часто скрываясь в многочисленных лощинах, вездеход выполз наверх, перевалил седловину и исчез. Конечно, он пошел в бригаду, больше некуда!

Питычи прибавил шаг. Склон постепенно закруглился, старик вышел на обдутый верх седловины. Тут торчали камни, истрепанные ветрами серые пучки прошлогодней травы, светились мутные зеркала крохотных озерков. А впереди охотник увидел оленей. Это были домашние олени, только быки да молодняк. Ни одной важенки. Ясно. Весной, перед отелом, пастухи делят стадо на две части. Отбивают важенок и гонят их на самые лучшие весенние пастбища, где не бывает сильных ветров и растет хороший корм. Там они и приносят потомство.

«Кто стрелял? — думал Питычи, сосредоточенно глядя себе под ноги.— В кого стрелял... Может, внуки балуются?»

Питычи дошел до южного склона долины, тот сильно обтаял, по нему везде бродили олени. На дне долины стояла яранга, а рядом вездеход ГАЗ-71. Любую ярангу своего совхоза, тем более своей родной бригады, охотник узнал бы на расстоянии гораздо большем. Внизу стояла чужая яранга. Соседи пришли. Так бывает.

Питычи спустился в долину и недалеко от яранги, на утоптанном снежном пятачке, увидел большое пятно крови, а рядом забитого оленя. От пятачка по снегу тянулся к вездеходу волок в красных мазках и густо усыпанный шерстинками.

Питычи подошел к вездеходу, открыл заднюю дверцу. Навстречу пахнул резкий дух оленьего мяса и свежей крови. В кузове лежали три пенвеля — годовалых оленя, и тыркылин, бык-производитель. Слева от двери, в углу, горбатился кусок замызганного брезента. Питычи откинул край. Из-под него мертвым оскалом глянула морда росомахи с разорванным ухом. Старик потянул ворс на боку, и в руке остался пучок шерсти. Линяет Кэпэр, выбрасывать будут шкуру. Старик пошевелил желтую шерсть на брюхе и обнажил налитый розовый сосок. Этки, плохо. Пропали все дети Кэпэр.

Старик откинул брезент дальше и увидел лисью семью. Ятъёл лежал поперек жены. Одна его лапа прикрывала окровавленную голову подруги. Он и здесь продолжал любить ее и пытался закрыть от беды.

Охотник закрыл дверцу и обошел вокруг машины. Нет, такие новые оленеводам не дают. Совхоз почти всегда получает списанные, их надо часто и долго ремонтировать. А почему тут ничего не написано по бокам и нет желтых дощечек с номерами впереди и сзади?

Питычи пошел к яранге. Там кто-то громко кричал, и голос показался охотнику знакомым:

— ...Да, волки, ночью! Четыре. У одного лапы как у медведя!.. Прошли краем стада, зарезали пять штук... Чего— мы?! Стреляли, палили, прогнали... В горы ушли, в эти... Травянистые. Если вертолет полетит, пусть там ищет. Акт на потраву? Само собой. Рэклин где? В стаде, где ему быть, работает. Караулит. Я вот отлучился на связь да опять пойду. У меня все. Будьте здоровы... У-у-уфф... Вот так. Знай наших... Дела-то хорошие сделали: горнякам свежатинки выдали, чтобы шустрее кайлили стране угля; инспекторам да летчикам работенки подсунули всласть — волчье племя пасти по ущельям! Питычи вошел в ярангу. Посреди под обгоревшим до черноты чайником тлели угли. Против входа, за очагом, сидел зоотехник Гошка Пономарь, выгнанный еще прошлым летом из совхоза, — никчемный человек, пьяница и шатун, длинноязыкий лентяй. В руке у него был нож, в другой кусок обжаренного на углях мяса. За спиной Гошки стояла раскрытая рация.

Справа от очага, на оленьих шкурах, сидели два человека в меховых, крытых брезентом костюмах, с красными лицами. Один солидный, налитой, второй совсем молодой.

— Еттык, — поздоровался Питычи. Все повернули головы.

— О-о-о! — закричал Гошка Пономарь.— Еще гость! Давай, дед, проходи, садись. Видишь, горняки нас почтили присутствием. Ты в самый момент пожаловал, прямо на свежатину. Небось на запах шлепал, а? Ха-ха! А где-то я тебя видел, дед? Сейчас...

— Питычи я, — сказал охотник.

— Ну-у... Точно!.. От соседей, — пояснил Гошка приезжим.— Они меня в прошлом году того...— Он погрозил Питычи пальцем.— Не по нашим законам, между прочим. Воспитывать должны кадры, а вы драной метлой. Это по-советски, да?

— Пыравильно, по-савецки, — хмуро сказал Питычи.— Тебя надо гнать на материк, домой, чтобы отец побил твою спину уттытулом, палкой. В тундре ты не нужен.

— Э-э, шалишь, старый! — Гошка снова погрозил пальцем.— Вот нашлись хорошие люди у соседей. Приняли, обогрели, так сказать, доверили. Это в вашем совхозе все шибко принципиальные... Ладно, я незлопамятный. Садись, ешь...

Питычи грозно посмотрел на приезжих.

— Зачем Кэпэр, росомаху, стреляли? Дети были у Кэпэр. Теперь камака дети, умирали. Лиса тоже скоро дети должна родить. Этки, плохо.

Стой. лед. Это гости, их нельзя ругать. Садись, говорят.— Гошка хлопнул ладонью по шкуре рядом.

Совсем плохие гости, — сказал Питычи.— Дерьмо.

И хозяин дерьмо. Олешки на деньги торгует, а Ины отвечай? Капкан ставил, кто убирать будет? Охоту давно исполком закрыл.

— Но! — заорал Гошка.— Ты что такое? Инспекция, прокурор?! У себя присматривай. А тут ты ничто...

— Старый охотник я, — сказал Питычи.

— Во, правильно, старый. И сиди дома, на печи, сказки детишкам рассказывай.

— Пен-си-о-нер я, — по слогам проговорил Питычи.

— Тем более... Сиди и не рыпайся. Отколотил свой век и поглядывай молча, как жизнь дальше развивается... Пе-е-енсионе-ер... Бродит по тундре, хорошим людям жить мешает.

— Совецки я, — сказал Питычи.

Все смотрели на него. И Гошка смотрел и молчал. Приехавшие пошевелились.

Питычи швырнул цепь с капканом к ногам Гошки, и она глухо звякнула. Охотник повернулся и вышел на улицу. Гошка посмотрел на приезжих.

— Пресеки! — начальственно бросил пожилой. Гошка выскочил следом за Питычи.

— Постой, дед! Чего ты, ей-богу? Пришел, так будь человеком. Пей чай, кушай, отдыхай. Что мы, порядка не знаем?! А ты враз — советский! Да эти мужики за оленей не только деньги — подшипники на катки для совхозного вездехода обещали. И заправиться к ним на прииск можно будет заехать в любое время. Сам знаешь, как у нас с горючим, а у горняков его не меряют. И выходит — обоюдная выгода. Так что, дед, брось, не болтай где не надо, очень прошу.

Питычи смотрел, как весенний ветер треплет густые русые лохмы на голове Гошки, играет воротником пестрой рубахи, старается засунуть под него кончик светлой бороды. Совсем красивый парень и сильный... Как может красивый и сильный человек не хотеть самого красивого в жизни — честной работы?

— Нет, — сказал Питычи.— Я пойду исполком.

— Пешком, что ли? Четыре сотни с гаком?

— И-и. Да.

— Долгая дорожка получится, дед.— Гошка, прищурившись, обвел взглядом сопки.— Глянь-ка: горы высоки, снега глубоки. Вода не сегодня завтра пойдет. Утонешь еще где...

— Ни-че-го, — четко выговорил Питычи.— Тихонька дайдем.

— Топал бы ты лучше к своим, дед.— Гошка махнул рукой в низовья ручья.— Они во-он за тем бугром стоят.

Питычи посмотрел туда, а потом, уже не обращая внимания на Гошку, словно его и не было рядом, перепоясал заново кухлянку и пошел по ручью Нитка, на водораздел, где этот мир когда-то подарил ему жизнь и услышал его первый крик.

Гошка смотрел ему вслед.

Из яранги выскочили приезжие.

— Далеко он? — спросил старший, передергивая затвор карабина.

— В райисполком, — сказал Гошка.— Такую сделал объявку.

— Да ну? — горняк нахмурился.— Там Дубров Алексей Михалыч. Он нам за этих оленей да зверье головы поснимает. А тебя вообще упечет...

— Серьезно? — Гошка встрепенулся, но тут же безнадежно махнул рукой.— Пропали мы...

— Ты что, идиот?..— пожилой сгреб Гошку левой рукой за ворот куртки.— Ты что, думаешь, в сторонке останешься?

Гошка болтался у него на руке, пытаясь разжать пальцы. Пожилой легко отбросил его в сторону, словно месячного щенка, и поднял карабин. Гошка почувствовал, что у него где-то в груди похолодело, но неожиданно резко вскочил и бросился на старшего, стараясь вырвать оружие из его огромных рук.

— Ты что?! — хрипел он, навалившись на карабин грудью.— Под вышку меня хочешь затащить?

Грохнул выстрел. Пуля подняла легкую полоску снега в пяти шагах от яранги.

А Питычи был уже далеко. Он шел по берегу ручья к перевалу между двух горбатых сумрачных вершин. Услышав выстрел, он не обернулся, а только сплюнул и так же неторопливо продолжал подниматься по склону.

Две зеленых стены

Фирсов, откинув рукавом форменного кителя седые волосы, упавшие на лоб при порыве ветра, продолжает мять в руке серовато-коричневый ком. Между пальцами стекает похожая на кофейную гущу жижа.