Диана Крымская - Черная роза

• Название: Черная роза
• Автор: Диана Крымская
• Жанр: Исторические любовные романы

В «Чёрной Розе» есть всё то, что может понравиться романтичным натурам, любящим псевдоисторические любовные романы: брак по королевскому приказу, ненависть, перерождающаяся в любовь, переодевания, похищения, поединки, интриги, коварные злодеи (и злодейки!) и — страстная любовь.

Редакция авторская, рисунки Татьяны Гавриловой.

---

— Итак… Значит, я оправдан в ваших глазах? — Он все еще лежал на спине, не пытаясь подняться, а девушка стояла рядом с ним на коленях.

— Почти, герцог де Немюр. Но вот Рауля я вам простить не могу. Вы наговорили о нем столько гадостей… А ведь вы ничего о нем не знаете! У вас какая-то страшная взаимная ненависть. Знайте — мой Рауль ни в чем не виновен! Он лучший, честнейший, добрейший из людей! Он достоин преклонения. Он столько перенес — вам и не снилось, герцог! Так что не оскорбляйте моего любимого гнусной бездоказательной ложью.

«Мой Рауль! Мой любимый! Как она говорит о нем!..» — Робер почувствовал, как от ревности потемнело в глазах.

— Вы его не любите, — хриплым голосом сказал он. — Не можете любить. Если бы вы его любили, то не дали бы мне целовать вас.

— Вы тогда поцеловали меня неожиданно, — пробормотала она, потупившись и прелестно краснея. — И я растерялась…

— Настолько растерялись, что готовы были отдаться мне? Прямо на моей постели?

— Хватит! — крикнула Дом. — Я не хочу вспоминать об этом!

— А я хочу, — заявил де Немюр, — и хочу повторить это! — И он вдруг приподнялся, протянул руку и, обняв Доминик за шею, притянул к себе с силой, которой она у него не подозревала. Девушка попыталась упереться руками ему в грудь; но было поздно.

Он вдруг оказался сверху, подмял ее под себя и прильнул к ее губам. На этот раз его рот был властным и требовательным. И у Доминик ненадолго хватило сил, чтобы противиться его натиску. Она сдалась — открыла рот, и его язык ворвался в него, как гордый своей победой захватчик. И снова девушка ощутила сладкую прелесть его поцелуя. Она ответила ему, — и губы их слились. А папоротники накрыли их своими широкими листьями, как зеленым прохладным шатром…

Когда Робер, наконец, оторвался от ее губ, то увидел, что синие глаза ее полузакрыты, голова изнеможенно запрокинулась назад. Он начал целовать ее щеки, лоб, уши, шею, плечи. Одна его рука обвивала ее шею; другая же наощупь развязала шнуровку рубашки, проскользнула в вырез и добралась до полных высоких грудей. Доминик вздрогнула и изогнулась, когда пальцы герцога слегка сжали мгновенно затвердевший сосок одной… затем — другой…

Все плыло в глазах Дом; она уже сама подставляла себя под его ласки, извиваясь под ним, требуя продолжения, крича про себя: «Только не останавливайся!» Тело ее горело, непроизвольные стоны срывались с губ. Аромат его волос, его полуобнаженного тела сводил ее с ума.

Де Немюр тоже был почти на грани. Какая, к черту, потеря крови!.. Кровь бурлила в его жилах, как никогда. Текла по его телу раскаленной лавой. Ее было даже слишком много для него одного. Доминик!.. Доминик!.. Никогда еще он не испытывал подобного. Она любила его! Она ему отдавалась — и так страстно, так нетерпеливо!.. Барьеры между ним и ею рухнули. Он забыл обо всем. Еще мгновение, — и он бы распахнул ее рубашку и увидел на обнаженной груди девушки свое кольцо…

Но он его не увидел. Потому что вдруг все вспомнил — и где он, и кто с ним. Сестра его жены! Невинная девушка! И он собирается овладеть ею!.. Прямо в лесу! Среди папоротников, как какой-то дикарь!

Де Немюр глухо застонал и скатился с ее обольстительно податливого тела. Чтобы погасить в себе желание, он вцепился пальцами правой руки в свое левое плечо. В глазах у него потемнело от боли. И все же… все же — какой пыткой было знать, что эта девушка лежит рядом на этой напоенной ароматом трав и пением птиц лесной поляне. Что желание Доминик не уступает его, что она готова отдаться ему. Какой мукой было вспоминать ее стоны, мысленно ощущать под пальцами нежность и округлость ее девственно — высокой груди!

Дом села. Что с ней?.. Где она… и где он?.. Почему он вдруг оставил ее?.. Ей было так хорошо… Хорошо?!! С ним… с де Немюром?!!

Она вздрогнула — и очнулась. О Боже всемогущий, он опять добился своего! Гнусный развратник! Соблазнитель чужой невесты… да нет же — замужней женщины! Вот он, рядом, лежит, крепко зажмурившись. Конечно, ему стыдно смотреть ей в глаза… Негодяй! Подлый, низкий негодяй!

Она дрожащими руками стянула шнуровку рубашки. Как, как она могла позволить ему вновь сделать с ней такое! Не надавала ему пощечин! Не сопротивлялась, не кусалась, не царапалась!

— Вы — подлец, монсеньор, — сказала она.

Он открыл глаза и взглянул на нее — столько боли и страдания было в его взоре!

— Да. Вы правы, — прошептал он. — Я — подлец и ничтожество. Мне нет прощения. То, что я хотел сейчас сделать с вами, навсегда бы покрыло позором и вас, и меня. Если бы я овладел вами, я бы никогда себе этого не простил. У меня нет прав на вас.

— И никогда не будет! На меня имеет право только один человек — мой муж! — крикнула она.

— Вы имеете в виду вашего жениха? Рауля де Ноайля?

— Да, его! Но он мне не жених — вот тут вы ошибаетесь… Он — мой муж! Уже несколько лет!

Де Немюр приподнялся на локте и недоумевающее посмотрел в ее пылающее лицо.

— Что вы говорите? — резко спросил он. — Ведь вы знаете де Ноайля чуть больше месяца!

— Нет, монсеньор! Я знаю его очень давно… И он — мой муж! Перед Богом и людьми — мой супруг!

— Вы лжете! — Он побледнел, вскочил на ноги и рывком поднял ее с земли. — Доминик! Скажите, что вы солгали!

— Нет! Это правда! Клянусь всеми святыми! Богородицей клянусь — правда! Я принадлежу ему!

— Нет! — он схватил ее за плечи и начал яростно трясти. — Это не может быть правдой!.. Вы были в монастыре! Розамонда говорила мне!

— Я и в монастыре принадлежала ему. И даже раньше… — тихо промолвила девушка. Его внезапная ярость испугала ее. Конечно, она считала себя принадлежащей Черной Розе, — с того момента, как они дали друг другу обеты в капелле Руссильонского замка. Но де Немюр понял ее слова по-другому…

Значит, Доминик и Рауль были все-таки знакомы! И уже давно! И она ЖЕНА Рауля! Это означало — что она давно не невинная девушка. Что его кузен соблазнил ее, — неважно когда — в монастыре… до монастыря… Рауль был с ней… на ней… в ней… Он обладал ею — и не один раз! Вот почему Доминик так страстно сейчас отдавалась де Немюру, — Рауль давно разбудил ее чувственность, лаская и целуя ее прекрасное тело… А Робер-то, глупец, спасал ее от де Ноайля! Считал ее девственницей!

Вот уж воистину — ирония судьбы! Он спасал ее от того, кто давным-давно завладел и ее душой, и ее телом! Доминик нечего опасаться, — если Рауль до сих пор оставил ее в живых — и даже собрался жениться на ней, на своей любовнице — значит, этот зверь уже не причинит ей зла. Быть может, даже в его извращенном и гнусном сознании вспыхнула любовь.

А Робер вмешался… Зачем? Что ему до этой женщины? Она — лишь сестра его жены. Действительно, практически никто! А теперь, когда он знает, что она принадлежала Раулю, — тем более! Герцогу надо вычеркнуть ее из своей жизни. Только представить ее под Раулем — и все, и любви, желания как ни бывало! Только мрак… беспроглядный мрак!

Робер оглянулся вокруг себя. Да, солнечный день потускнел… Или это стало темно в его глазах? Вот она, Доминик де Руссильон, стоит и удивленно смотрит на него. Еще час назад он готов был молиться на нее как на богиню. Целовать следы ее ног. Стать ее рабом.

А теперь… теперь богиня повержена. Рухнул пьедестал. Стоящая перед ним женщина — жалкое омерзительное существо, сродни тем, которые живут под кровлей дома мадам Аллегры. Любовница Рауля… Его подстилка…

Его затрясло. Он задыхался. В глазах почернело.

Доминик с тревогой и недоумением смотрела на де Немюра. Боже, какой он бледный! Как платок! Вдруг он сейчас упадет в обморок?.. Она протянула руку и, коснувшись его плеча, спросила:

— Что с вами, монсеньор?

Он отшатнулся от нее. Выражение омерзения и гадливости на его лице потрясло девушку. Да что случилось?..

Де Немюр вдруг, явно пересилив себя, ибо даже прикасаться к этой женщине было ему противно, схватил ее в охапку и посадил на рыжего андалузца.

— Убирайтесь! — крикнул он. — Убирайтесь к дьяволу!

Лицо его так исказилось, что Доминик не на шутку испугалась. А вдруг у него опять будет приступ? Можно ли оставить его здесь в таком состоянии? Она колебалась.

— Вы слышите меня, графиня? — заорал он. — Убирайтесь к вашему Раулю!.. Или в саму преисподнюю! Я не хочу больше видеть вас! Слышать о вас! Вы для меня больше не существуете! Париж там! — он ткнул пальцем на юго-восток. — Будете там через три часа! Прочь с моих глаз!.. — И он поднял с земли свой хлыст и изо всех сил ударил по крупу ее жеребца. Конь взвился на дыбы, едва не сбросив не ожидавшую этого Доминик, и поскакал бешеным галопом. Через минуту поляна была уже далеко…

Когда затих стук копыт, Робер упал лицом в папоротники. Он катался по ним, сминая перистые темно-зеленые листья, в отчаянии и безмерной тоске повторяя ее имя. А птицы пели и щебетали, своими веселыми голосами воспевая солнечный день и как бы подтверждая вечную истину — жизнь продолжается, несмотря ни на что!