Василий Топильский - Розы на снегу

• Название: Розы на снегу
• Автор: Василий Топильский
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Жестоким смерчем обрушилось на Европу фашистское нашествие. Пепел и слезы, кровь и руины оставались там, где прошли полчища гитлеровцев.

В воскресный солнечный день 22 июня 1941 года мутный нацистский поток хлынул и на территорию нашей Родины. Везде, где ступала нога оккупантов, вспыхивали очаги сопротивления: зажигали костры в лесах партизаны, действовали подпольщики. Многие из них погибли, но не дрогнули, не согнулись под пытками.

Был свой незримый фронт и в битве за Ленинград. Он проходил по берегам Плюссы и Шелони, Волхова и Великой. Явки его бойцов были в Луге и Острове, в «столице» озерного края далеком Себеже, в избах осьминских колхозников.

В этом сборнике рассказывается о малоизвестных и неизвестных подвигах наших разведчиков, подпольщиков и партизан в годы Великой Отечественной войны.

---

В сорок первом Александру Боровкову шел пятнадцатый год, Петру исполнилось семнадцать. Были они разные, но в одном одинаковые — смелости не занимать. И дружили, крепко, по-мужски дружили.

В Себеж фашисты ворвались в конце второй недели войны. Семья Боровковых, как и многие другие себежане, эвакуироваться не успела. Братья по-разному восприняли оккупацию. Горячий Сашка бегал с приятелями на поля отгремевших боев, собирал гранаты и однажды вечером в одиночку обстрелял из винтовки… фашистский эшелон. Петр по-прежнему был молчалив, много читал, из дому отлучался изредка и то или ночью, или задолго до комендантского часа.

Петр Боровков.

«Уж не трусит ли мой старшой?» — мелькало иногда в голове Александра. Но вот как-то полез он на сеновал, куда второпях, чтобы не видела мать, сунул совсем новенький немецкий карабин. Точно помнил, куда клал, а сейчас перерыл все — ружье исчезло.

Искал, искал и вдруг между стропилами увидел, но не один, а два карабина.

«Петька! Значит, и он тоже. Вот здорово! То-то он часто к Лапшову бегает».

Дома Сашке была от брата взбучка.

— Хочешь, чтобы из-за тебя и мать и сестренку расстреляли? — сердито выговаривал ему Петр. — Берешься прятать оружие — так прячь с умом. Это тебе не в индейцев играть. В ямы нужно прятать да от дома подальше. И знай — теперь это тебе и твоим «индейцам» задание от комсомола и партии нашей. Ясно?

Сашка бросился обнимать брата.

За городом невдалеке начинался лес. Здесь проходила недавно линия фронта. Уродливо торчали исковерканные пни, вывороченные ели, зияли траншеи. Сюда-то и наведались в один из осенних дней Александр со своей ватагой. Искали увлеченно. То и дело спрашивал кто-нибудь из ребят:

— А это подойдет?

Внимательно осмотрев оружие, остальные давали заключение:

— Замок цел, приклад починить можно.

— Смотрите, что Сашка нашел! — воскликнул Коля Иванов.

— Ух ты, пулемет! Совсем еще хороший. Вот бы попробовать стрельнуть, — сказал Федя Петров.

— Тише ты.

Ребята приносили оружие, тщательно очищали от грязи и, укрыв ветками, закапывали в ямы, замечая место.

— Мальцы, здесь кто-то есть, — насторожился Борис Кузьмин.

Мальчишки притаились. Вскоре совсем неподалеку послышались приглушенные голоса.

— Да это же наши девчонки, — удивился Боровков, — Клавка и Валька Васильевы.

Ребята выбежали из-за кустов:

— Вы что тут делаете?

— Чего в лес приперлись? Здесь и подорваться на минах можно.

— А мы грибы собираем, — насмешливо ответила Клава. — Как и вы, наверное.

— Нашла грибников, — начал было Иванов.

— Молчи, — прервал его Борис. — Грибы — дело стоящее.

Девчонки и ребята направились в разные стороны. Если бы кто заглянул в корзины грибников, то на дне их обнаружил бы… гранаты. Школьницы искали «грибы» по заданию своей учительницы Валентины Афанасьевны Сергеевой.

Сергеева была членом подпольной группы Степана Николаевича Лапшова. С ним были связаны и Петр Боровков и Борис Кузьмин. Позже членами группы стали Александр Боровков, Николай Иванов, Федор Петров.

От домика Лапшова, работавшего на маслосырзаводе гитлеровцев, через командира-пограничника Пантелеймона Петровича Конопаткина, оставшегося в районе, протянулись нити к партизанам. С конца сорок второго года подпольщики выполняли в основном задания командования 5-й Калининской партизанской бригады. Только в ее отряды были сразу переданы пулемет, два десятка новеньких немецких винтовок, три ящика патронов, больше двухсот гранат.

Железнодорожная станция Себеж, расположенная на магистрали Рига — Москва, имела особое значение. Дело в том, что именно здесь обрывалась широкая колея стального пути и далее на запад шла узкая. В Себеже на рампе перегружались все эшелоны, следовавшие к Москве и через Новосокольники к Ленинграду. Поэтому к станции было приковано внимание разведки советских войск. Связанный с нею Лапшов поручил юным подпольщикам установить постоянное наблюдение за станцией. И ребята, которые раньше под любыми предлогами отказывались работать на гитлеровцев, вдруг загорелись «потрудиться на благо Великой Германии», как заявил при поступлении на работу Борис Кузьмин.

Борис стал слесарем, Саша — его помощником. И хотя первый заказ — оконная рама оказалась кривой и косой и никаким образом не вставлялась в оконный проем, зато из окна слесарной будки были отлично видны все проходящие эшелоны. Позднее младший Боровков работал на линии связистом.

Через каждые два-три дня собирались у кого-нибудь из ребят, чаще у Бориса, расставляли домино и извлекали обрывки газет, спичечные коробки, клочки бумаг, испещренные данными своей разведки. Петр Защеринский записывал. Этот удивительно энергичный и смелый парень, уже воевавший в армии и бежавший из плена, вскоре стал незаменимым помощником Лапшова на станции.

— Прошло четыре эшелона с живой силой, — читал Саша запись на пачке из-под папирос. — Двенадцать платформ с танками.

Затем Петр Боровков называл номера и марки автомашин, проходивших по шоссейной дороге, за которой вел наблюдение. В записях Защеринского появлялись треугольники, полосы, изображения оленей и другие знаки, обозначавшие род войск, шифры воинских поездов, автоколонн врага.

Помимо основной работы на станции гитлеровцы заставляли ребят выполнять всевозможные тяжелые вспомогательные работы. Изнурительный труд был не под силу пятнадцати-шестнадцатилетним подросткам. Однажды Николай Иванов не выдержал — опустился на шпалу. Тотчас возле него выросла приземистая фигура надсмотрщика. Фашистский холуй взмахнул плетью.

— Не смей, гад! — крикнул младший Боровков и схватил рыжую волосатую руку, сжимавшую плеть.

После работы Александра трое дюжих гитлеровцев били плетками.

Александр Боровков.

Еле пришел в себя дома. Мать, тихо плача, прикладывала к окровавленной спине свинцовые примочки. У изголовья сидел Петр. Марийка испуганно жалась к старшему брату. Открыв глаза, Сашка заплакал громко, по-детски.

— Я не могу больше, не могу. Они били меня, Петя, понимаешь, били, как крепостного, как римского раба. Били при всех, при девчонках.

Петр незаметно вытер набежавшие слезы и, стараясь говорить повнушительнее, сказал:

— Остапа Бульбу тоже били, пытали, а он молчал.

— Я тоже молчал, когда били. — Сашка рванулся, из рубцов засочились алые струйки и побежали по худому загорелому телу. — И пытать будут — не пикну. Но я не могу больше покоряться. Партизаны воюют, а мы, мы сидим и чего-то ждем.

Петр положил на горячую голову брата руку:

— Успокойся, Сашок. Недолго осталось ждать. Скоро наши придут, вот увидишь, скоро. А бороться мы тоже боремся, только оружие наше другое.

В начале 1943 года работавшую на станции молодежь стали серьезно подозревать в связях с партизанами. Некоторые из ребят попали в списки для отправки в Германию. Тогда из бригады пришло долгожданное разрешение — уйти в лес. Чтобы не пострадали родные, решено было инсценировать насильную мобилизацию в партизаны.

В пригородной деревушке Шнуры вечером 17 января девчата устроили вечеринку. Хрипловатая гармоника наяривала фокстрот. Он сменялся лихим краковяком. Но ребята танцевали мало. Зато то и дело выходили покурить на двор.

— Не видать? — раздавался шепот вновь выбегающих курцов.

— Видать! Козу из овина, — язвили те, кому уже надоело ждать.

Время было поздним, гармонист устал играть. Засобирались домой девчата.

Вдруг в дверях показались люди в белых халатах. В руках автоматы.

— Это что у вас тут за веселье? А ну, танцоры, р-разойдись по сторонам! Парни налево, девчата направо! — скомандовал один из вошедших.

Кое-кто из девушек пытался сопротивляться:

— А ну уберите-ка свои пушки! Отпустите нас сейчас же!

Ребята оказались куда покорнее. Они беспрекословно выполнили команду и стали у стены. За их спинами пряталась и Тоня Фролова. Она с парнями уходила в партизаны.

Начался «обыск». Ребята один за другим послушно подставляли карманы и поднимали руки. Партизаны, нащупывая оружие, подмигивали: порядок. Последовала команда:

— Выходи строиться!

Счастливых «пленников» посадили в сани… Несмотря на глубокую ночь, ребят встретил командир бригады.

— Гляди, сам Марго, — ткнул брата локтем Александр.

Мальчишки даже дыхание затаили. Так вот он какой, партизанский командир — гроза фашистов.

— Ну, орлы, с прибытием, — сказал Марго, улыбнулся и сразу перестал казаться грозным. — Прибыли вовремя. Дел у нас боевых много. Отдыхайте, а завтра посмотрим, куда кого определить.

Лесная жизнь пришлась ребятам по душе, хотя и оказалась куда труднее, чем они ожидали. В феврале 1943 года гитлеровцы обрушили на партизан, действовавших на стыке трех республик — Белоруссии, Латвии и РСФСР, крупные карательные экспедиции. И дни и ночи проводили теперь партизаны в походах, в засадах.