Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви

• Название: Я знаю о любви
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Аурика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6046-14-9

Жанр, в котором пишет известная американская писательница, автор десятков популярных на Западе книг, вряд ли может быть отнесен к легковесному потоку так называемых «любовных романсов». Ее книги — это романы о женщинах, женщинах с большой буквы, об их проблемах, страстях, тяготах и удачах.

В романе «Я знаю о любви» действие происходит в Австралии XIX века. Юной героине романа предстоит преодолеть немало унижений, тягот и страданий, прежде чем она завоюет свое право на счастье.

---

— Мы уехали не поэтому, — закричал Кон. — А потому, что у тебя возникли проблемы с англичанами…

Пэт взглянул на меня.

— Он почти прав. И то и другое. Видишь ли, зеленоглазая, мой отец сделал ошибку, дав нам образование выше того, что, по мнению англичан, нам положено иметь. И семье пришлось уехать. Когда ирландец начинает задумываться, лучше уехать.

— Глупо… глупо, — сказала Роза. — Было глупо оставить там все, что у нас было, и приехать… сюда!

Она жестом показала на фургон со сваленной в кучу домашней утварью, на разбитую дорогу, на чужой пейзаж. В этом жесте было столько пугающей враждебности! Она повернулась ко мне, как и Пэт, к слушателю, которого им всем необходимо было убедить не потому, что я была важна для них, а потому, что им самим надо было убедить себя в этом.

— Тогда у нас было все, — сказала она. — Таверна стояла как раз на Колледж Грин, замечательные посетители — джентльмены. Наверху, в комнатах, где мы жили, стояла мебель розового дерева и висели шелковые шторы. У меня было собственное пианино. И слуги.

— И куча долгов, конечно, — заметил Ларри. — Я представлю вам, мисс Эмми, портрет ирландца, который тратит каждый заработанный пенни. У него большая и счастливая семья, — если не смотреть в будущее, — но он должен работать каждый день, чтобы заработать деньги для следующего дня. Нам пришлось поторопиться — продать все и заплатить долги — из-за проблем Пэта. У нас остались кое-какие деньги… Но даже если бы мы не имели и пенни после продажи дома, это все равно было бы лучше. Потому что ты знаешь, что в зыбкой и неспокойной атмосфере Дублина человек может лечь спать и проснуться, когда ему уже пятьдесят, и обнаружить, что для него уже все кончилось. Нет, лучше было уехать — рискнуть, чем оставаться и только мечтать!

— Мечтать? — удивилась я.

— Мечтать, что как-нибудь все уладится… Что англичане уберутся из нашей страны, что мы сможем жить, как свободные люди и развивать свои таланты. Мечтать, что следующий год окажется лучше.

— Так вот почему ты разбил сердце Брайди Коннелли? — обвинила его Роза. — Любил ее, но не женился на ней.

Ларри взглядом заставил ее замолчать.

— Я не мог позволить себе иметь жену и детей…

Он вытряхнул холодный пепел из своей трубки и на минуту или две отвернулся от нас, глядя поверх линии холмов, колеблющихся и мерцающих в горячем воздухе.

— Но здесь я сделаю все по-другому. Отец согласен, чтобы я взял оставшиеся деньги, лошадей, фургон и поехал назад, в Мельбурн. На золотых приисках продовольствие дорого и его не хватает, и гужевые перевозки тоже стоят дорого. Я смог бы окупить стоимость фургона почти за две поездки, а после получать только прибыль. Люди должны покупать еду, даже если они не покупают ничего другого. С этим я не прогадаю.

— Мы будем гораздо медленнее продвигаться с раскопками без твоей помощи, — сказал Пэт.

Ларри пожал плечами.

— Папа считает целесообразным пускать все наши средства на добычу золота.

— Ты не можешь заставить меня поверить в это! Папа так же хорошо знает, как и мы, что ты найдешь золото, если останешься здесь надолго. Ты его не пропустишь. Он согласился оставить тебе деньги только потому, что всегда делает то, о чем ты просишь. Даже то, что мы приехали сюда, а не в Америку.

— О! Перестаньте спорить, — сказала Роза, потеряв терпение. — Отец слушает Ларри — мы все знаем это.

— Он прислушивается к здравому смыслу…

И так они вели себя всю оставшуюся дорогу до Балларата, пререкаясь, споря, иногда смеясь друг над другом. А я все слушала их. На самом деле они не отличались от большинства других семей; в них не было ничего особенного, что оправдывало бы мой выбор.

Но эти люди никогда не знали разрушительной силы настоящей бедности; они не были еще сломаны ею и поэтому не держались за каждый пенни и каждую булавку так, как это делают другие, познавшие голод или нищету. Здесь говорили о долгах, но дожи бывают только у тех, кто имеет кредит. Они были хорошо одеты; их обувь была новой; фургон забит тюфяками и едой. А ведь фургон и лошади стоили больших денег, чем их видели в своей жизни многие из тех, кто продвигался к золотым приискам. Эта преданность друг другу и великодушие к другим еще не прошли испытание жизнью.

Они были молоды — даже Ларри, чье честолюбие казалось непоколебимым, был еще неопытен по сравнению с тем, что пришлось пережить мне. Жизнь еще не стала для них настоящей реальностью; они были только на пороге рискованного предприятия. Предсказания Розы о ее собственном будущем были наивными и почти детскими; ненависть Пэта к англичанам, к властям была незрелой по сравнению с тем, какой стала потом. А Син ждал, что Пэт объяснит ему жизнь, и временами казался не намного старше Кона. Я была тронута молодостью и невинностью, надеждами, которыми они были одержимы. Я завидовала им и хотела стать частью этого.

Конечно, Роза попросила меня рассказать о себе.

— Мы с отцом из Лондона, — сказала я. — Жили на Маунт-стрит в доме торговца мануфактурными товарами.

— Где это? Я надеюсь когда-нибудь побывать в Лондоне…

— Фешенебельный район, — ответила я, зная, что она имела в виду. — Дом принадлежал пожилому мужчине по имени Элихью Пирсон. Он был инвалидом и большую часть своего времени проводил в кресле, поэтому отец и я вели все дела магазина. Мы прожили там четырнадцать лет. Потом мистер Пирсон умер, и его племянник унаследовал магазин. У него была большая семья, и для нас там комнаты не нашлось. Отец решил ехать в Австралию…

— Какие товары вы продавали? — спросила Роза.

Я заметила, что разговор о магазине также интересен и Ларри, хотя остальным был скучен.

— Красивые вещи — шелк, муслин, бархат, атласные ленты, кружева. Все это было очень высокого качества.

Она пристально разглядывала мое ужасное серое платье, капор, который больше подошел бы старухе, тускло-коричневую шерстяную шаль. Я хотела объяснить ей, что это не мой выбор, но не стала, потому что причина скрывалась в той жизни, которую я оставила позади, а это уже была другая история. Я надеялась, что Роза больше не будет задавать вопросов, и она их не задавала, потому что показались первые палатки в отдаленных оврагах, первые согбенные человеческие фигуры, которые занимались промыванием золота в оловянных тазах, первые лебедки и парусиновые ветряные рукава для проветривания шахт.

Мы въезжали в золотую страну.

Глава вторая

I

Мы приехали в Балларат как раз перед сумерками — синие холмы становились фиолетовыми. Это была широкая долина с большим извилистым ручьем, окруженная невысокими холмами. Всю ее пронизывали нити неровных оврагов. Это и было то самое место, где можно было найти золото. Кое-где местами росли редкие рощицы, а там, где потрудились старатели, все было застывшим и опустошенным. Поросшие травой склоны под эвкалиптами были засыпаны землей и утрамбованы от частого хождения. Вся равнина была обезображена бесконечными грудами пустой породы. Так здесь называли кучи грязи, которые выкапывали из земли, чтобы найти золотоносную жилу.

Через три года после того, как здесь нашли золото, на этой равнине жили сорок тысяч человек. Это был брезентовый городок, забрызганный грязью, с улицами из ярких палаток, которые тянулись за главной дорогой, ведущей прямо на запад, и желтым грязным ручьем, который назывался Яррови. К тому времени названия этих золотых приисков были мне уже знакомы; как и всякий, кто когда-либо побывал здесь, я никогда не смогу забыть Канадский, Эрику, Итальянский, где Гравел-Питс впадает в Гам-Три-Флэт.

Но часть главной дороги, по которой мы ехали, была окружена с обеих сторон заведениями для вымывания золота из людских карманов, как того хотел Ларри. Здесь находились театры, гостиницы и магазины — весьма непрочные конструкции из брезента, готовые исчезнуть, как только исчезнет золото. Было только одно каменное здание — банк. Сорок тысяч человек в этой долине ежедневно бились за золото, таившееся в земле под их ногами, и каждый вечер добрая их половина проигрывала его в карты или тратила в ресторанах на виски.

Там встречались бездомные собаки и босоногие дети, и женщины с ведрами для воды. Там также продавались отличная марокканская кожаная обувь и шелковые рубашки из Гонконга. Из гостиницы доносились звуки фортепиано, не умолкавшие день и ночь, вдоль улиц, оврагов слышен был скрип лебедок и треск брезентовых рукавов.

Католики построили свою церковь на Бэйкери Хилл; пресвитериане отправлялись на службу в Гейлик на Спешимен Хилл. В течение трех последних лет это было самое богатое место на земле.

В первую ночь, проехав через весь город, Дэн Мэгьюри разбил палатки вдали от основной массы старателей. Поскольку у него не было заявки на отвод участка, он выбрал ту землю, которая, казалось, никому не могла понравиться. Я сразу же принялась за дело, помогая разгружать, распаковывать кухонную утварь, разводить костер из дров, принесенных Пэтом.