Александр Лысёв - «Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы

• Название: «Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы
• Автор: Александр Лысёв
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59612-6

Эта проклятая война сломала нашу историческую судьбу, оборвав стремительный взлет Российской империи. Это позорное поражение стало прологом к русскому апокалипсису XX века. А если бы Цусимской трагедии не случилось? Если бы Николай II был предупрежден о скором нападении японцев? Если бы наш флот не дал застать себя врасплох и нанес упреждающий удар по противнику? Можно ли было выиграть русско-японскую войну наличными силами и средствами? МОЖНО!

В этом романе нет ни «попаданцев», ни фантастического оружия, ни одного выдуманного корабля или воинского подразделения – и тем не менее Россия одерживает победу над Японией. Как? Читайте этот фантастический боевик, превращающий скорбный вальс «На сопках Маньчжурии» в победный марш, а военно-морскую команду «ПОВОРОТ ВСЕ ВДРУГ» – в девиз альтернативной истории!

---

– Это барахло! – повторил Цибулевич-Панченко. И пустился в подробные объяснения:

– Я в силу своей профессии вхож в кое-какие круги. И уж поверьте, знаю больше, чем плац-парадная сторона дела. Вот давайте разберемся…

Зал ресторана «Палкин» был по обыкновению в этот час полупустынен. По уже установившейся традиции Цибулевич-Панченко и Хлебников обедали вместе. Им удавалось пересекаться по нескольку раз на неделе. Оба имели дела в центре. Оба оказались интересными собеседниками. Со второй встречи уговорились приходить обедать в «Палкин» к определенному часу. И, как правило, заставали там друг друга. Семен Семенович уже не помнил, кто из них это предложил, но получилось обоюдоинтересно. С обострением русско-японских отношений и подготовкой дальневосточной эскадры оба собеседника стали прихватывать с собой русские и зарубежные газеты. Незаметно обеды стали регулярно сопровождаться прочтением прессы. Образовался этакий клуб обсуждения назревающего конфликта между Россией и Японией.

На текущий день свежими новостями был перенос выхода 1-й Дальневосточной эскадры на Тихий океан с планировавшегося 23 августа на 1 сентября 1903 года. Последняя дата называлась окончательной.

– Так вот, что собой представляют корабли, уходящие на Дальний Восток? – рассуждал журналист. – Начнем с «Осляби». Не спорю, хороший броненосец, относительно новый, скоростной. Однако заметьте – орудия главного калибра десять дюймов против двенадцати у японцев. Это немаловажно. «Фудзи» и «Ясима» перекрывают «Ослябю» по силе залпа, хоть и равны ему по водоизмещению. Так же как и перекрывают находящиеся в Порт-Артуре «Победу» и «Пересвет» – близнецов-братьев «Осляби». А против новейших японских броненосцев типа «Микасы» им вообще придется крайне туго. Поверьте, с японскими главными силами могут сражаться на равных только наши броненосцы проекта «Бородино». А из них к концу года на Тихий океан успевает один только «Цесаревич».

Хлебников слушал внимательно.

– Далее, – продолжал Цибулевич-Панченко. – «Сисой», «Наварин», «Николай I». Старые. Тихоходные. Водоизмещением на треть меньше «Микасы». Каждый намотал десятки тысяч морских миль. Отремонтировали их весьма посредственно. Кроме того, – Семен Семенович доверительно наклонился через стол к Хлебникову, – на двух последних артиллерия главного калибра стреляет дымным порохом. Не успели заменить. И представьте – всего на сорок пять кабельтовых. Раза в полтора дальность стрельбы меньше, чем у японских двенадцатидюймовок. Каково! – Журналист бросил салфетку и торжественно откинулся на спинку стула.

– Шума и грохота будет много, а толку мало. Плюс ползут как черепахи, – проговорил Хлебников и поднял глаза к потолку, будто что-то прикидывая в уме.

– Ну а крейсера, это вообще курам на смех, – продолжал шокировать собеседника Семен Семенович. – На «Нахимове» разве что только экипаж бравый. Как же, гвардия! А сам крейсер – груда старого ржавого железа. «Мономах» с «Донским» – та же история. Правда, артиллерию на них обновили.

– Ну а эти, как их… – Хлебников защелкал пальцами. – Броненосцы береговой обороны?

– Эти речные трамвайчики? – закатил глаза Цибулевич-Панченко. – С высотой надводного борта в три метра? Я очень удивлюсь, если они вообще дойдут до Дальнего Востока. Наверняка потонут по дороге. Тащить их через три океана – просто жест отчаяния.

Хлебников молчал, в задумчивости потирая ус.

– Вот вам, ротмистр, и эскадра. Инвалидная команда! С одним поводырем.

Пропустили по рюмке хереса. Закусили бужениной.

– Есть еще «Аврора» и новые миноносцы. Но миноносцы постоянно ломаются, скажу я вам, – вновь заговорил после паузы Цибулевич-Панченко. – Ничего не попишешь – отечественная сборка! Да-с. Низкое качество российской продукции – это просто бич какой-то!

– Дотащат. Возьмут на буксир, – предположил Хлебников.

– Скорее всего, так и сделают, – закивал Семен Семенович. – Крейсер же «Аврора» тоже, сообщу я вам, ни рыба ни мясо. Бронирование слабое, ход в двадцать узлов для современного крейсера уже маловато. Орудия установлены совершенно по-идиотски. Не в башнях, а так, за щитками. В серьезном бою три комплекта орудийной прислуги изведут-покромсают. И окажется мало. Этим, кстати, многие наши крейсера страдают. «Олег» – другое дело. Но он не успеет.

– Не успеет? – переспросил Хлебников.

Вместо ответа Семен Семенович извлек из кипы на столе очередную газету. Нашел нужную страницу. Вскрыл, протянул ротмистру.

– «Подарок магната», – прочитал заголовок Хлебников. Быстро пробежал глазами содержание. – Ого! Господин Шишкин на личные средства выкупил в Германии пароход, переделал его во вспомогательный крейсер и передал эскадре Фелькерзама! Я всегда был убежден, что Матвей Игнатьич – настоящий патриот.

– Да, – махнул рукой Цибулевич-Панченко. – Выкупил здоровенную дуру. Бывшая немецкая «Мария-Терезия». Десять тысяч тонн водоизмещением. Переименовали в крейсер «Урал». Такая же туфта, как «Днепр», «Кубань»… и что там еще?

– «Рион» и «Терек», – быстро подсказал Хлебников.

– Вот-вот. Пойдут ко дну от одного попадания снаряда главного калибра. Правда, запас хода океанский.

– Я считаю, Матвей Игнатьич совершил в высшей степени уважительный поступок, – серьезно заявил Хлебников.

– Да, совершил, совершил, – отозвался Цибулевич-Панченко. – Но я сейчас не про эти пароходы. Кстати, статью я написал.

Ротмистр склонился в легком полупоклоне.

– Полноте, работа такая. Так вот, я с Шишкиным встречался. Он мне доверительно сообщил, что еще денег на срочную достройку «Олега» отвалил. Но к сентябрю все равно закончить не успеют. Возможно, «Олег» нагонит эскадру в пути…

Семен Семенович опять откинулся на спинку стула. Внимательно поглядел на Хлебникова. Серьезно заявил:

– Это все, ротмистр, как вы понимаете, разговоры сугубо приватные. Я вам сообщаю, так сказать, как один глубочайший русский патриот другому русскому патриоту…

– Семен Семенович… – Хлебников обозначил попытку подняться со своего стула.

– Ну что вы, голубчик, я не сомневаюсь, – жестом остановил ротмистра Цибулевич-Панченко. Завертел головой в поисках обслуги. – Однако же пора переходить к десерту…

11

Петя Веточкин шагал по 1-й линии Васильевского острова в сторону Невы. Под мышкой у него была увесистая стопка книг. Скоро начнется осень. А вместе с ней возобновятся занятия в Университете. Усидчивый Веточкин кое-что решил начать освежать в памяти прямо сейчас.

Погруженный в свои заботы, не глядя по сторонам, Петя дошел до Румянцевского садика. Из проезда рядом выкатилась ватага матросов. На всю округу раздался громкий голос:

– Нет, братцы, вы прочтите: «Собакам и нижним чинам вход в сад воспрещен». Это как же вам нравится, а, братцы?

– Да ладно, Егор, – послышался другой голос, поспокойнее, – ну не пущают и ладно. Сдались они нам.

– Ну и давайте штоф прямо здесь бабахнем, – советовал третий голос. – Всего делов-то. Один залп главным калибром…

– Нет, – упорствовал первый с пьяной настойчивостью. – Меня прямо в душу обидели. Собакам и нижним чинам… Нижний чин – собака? Я, выходит, собака, пес подзаборный?

Развернувшись и отмахиваясь от своих товарищей, возмутившийся матрос заехал локтем по плечу проходившему как раз у него за спиной Веточкину. Петя отлетел в сторону, но на ногах устоял. Книги посыпались на бульвар.

– Я, значит, собака, – повторил матрос. Приблизился к остолбеневшему от неожиданности Веточкину вплотную, дыша в лицо крепчайшим перегаром. Несколько секунд буравил его мутным взглядом. Пробормотал «Я собака» и вдруг рявкнул Пете прямо в уши:

– Гав!

Их окружили остальные матросы. У всех на ленточках бескозырок было выведено золотыми буквами «Наварин». Веточкин присел, начал собирать рассыпавшиеся книги. Матрос, пошатываясь, согнулся пополам и, норовя заглянуть Веточкину в лицо, принялся выступать дальше:

– А ты умный, да? Значит, книги читаешь и умный. Такой вот весь…

– Егор, отстань от человека, – послышались голоса.

– А где очки? – вдруг заявил Егор, хватая Веточкина за плечо. – Эй, где очки? Все умные в очках должны быть!

Веточкин собрал книги, выпрямился. Он определенно не знал, что делать. Ситуацию разрешили остальные матросы. Они оттащили буяна, взяли под руки, увлекая с собой. Но он, озираясь на Веточкина, продолжал бессвязно выкрикивать:

– В сад нельзя, а на войну можно! Ты умный, у тебя книжки… Ты прочитал и я прочитал! Мне нельзя, а на войну можно…

И вдруг, вырвавшись от товарищей, бегом вернулся к Пете. Веточкин машинально прижал книги к груди. Матрос бухнулся перед ним на колени. Заговорил быстро:

– Ты прости! Мы уходим. Совсем скоро. Поставь свечку, зайди в храм Божий. Поставь. За раба Божьего Егора. Шолов моя фамилия. Сделай милость, что тебе стоит.