Рик Риордан - Кроваво-красная текила

• Название: Кроваво-красная текила
• Автор: Рик Риордан
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59898-4

В Техасе все больше, чем где-либо в Америке. Даже убийство…

Джексон «Трес» Наварр не был в родном Сан-Антонио более десяти лет — со дня гибели своего отца, местного шерифа. Теперь, повзрослев, он возвращается, одержимый целью разобраться в его смерти и покарать виновных. Однако чем глубже «копает» Трес, тем запутаннее выглядит дело. Плюс ко всему, бесследно исчезает его бывшая девушка, с которой у Наварра, вроде бы, возрождается старый роман. Тресу становится ясно, что он прикоснулся к какой-то страшной тайне, в которую был замешан его отец. Упрямый техасец рвется все дальше и дальше, не обращая внимания ни на намеки, ни на прямые угрозы. А шансов выжить у Наварра остается все меньше…

---

Джей ухмыльнулся и навел на меня пистолет.

— Оно того стоит, Наварр. С оставшимися проблемами я разберусь потом.

— Должен предупредить — мои друзья из офиса шерифа уже сюда едут.

— Значит, нужно быстрее попрощаться.

Дэн вернулся на прежнее место, он стоял рядом с Ривасом, но их разделял диванчик. Дэн бросил оба диска на сиденье.

— Хороший мальчик, — сказал Ривас.

Он по-прежнему держал меня на прицеле и не обратил внимания на лицо Дэна, не заметил, как напряжены его плечи.

Мне хотелось закричать «нет», но это бы не помогло.

— Что теперь? — спросил я Риваса, чтобы заставить его не сводить с меня глаз. — Асанте, наконец, тебя повысит и ты станешь капитаном?

Эта мысль Ривасу понравилась.

Однако ему так и не довелось сказать, что он думает по этому поводу, потому что Дэн схватил его пистолет. Предельно глупый ход, да и движение было неправильным. Дэн вцепился в «парабеллум» за дуло и совершил еще одну ошибку, направив его вниз, в сторону собственного тела. Я не увидел, как выстрел снес часть его правой руки, и пуля вышла из задней поверхности бедра. Однако запомнил, что красная струя начертила новый узор, волшебным образом появившийся на цветастых подушках дивана и желтом платье миссис Кембридж, а брючина штанов цвета хаки внезапно стала темной и скользкой, когда Дэн бросился через диванчик на Риваса. «Парабеллум» выстрелил во второй раз, но я уже сорвался с места.

Все остальное я помню не слишком отчетливо — во всяком случае, как-то смутно. В моей памяти остался звук, напоминающий треск расколотого арбуза, когда я опустил рукоять старого «шеридана» на голову Риваса, и много крови, которая просачивалась у меня между пальцами, когда я пытался зажать здоровенную дыру на ноге Дэна. Я запомнил, что кричал ему, чтобы он не шевелился, но он дергался на ковре, засунув остатки правой руки между ног. Словно издалека до меня донесся вой сирен и машины «Скорой помощи», меня сменили врачи, потом я сидел в углу, Ларри Драпиевски звал меня по имени и осторожно забирал из моей руки «шеридан Нок», а я держал его у щеки.

Глава 63

Я проснулся и увидел Ларри Драпиевски, который держал у меня под носом чашку кофе.

Мне потребовался год или два, чтобы понять, где я нахожусь.

Я в одном нижнем белье лежал на кровати, стоявшей на веранде. Ветерок от работающего вентилятора холодил кожу, но жаркое августовское солнце, клонившееся к западу, все равно согревало. Мне казалось, будто я слышу шум холодильника, но это стрекотали тысячи цикад, устроившихся на акациях за окном. Где-то горела трава. На меня смотрела бело-коричневая корова, которая футах в двадцати прилегла на земле, в неровной тени кактуса. Я находился на ранчо в Сабинале. Было около трех часов дня.

Я попытался пошевелиться, и у меня сразу же дико закружилась голова. Когда я все же ее приподнял, я увидел моего брата Гарретта в инвалидной коляске, которая стояла в ногах кровати. Точнее, я увидел Гарретта, Джерри Гарсию и Джимми Хендрикса,[197] слившихся в одно лицо. Потом перед глазами у меня немного прояснилось, и я понял, что два лица на футболке Гарретта парят вместе с его собственным, словно Святая Троица.

— Давай, братишка, — нетерпеливо сказал Гарретт. — Мы ждем шанса спустить воду в туалете.

Я прищурился и сглотнул, пытаясь избавиться от вкуса дохлых лягушек во рту.

— Что?

— Мы весь день не сливали воду, чтобы в баке осталось достаточно и ты смог принять горячий душ, когда проснешься.

Ларри протянул мне кофе. Мешки у него под глазами и всклокоченные волосы сказали мне, что он не ложился спать, однако успел сменить форму на джинсы и джинсовую рубашку.

— Ты отрубился на тринадцать часов, мой мальчик. Мы уже начали беспокоиться.

Прошел еще час, прежде чем мне удалось встать и добраться до душа. В ванной комнате я нашел сумку, которую, наверное, собрал накануне вечером, хотя я не помню, как заезжал на улицу Куин-Энн. Внутри лежали относительно чистые джинсы, футболка, зубная щетка и старая записная книжка отца. Когда я поднял сумку, из нее на пол посыпались письма. Я аккуратно сложил их обратно.

Когда я оделся, Гарретт и Ларри дали мне возможность побыть одному. Я порыскал по кухне, рассчитывая найти что-нибудь на завтрак, и мне пришлось рассмотреть следующие возможности: две бутылки виски, одно полностью кристаллизовавшееся яйцо, танжерин неопределенного возраста, банка «Санки»[198] и большой пакет чипсов. Интересно, если залить «Фритос»[199] виски, получится сухой завтрак? Я решил вопрос в пользу танжерина.

Пока я ел танжерин и пил растворимый кофе, Ларри и Гарретт сидели в гостиной с Гарольдом Дилиберто, нашим управляющим, и обсуждали плюсы и минусы легализации марихуаны. Гарретт, как и следовало ожидать, был за, Ларри — против. Гарольд считал, что во всем виноваты проклятые калифорнийцы — Ларри и Гарретт не возражали.

Должно быть, я мыл руки в раковине из нержавеющей стали больше трех минут, прежде чем сообразил, что делаю. Я расставлял пальцы под струей воды и думал о том, какой липкой была кровь Дэна Шеффа.

Наконец Ларри не выдержал.

— Ты в порядке, Трес? — спросил он из гостиной.

Я ответил, что да, в порядке. Потом я закрыл воду и поискал глазами полотенце. Его не было.

Когда я сел рядом с Ларри на кожаном диване, он разлил виски в четыре бокала без ножек, зато на каждом имелась надпись ДЖЕК. Гарретт курил марихуану и смотрел через открытую дверь на темнеющее небо. Я попросил Гарольда принести дров для камина.

Ларри и Гарретт с сомнением посмотрели на меня, но промолчали. Гарольд сходил к поленнице.

К тому моменту, когда он развел огонь в камине при помощи специальной зажигалки, я уже приступил ко второму бокалу «Джим Бима», и дрожь у меня в животе почти улеглась. А огонь позволил избавиться от нее окончательно. Мескитовое дерево, оставшееся с прошлой зимы, было таким сухим после трех летних месяцев, что занялось мгновенно и запылало, как в горне. В комнате стало жарко, и кончики моих пальцев почти полностью обрели чувствительность. Меня даже не раздражал дым, заполнивший гостиную из-за отвратительной тяги. Гарольд извинился и сказал, что ему нужно заняться водяным насосом. На лбу у Ларри выступил пот, но он не жаловался. Гарретт отъехал подальше от камина, сидел в своем кресле и смотрел на пламя.

Прикончив второй бокал, я встал, сходил в ванную комнату за сумкой и вернулся с записной книжкой отца. Письма я вытащил и отложил в сторону. Потом присел на корточки и бросил записную книжку на одно из пылающих поленьев.

Никто не протестовал. Дым от обложки поднимался вверх. Наконец, загорелся один из углов, книжка открылась, и страницы начали чернеть и исчезать одна за другой. Но сначала она изгибалась и на ней в красном свете четко вырисовывался почерк отца. Рисунки корейских самолетов и танков, которые он делал для меня, когда рассказывал истории перед сном, казалось, спрыгивали со страниц. Через пару минут осталась лишь почерневшая обложка, тлеющая в ровном пламени.

Когда я повернул голову, Гарретт увидел слезы у меня на глазах.

— Дым? — спросил он.

Я кивнул.

Гарретт затянулся, прищурился и выдохнул дым в потолок, продолжая смотреть на кедровые балки потолка.

— Да, мне тоже он ест глаза.

Ларри снова налил нам виски.

— Полагаю, записная книжка может служить вещественным доказательством.

— Сомневаюсь, — ответил я. — Но все возможно.

— Пожалуй, после того, что я помог тебе вчера сделать, я не должен жаловаться.

Мне пришлось немного подумать, и в моем сознании замелькали смутные картины — Драпиевски почти сразу увез меня, мы проделали долгий путь до Олмос-Парк, и я заключил сделку на Крессент-Драйв. Я вытащил из кармана бумажник и обнаружил в нем листок исписанной от руки бумаги. Я спрятал его на место.

Ларри положил ноги на кофейный столик, долго смотрел в огонь, потом вдруг начал смеяться, словно вспомнил очень смешную шутку.

— В прошлый раз я был здесь с вашим отцом, мальчики, Господи, наверное, в 82-м году…

И он принялся рассказывать о жутком торнадо, который в тот год обрушился на Сабинал, и отец попросил Ларри помочь ему привести ранчо в порядок. Дом почти не пострадал, но отец и Ларри потратили весь день, пытаясь снять дохлую корову с верхушки мескитового дерева при помощи цепной пилы. Ларри считал эту историю такой забавной, что я не мог не смеяться вместе с ним, хотя в прошлый раз речь шла о лошади, которая попала на дерево из-за урагана, а не торнадо.

Наконец Ларри поднял бокал.

— За Джека Наварра. Он был симпатичным ублюдком.

— Он был ублюдком, — уточнил Гарретт, однако поднял свой бокал.

— За отца.

Я выпил свое виски, взял стопку писем с каминной полки и положил в камин то, что лежало сверху, — потускневший розовый конверт, ставший коричневым. Я смотрел, как горит старое любовное письмо, беспокойно трепеща в огне. Оно почти мгновенно превратилось в пепел.