Василий Топильский - Розы на снегу

• Название: Розы на снегу
• Автор: Василий Топильский
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Жестоким смерчем обрушилось на Европу фашистское нашествие. Пепел и слезы, кровь и руины оставались там, где прошли полчища гитлеровцев.

В воскресный солнечный день 22 июня 1941 года мутный нацистский поток хлынул и на территорию нашей Родины. Везде, где ступала нога оккупантов, вспыхивали очаги сопротивления: зажигали костры в лесах партизаны, действовали подпольщики. Многие из них погибли, но не дрогнули, не согнулись под пытками.

Был свой незримый фронт и в битве за Ленинград. Он проходил по берегам Плюссы и Шелони, Волхова и Великой. Явки его бойцов были в Луге и Острове, в «столице» озерного края далеком Себеже, в избах осьминских колхозников.

В этом сборнике рассказывается о малоизвестных и неизвестных подвигах наших разведчиков, подпольщиков и партизан в годы Великой Отечественной войны.

---

Зимой объявились друзья-летчики. Появились в небе над Торошковичами, сбросили листовки. Подобрал одну и Коля. В ней был наказ партизанам — поднимать советских людей на вооруженную борьбу против оккупантов, усилить помощь Красной Армии, громить тылы врага. О партизанах Коля слышал, но где они? Как найти их? Кругом враги. Не то что в деревнях, на хуторах даже разместились на постой.

В школе Петров был дружен с Ваней Кононовым, Гришей Семеновым. И теперь они всегда вместе. Сообща и начали действовать: то шину в машине гитлеровцев проколют, то подобранную советскую листовку на видном месте приклеят. А время шло. Ребятам хотелось «большого дела». И они его дождались. Летом 1943 года оккупанты начали доставлять авиабомбы на большую поляну, что в полутора километрах от Торошковичей. Оттуда смертоносный груз переправлялся на железнодорожную станцию. Вскоре поляна превратилась в огромный перевалочный пункт боеприпасов для фашистской авиации.

— На переноску бомб немцы посылают теперь с нашей деревни, — сказал как-то друзьям Петров.

— А я не пошел бы, если бы меня и послали! — резко ответил Гриша Семенов.

— Ты подумай хорошенько, — продолжал Коля. — Говорят в деревне, что туда привозят и зажигательные, а от них все горит, даже другие бомбы загораются.

Товарищи поняли замысел Николая. Дальнейший разговор прервал крик:

— Пожар!

Горел сарай колхозника Травинкина. Из пламени вытащили его двенадцатилетнего сынишку Колю. Позже выяснилось, что он вместе со взрослыми пришел на поляну и незаметно вынес килограммовую авиабомбу. Это был весьма любознательный мальчик, ему хотелось узнать, «чем начиняют бомбу». Она оказалась осколочно-зажигательной. Взорвалась в его руках. Юный «сапер» погиб.

Этот печальный случай произвел, разумеется, большое впечатление на ребят. И все же они решили осуществить свой замысел, как только фашисты погонят к складу местных жителей.

…Коля и его друзья старались изо всех сил, делая вид, что помогают родителям. А на самом деле изучали расположение штабелей, интересовались, в каких ящиках уложены зажигательные бомбы. И очень обрадовались, когда узнали, что они имеются почти во всех штабелях.

Состоялась еще одна тайная встреча, на которой Петров изложил свой план действий. Было решено взорвать склад в ночь с 6 на 7 ноября 1943 года — в честь двадцать шестой годовщины Октябрьской революции.

Но диверсию пришлось на сутки ускорить. В ночь на 5 ноября в окно дома Петровых постучали.

— Кто там? — спросила Капитолина Ефремовна.

— Мне вашего сына Колю, — послышался в ответ мужской голос.

Петрова разбудила сына:

— К тебе пришли…

Николай вышел во двор. По небу островками плыли плотные черные тучи, и когда они закрывали луну, становилось совсем темно. Коля сразу узнал Ваню Кононова. Рядом с ним стоял еще кто-то. Присмотрелся: да это же Савва Минькин, парень из соседнего села Ручьи. В семье Петровых не раз называли его имя, когда заходила речь о тех, кто из знакомых ушел в партизаны.

Первым заговорил Савва:

— Вот что, Петров, ваше предложение командиром отряда принимается. Склад взорвать надо.

— Мы наметили на седьмое, — сказал Николай.

— Нет, ребята, действовать надо сегодня, сейчас. Я немного взрывчатки захватил. А сделаем все так, как вы наметили.

…Солдат, охраняющий склад авиабомб, идя по дорожке, время от времени теряет его из виду из-за густого и высокого придорожного кустарника. Сейчас за кустом укрывается Савва Минькин. И в те немногие секунды, когда кусты заслоняют часового, он тихо подбирается к одному из штабелей авиабомб. Приходится все время ползти по земле, не отрывая глаз от кустарника: не появился ли вновь часовой? Но вот Минькин у штабеля. Быстро находит один из ящиков, у которого легко снимается крышка, вкладывает в него взрывчатку. Прикрепленный к взрывчатке шнур оставляет в руках. Разматывая шнур, отползает в сторону.

В это же время метрах в ста пятидесяти от него действует Ваня, еще дальше, на таком же примерно расстоянии, — Коля. Они вынули из ящиков как можно больше зажигательных бомб, разложили их на земле между тремя штабелями. По две бомбы держат в руках. Ошибки, кажется, нет, — это зажигательные бомбы.

Готово.

Прижавшись к земле, Коля и Ваня всматриваются в ту сторону, где должен находиться Савва.

— Сигнал, — шепчет Коля.

Да, это сигнал: Савва спичкой поджег шнур. Огонек побежал по земле к штабелю.

Теперь очередь за Колей и Ваней. Стремительно поднявшись с земли, держа в руках по бомбе, ребята приводят их в боевое состояние и бросают в цель — к тем бомбам, что ранее разложили между штабелями. Через две-три секунды туда же летят еще бомбы.

«А теперь — бежать», — решает Коля. Посмотрел перед собой, но ничего не увидел. Нет, это не темнота скрывает окружающее — он ослеплен пламенем, вырвавшимся из первой и второй бомб. А уже стрекочут пулеметы, свистят пули. Всполошились гитлеровцы.

«Куда я бегу, уж не в сторону ли немцев»? — мелькают мысли в голове Николая. Но он все бежит… «Скорее! Скорее!» подгоняет себя юноша. Вдруг он начал спотыкаться. Почему? Под ногами рыхлая земля! Вспомнил: да это же поле аэродрома, перепаханное по приказу фашистов. Обрадовался. Значит, он удаляется от поляны. Теперь надо брать влево, чтобы прибежать в родную деревню. В это время взрыв огромной силы потрясает воздух. Затем еще один, еще, еще…

Вокруг светло. Очень светло… И от горящих и взрывающихся бомб, и от осветительных ракет, запускаемых перепуганным гарнизоном.

В Торошковичах все проснулись. Никто не знает, что же произошло. Лишь мать Николая, Капитолина Ефремовна, обо всем уже догадалась. Но где же ее сын? Бросилась во двор — навстречу Коля.

— Куда же теперь? — спросила она. — Что будешь делать, Коленька?

— Ухожу, мама. К партизанам. Дай мне быстренько чего-нибудь потеплей одеться.

Взглянула на сына… Нет, не мальчик стоит перед нею. Мужчина. Ничего не сказала, стала быстро собирать ему вещи.

В ту же ночь Савва Минькин привел Николая Петрова и Ивана Кононова в партизанский отряд. Ребята быстро прижились и семье партизанской, вскоре стали заправскими бойцами прославленной 5-й Ленинградской бригады народных мстителей.

14 февраля 1944 года советские войска с помощью партизан освободили деревню Торошковичи от немецко-фашистских захватчиков. А 6 марта все отряды 5-й партизанской бригады вступили на улицы и площади Ленинграда. В колоннах партизан шагал и Николай Петров.

* * *

Прошли годы, десятилетия. Потерялись следы героев «партизанского салюта» в честь годовщины Великого Октября. И вот случайно, как это нередко бывает, выяснилось, что один из них, Николай Петров, живет в Ленинграде.

Узнаю его точный адрес, еду к нему домой.

В сборе оказалась вся его семья: жена Регина Владимировна, дочь Люба и сын Боря, школьники. Спрашиваю:

— Николай Николаевич, а как сложилась ваша жизнь после освобождения Ленинградской области от оккупации?

— Вступил в ряды Советской Армии, был отправлен на фронт. В бою получил ранение. Выздоровел, вернулся в свою часть. Служил в войсках 1-го Украинского фронта, воевал в Польше, Германии, Чехословакии… Страшно горевал, когда пришло известие о гибели Вани Кононова и Саввы Минькина.

А потом мы поехали в Торошковичи — родную деревню Николая Николаевича. С нами был и его сын Боря.

Идем по широкой асфальтированной улице. Вот и дом учителя Дмитриева, где гитлеровцам так и не удалось полакомиться медом. А это — домик Петровых. Во дворе, вот на этом месте, в ту памятную ночь встретились три боевых друга. Отсюда они пошли на выполнение задуманной боевой операции.

Поднимаемся на горку, сворачиваем на грунтовую дорожку, по которой ходил тогда часовой. А вот и поляна, кустарник, за которым укрывался Савва…

— Папа! — кричит Боря, ушедший далеко вперед. — А это что?

— А это, сынок, остатки одной из бомб, взорванных нами, — заметно волнуясь, отвечает Николай Николаевич.

На металлическом остове бомбы отштамповано: «250 кг». Чуть дальше мы находим остовы еще двух таких же бомб, кассету с пятнадцатью сгоревшими термитными авиабомбами…

У Николая Николаевича завтра выходной день, он останется в деревне, поможет родителям по хозяйству, выкопает картофель в огороде. А я, вернувшись в Ленинград, звоню по телефону Герою Советского Союза Константину Дионисьевичу Карицкому, который командовал 5-й Ленинградской партизанской бригадой.

— Как же, хорошо помню эту диверсию, — говорит Константин Дионисьевич. — В те дни у нас были жаркие схватки с наседавшими карателями. Одиннадцатого ноября я коротко донес в штаб о взрыве у деревни Торошковичи и уничтожении крупного штабеля вражеских авиабомб… К сожалению, мне ничего неизвестно о судьбе участников этой операции.