Диана Крымская - Черная роза

• Название: Черная роза
• Автор: Диана Крымская
• Жанр: Исторические любовные романы

В «Чёрной Розе» есть всё то, что может понравиться романтичным натурам, любящим псевдоисторические любовные романы: брак по королевскому приказу, ненависть, перерождающаяся в любовь, переодевания, похищения, поединки, интриги, коварные злодеи (и злодейки!) и — страстная любовь.

Редакция авторская, рисунки Татьяны Гавриловой.

---

Дом приподнялась и испуганно взглянула в ту сторону. Около дерева, в пяти туазах от нее, она увидела двух оседланных мулов. Рядом, под деревом, стояли двое — мужчина и женщина. Женщину, которая стояла к Доминик лицом, прижатая спиной к стволу, девочка сразу узнала — это была та самая невеста старосты. Рубашка на ней была распахнута, и маленькие белые груди торчали наружу, юбка была задрана до пояса. Мужчина был повернут спиной к Дом. Это был, без сомнения, сам староста, — Доминик узнала его кривые короткие ноги и большую сверкающую на солнце лысину. Староста был полностью обнажен, и Дом вздрогнула от отвращения, — все его тело — ноги, спина, руки, даже ягодицы были покрыты густой черной шерстью. Он крепко прижимал свою жену к дереву; заросшие черными длинными волосами руки его шарили по ее телу и мяли маленькие груди, а ягодицы делали ритмичные быстрые движения, вызывавшие звуки, похожие на шлепки. Девушка — назвать ее женщиной было довольно трудно — обхватила его кривые черные ноги своими стройными белыми ножками; руки ее то висли бессильно, как плети, вдоль тела, то обнимали волосатую спину мужа, впиваясь в нее ногтями. Лицо ее было странно напряженным и очень красным, глаза почти закатились, из полуоткрытого рта вырывались стоны, переходящие постепенно в какие-то дикие выкрики. Вдруг она содрогнулась — и забилась, как вытащенная на берег из воды рыбка, крепко обнимая мужа; староста тоже вздрогнул всем телом и как-то обмяк, положив черную голову на ее плечо; и они вместе, не разжимая объятий, опустились в траву, откуда раздались теперь уже звуки поцелуев, смешанных с нежным шепотом. «Тебе было хорошо?» — спрашивал староста. «О да… Такое блаженство! Я так тебя люблю!» — отвечала его юная жена.

Доминик, которой вдруг стало очень жарко, соскользнула в воду и поплыла назад, где они с мальчиками оставили свою одежду. Когда девочка рассказала товарищам ее игр об увиденном, как о некоем непонятном происшествии, они лишь посмеялись над ней. Пьер сказал тогда: «Это они занимались любовью, Дом.»

Ей было трудно в это поверить. Этот мужчина, заросший и уродливый, как лесной бог Пан — и юная перелестная девушка, похожая на нимфу. Неужели она может ЛЮБИТЬ своего страшного мужа? Филипп с видом знатока добавил: «Мужчина может быть не слишком красивым и молодым. Но, если он умеет обращаться с женщиной, как этот староста, — то его жена не станет искать приключений на стороне. Этот ее муж умеет доставить ей удовольствие. И поэтому брак их будет счастливым и удачным!»

«Но, разве, — спросила у приятелей Доминик, — муж и жена не должны лежать в постели? Разве можно любить друг друга, стоя под деревом?» — И опять Пьер и Филипп смеялись.

«Дом! Любовью можно заниматься не только в кровати! Под деревом… На дереве… Где угодно — лишь бы мужчине и женщине этого хотелось!» «Прежде всего — мужчине.» — возразил Филипп, и оба мальчика, с бесстыдством юности, которая все знает, ничего еще не попробовав, начали объяснять Дом, как люди занимаются любовью, и откуда берутся дети.

Так Доминик увидела, как происходит то, что должно было сегодня случиться и с нею. «Только мой муж — не уродливый Пан. Он — бог Аполлон, молодой и прекрасный! Я уверена — с ним я познаю блаженство, какое и не снилось той бедной деревенской девушке!»

Доминик долго стояла, мечтая, перед зеркалом. Пока в ее комнату не заглянула Розамонда.

— Ты уже не спишь? — ласково улыбаясь будущей невестке, сказала герцогиня. — Тогда давай одеваться и причесываться. Не будем будить Адель. Я сама помогу тебе.

На одевание и, затем, укладку волос ушло около двух часов. Доминик, обычно не капризной и придирчивой, никак не нравилась собственная прическа, — Розамонда терпеливо, понимая нервно-возбужденное состояние невесты, заплетала ее волосы сначала в две косы; затем так же терпеливо расплетала и заплетала одну косу, которая тоже чем-то Доминик раздражала. Затем сестра Рауля укладывала кудри девушки высоко на голове в виде короны, закалывая множеством заколок; но и корона не устраивала Дом, и заколки вынимались вновь.

Наконец, как это часто бывает, Дом все-таки выбрала первый вариант — две косы, уложенные вокруг головы. В уши Доминик вставила рубиновые серьги, на шею, поверх малинового свадебного платья, повесила колье — драгоценности, которые ей подарил Рауль. А под платьем, на длинной серебряной цепочке, висело у Дом на груди кольцо Черной Розы с его вензелем, — то, которое девушка должна была передать жениху в церкви перед самым венчанием.

И вот невеста была полностью готова. Она встала и, подхватив длинный тяжелый шлейф, подошла к зеркалу. Из него на Доминик смотрела девушка ослепительной красоты. Щеки ее разрумянились, губы сами собой сложились в счастливую белозубую улыбку, глаза засияли так, что затмили своим блеском сверкание рубинов и бриллиантов в колье на ее груди. О, как Доминик была счастлива!

Розамонда смотрела на нее с восхищением и даже оттенком легкой зависти.

— Ты так прекрасна, — сказала герцогиня тихо. — Сегодня самый незабываемый, самый счастливый день в твоей жизни! Когда-то и я мечтала о такой свадьбе с Анри де Брие… — Голос ее чуть дрогнул. Доминик живо обернулась к ней и обняла.

— Розамонда! Сестричка! Не плачь, ради Бога!

— Нет, нет… Не обращай внимания, Доминик. Это сейчас пройдет. Поверь — это от радости за вас с Раулем…

— Я знаю, как ты любила Анри, Розамонда. И он, поверь, он тоже очень тебя любил! — вырвалось у Дом.

— Откуда ты это знаешь? — удивилась Розамонда.

— Я слышала… давно. Твой жених приезжал в Руссильон с Черной Розой и говорил с герцогом о тебе. С таким восторгом! С таким преклонением! Он был очень красивый, твой граф де Брие! Я помню его лицо, его золотистые волосы. Мне кажется, он был очень добрый и очень благородный молодой человек.

— Да… Это правда… Анри был лучшим, благороднейшим человеком на земле!

— Ну… Здесь я с тобой, извини, не соглашусь. Лучшим человеком на земле является, конечно, Черная Роза! — воскликнула, не сдержавшись, Доминик.

Розамонда удивленно посмотрела на нее:

— Черная Роза?.. Но при чем здесь он? Он же давно погиб?

— При том, Розамонда! При том. Ты, разве, не знаешь, КТО скрывался под именем Черной Розы?

— Нет. Я знаю, что Анри сражался вместе с ним. Он писал мне о Черной Розе. Но никогда не упоминал его имени. Кажется, это была какая-то тайна…

— Да, — прошептала Доминик, — тайна. — Ей неудержимо захотелось поделиться этой тайной с Розамондой. Открыть ей, что Черная Роза — Рауль. И что она, Доминик, уже четыре года является его законной женой, потому что вышла за него замуж, притворившись своей сестрой Флоранс. Она уже открыла рот, чтобы рассказать обо всем этом будущей сестре, — но в комнату вбежала камеристка Адель и, чуть не плача, сказала:

— Госпожа! До вашего венчания час с небольшим. Неужели вы не повидаетесь перед свадьбой с моей мамой — вашей старой кормилицей, с вашим молочным братом Пьером, с Филиппом?.. Они так надеются, что вы про них не забыли и навестите их!

— О да! Конечно! — воскликнула Дом. — Розамонда! Я съезжу к Элизе, Пьеру и Филиппу? На полчасика, не больше! Дай мне свой портшез!

— А вдруг ты опоздаешь к венчанию, Доминик? — встревожилась та. — Давай я поеду с тобой!

— Как я смогу опоздать? Тут ехать десять минут! Я вернусь скоро. И мы вместе поедем к церкви Святой Екатерины! Ведь и она совсем близко от королевского дворца!

Через пять минут Доминик в подвенечном уборе в портшезе герцогини де Ноайль четыре носильщика несли из королевского дворца к особняку отца на улице Амбуаз.

Элиза, Пьер и Филипп выбежали из дома навстречу роскошным носилкам. Доминик вышла из них, и верные ее слуги замерли, глядя на нее, прекрасную как никогда в жизни.

— Ах, госпожа Доминик! — воскликнула старая кормилица по-окситански. — Вот уж не думала, что увижу такую красоту! А платье-то!.. А драгоценности!.. — И она благоговейно прикоснулась к краю платья Дом сморщенной смуглой рукой.

Пьер и Филипп вообще ничего не могли выговорить, — они просто остолбенели.

— Мальчики, дорогие мои! Ведь это же я! — улыбаясь, сказала Доминик. — Я все та же. Ну, не стойте же как столбы, скажите хоть что-нибудь!

— Ох, госпожа… — с трудом вымолвил Пьер. — Вы самая красивая невеста на свете.

— И самая счастливая, милый Пьер! — рассмеялась Дом. — Помните, как я выходила замуж в Руссильоне? Теперь все иначе! Я выхожу за того же человека, — но теперь я его не ненавижу, — а обожаю! И нет в мире никого счастливее меня!

Она обняла их всех и расцеловала. У них было достаточно денег, и они могли вернуться в Руссильон, или остаться в Париже, — Доминик решила взять в Прованс, куда они с Раулем отправлялись завтра утром, после брачной ночи, только камеристку Адель.