Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 1

• Название: Собрание сочинений. Т. 1
• Автор: Саша Черный
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 1996
• ISBN: 5-7195-0045-6

В первый том собрания сочинений С. Черного вошли стихотворения 1905–1916 гг. и поэма «Ной».

---

НЕДОРАЗУМЕНИЕ*

Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет.
А он был просто повеса —
Курчавый и пылкий брюнет.

Повеса пришел к поэтессе,
В полумраке дышали духи,
На софе, как в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи:

«О, сумей огнедышащей лаской
Всколыхнуть мою сонную страсть.
К пене бедер, за алой подвязкой
Ты не бойся устами припасть!

Я свежа, как дыханье левкоя…
О, сплетем же истомности тел!»
Продолжение было такое,
Что курчавый брюнет покраснел.

Покраснел, но оправился быстро
И подумал: была не была!
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела…

С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлек.
Но визгливо-вульгарное: «Мавра!!»
Охладило кипучий поток.

«Простите… — вскочил он. — Вы сами».
Но в глазах ее холод и честь:
«Вы смели к порядочной даме,
Как дворник, с объятьями лезть?!»

Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганный гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость…

С лицом белее магнезии
Шел с лестницы пылкий брюнет:
Не понял он новой поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.

<1909>

ПЕРЕУТОМЛЕНИЕ* (Посв. исписавшимся «популярностям»)

             Я похож на родильницу,
             Я готов скрежетать…
             Проклинаю чернильницу
             И чернильницы мать!

             Патлы дыбом взлохмачены,
             Отупел, как овца,—
             Ах, все рифмы истрачены
             До конца, до конца!..

Мне, правда, нечего сказать, сегодня, как всегда,
Но этим не был я смущен, поверьте, никогда —
Рожал словечки и слова, и рифмы к ним рожал,
И в жизнерадостных стихах, как жеребенок, ржал

             Паралич спинного мозга?
             Врешь, не сдамся! Пень-мигрень,
             Бебель-стебель, мозга-розга,
             Юбка-губка, тень-тюлень,

             Рифму, рифму! Иссякаю,—
             К рифме тему сам найду…
             Ногти в бешенстве кусаю
             И в бессильном трансе жду.

Иссяк. Что будет с моей популярностью?
Иссяк. Что будет с моим кошельком?
Назовет меня Пильский дешевой бездарностью,
А Вакс Калошин разбитым горшком…

             Нет, не сдамся… Папа-мама,
             Дратва-жатва, кровь-любовь,
             Драма-рама-панорама,
             Бровь, свекровь, морковь… носки!

<1908>

СИРОПЧИК* (Посв. «детским поэтессам»)

Дама, качаясь на ветке,
Пикала: «Милые детки!
Солнышко чмокнуло кустик…
Птичка оправила бюстик
И, обнимая ромашку,
Кушает манную кашку…»

Детки, в оконные рамы
Хмуро уставясь глазами,
Полны недетской печали,
Даме в молчанье внимали.
Вдруг зазвенел голосочек:
«Сколько напикала строчек?..»

<1910>

ИСКУССТВО В ОПАСНОСТИ!*

Литературного ордена
Рыцари! Встаньте, горим!!
Книжка Владимира Гордина
Вышла изданьем вторым.

<1910>

ПЕСНЯ О ПОЛЕ*

«Проклятые» вопросы,
Как дым от папиросы,
          Рассеялись во мгле.
          Пришла Проблема Пола,
          Румяная фефела,
                  И ржет навеселе.
Заерзали старушки,
Юнцы и дамы-душки
          И прочий весь народ.
          Виват, Проблема Пола!
          Сплетайте вкруг подола
                  Веселый «Хоровод».

Ни слез, ни жертв, ни муки…
Подымем знамя-брюки
          Высоко над толпой.
          Ах, нет доступней темы!
          На ней сойдемся все мы —
                  И зрячий и слепой.
Научно и приятно,
Идейно и занятно —
          Умей момент учесть:
          Для слабенькой головки
          В Проблеме-мышеловке
                  Всегда приманка есть.

<1908>

ЕДИНСТВЕННОМУ В СВОЕМ РОДЕ*

Между Толстым и Гоголем Суворин
               Справляет юбилей.
Тон юбилейный должен быть мажорен:
               Ври, красок не жалей!
Позвольте ж мне с глубоким реверансом,
               Маститый старичок,
Почтить вас кисло-сладеньким романсом
               (Я в лести новичок):

               Полсотни лет,
               Презревши все «табу»,
Вы с тьмой и ложью, как Гамлет,
               Вели борьбу.

               Свидетель Бог!
               Чтоб отложить в сундук,—
Вы не лизали сильным ног,
               Ни даже рук.

               Вам все равно —
Еврей ли, финн, иль грек,
Лишь был бы только не «Евно»,
               А человек.

               Твои глаза
               (Перехожу на ты!),
Как брюк жандармских бирюза,
               Всегда чисты.

               Ты vis-à-vis
               С патриотизмом — пол
По объявленьям о любви
               Свободно свел.

               И орган твой,
               Кухарок нежный друг,
Всегда был верный часовой
               Для верных слуг…
………………………………………
На лире лопнули струны со звоном!..
Дрожит фальшивый, пискливый аккорд…
С мяуканьем, с визгом, рычаньем и стоном
Несутся кошмаром тысячи морд:
Наглость и ханжество, блуд, лицемерье,
Ненависть, хамство, жадность и лесть,
Несутся, слюнявят кровавые перья
И чертят по воздуху: Правда и Честь!

<1909>

ПО МЫТАРСТВАМ*

У райских врат гремит кольцом
Душа с восторженным лицом:
— Тук-тук! Не слышат… вот народ!
К вам редкий праведник грядет!

И после долгой тишины
Раздался глас из-за стены:
— Здесь милосердие царит —
Но кто ты? Чем ты знаменит?

— Кто я? Не жид, не либерал!
Я «письма к ближним» сочинял…
За дверью топот быстрых ног,
Краснеет райских врат порог.

У адских врат гремит кольцом
Душа с обиженным лицом:
— Эй, там! Скорее, Асмодей!
Грядет особенный злодей…

Визгливый смех пронзает тишь:
— Ну, этим нас не удивишь!
Отца зарезал ты, иль мать?
У нас таких мильонов пять.

— Я никого не убивал —
Я «письма к ближним» сочинял…
За дверью топот быстрых ног,
Краснеет адских врат порог.

Душа вернулась на погост —
И здесь вопрос не очень прост:
Могилы нет… Песок изрыт,
И кол осиновый торчит…

Совсем обиделась душа
И, воздух бешено круша,
В струях полуночных теней
Летит к редакции своей.

Впорхнувши в форточку клубком,
Она вдоль стен бочком, бочком,
И шмыг в плевательницу. «О!
Да здесь уютнее всего!»

На утро кто-то шел, спеша,
И плюнул. Нюхает душа:
— Лук, щука, перец… Сатана!
Ужель еврейская слюна?!

— Ах, только я был верный щит!
И в злобе выглянуть спешит —
Но сразу стих священный гнев:
— Ага! Преемник мой — Азеф!

<1909>

ПАНУРГОВА МУЗА*