Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви

• Название: Я знаю о любви
• Автор: Кэтрин Гэскин
• Издательство: Аурика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6046-14-9

Жанр, в котором пишет известная американская писательница, автор десятков популярных на Западе книг, вряд ли может быть отнесен к легковесному потоку так называемых «любовных романсов». Ее книги — это романы о женщинах, женщинах с большой буквы, об их проблемах, страстях, тяготах и удачах.

В романе «Я знаю о любви» действие происходит в Австралии XIX века. Юной героине романа предстоит преодолеть немало унижений, тягот и страданий, прежде чем она завоюет свое право на счастье.

---

— Он пытается задушить меня, — проговорила она. — Он думает, что, если достаточно долго продержит меня задрапированной в черное, я задохнусь.

Роза прошлась по комнате, как тигрица, пойманная в сети и без устали борющаяся за свободу.

— Я хотела немного подышать свежим воздухом. Просто выехать из дома и посмотреть на людей на улицах. Почувствовать тепло солнечных лучей… Но нет, для него — это неуважение к умершему. Когда он втолковывает мне о моем долге, то не имеет в виду скорбь по Тому. Он имеет в виду черные платья и задернутые занавески, чтобы я не выходила из своей комнаты и разговаривала шепотом.

Она резко повернулась ко мне.

— Но мне давно уже следовало выезжать в город, кататься по Мельбурну с отдернутыми шторами и без вуали, кланяясь любому знакомому, которого встречу, не важно, ответит он или нет. Это дало бы обильную пищу для сплетен. Но я полагаю, он боится именно этого. — Она скривила губы в злобной улыбке. — Он боится, что мне захочется остановиться у Хансонов и зайти к Робби Далкейту. Он в Мельбурне, Эмми. Возможно, мне и следовало бы это сделать… чтобы испугать старика.

Она вновь начала ходить по комнате, потом остановилась у зеркала, висевшего над столом, и нагнулась вперед, чтобы лучше вглядеться в свое отражение.

— Но Робби не должен видеть меня такой. Какая я бледная! Этот мерзкий черный цвет! Я выгляжу так, будто уже умираю. Эмми, помнишь, что происходило с травой в Балларате, когда на нее ставили палатку? Всего через несколько дней? Помнишь, как трава белела, прежде чем погибнуть? Она превращалась в белую, прежде чем побуреть, — еще живая, но уже белая, а не зеленая. Вот и он хочет, чтобы это произошло со мной. Он хочет видеть меня белой и полумертвой, не испытывающей желания даже поднять голову.

Я ничего не могла возразить.

— Постарайся быть терпеливее, Роза. Это время скоро минует. Через год…

— Год? Я не смогу прожить так целый год! И он знает это. Он знает, как уничтожить меня. Он намерен преследовать меня так же, как Пэта. Пока нас обоих не сживет со света…

— Нет, Роза. Он не хочет этого.

— Нет, хочет. Джон Лэнгли будет обращаться в полицию, постоянно увеличивать вознаграждение за поимку Пэта, пока однажды в один прекрасный день не войдет ко мне в комнату и сообщит, что Пэт умер или находится в тюрьме и будет повешен… Этим он вполне отомстит мне, не так ли, Эмми? Ему хочется видеть, как я буду медленно умирать на его глазах. Смерть не особенно волнует его; мне кажется, что ему даже абсолютно безразлично, что Том мертв. Хорошо, что он ушел раньше, чем успел натворить кучу бед, — вот что думает этот старикашка. Он получил то, что хотел, от Тома и от меня тоже. Поэтому теперь ему наплевать, что произойдет со мной. Больше не будет внуков, носящих фамилию Лэнгли, поэтому я больше ему не нужна. Я даже более бесполезна, чем Элизабет. Она, по крайней мере, может вести домашнее хозяйство.

Говоря все это, она перебирала флаконы на туалетном столике. Вдруг резко она схватила один из них и начала обильно поливать его содержимым шею и запястья.

— Если я не могу надеть свои драгоценности, то, по крайней мере, могу раздражать его тем, как пахну. От меня будет пахнуть, как от проститутки в публичном доме, и это выведет его из себя.

Я ступила дальше в комнату и закрыла за собой дверь.

— Мы можем уехать, Роза, — сказала я. — Мы заберем детей и поедем в Хоуп Бей. Для них будет лучше уехать из атмосферы этого дома. Да и лучше для всех нас. «Эмма Лэнгли» уплывает сегодня вечером, и мы сможем уехать завтра.

— Хоуп Бей, — эхом отозвалась она и отрицательно покачала головой. — Я никогда не была там. Я не хочу туда ехать. Тому никогда не нравился Хоуп Бей. Он рассказывал мне о нем: пустынное место, вокруг море и стаи чаек, кричащих на скалах. Поблизости нет ни одного дома. Нет… Мне не понравится Хоуп Бей.

— Но это единственное место, куда можно уехать, — резонно сказала я. — Джон Лэнгли не стал бы возражать… Бог свидетель, тебе в целом мире больше негде укрыться. Мы не можем поехать в Лэнгли Даунс…

Она резко рассмеялась.

— Нет, конечно же, не в Лэнгли Даунс. Ведь он слишком близко от Роскомона, да? Робби Далкейт сможет последовать за мной из Мельбурна, правда? О, нет, это не подходит. Больше никаких скандалов, ведь так мало времени прошло со дня смерти Тома. О, Эмми, Том знал, что делал, не так ли? Лучше умереть, чем быть похороненным заживо.

— Том знал?.. Что ты такое говоришь?

Она ответила не сразу. Роза повернула ключик в замке шкатулки с драгоценностями и подняла крышку. Около минуты она, казалось, была полностью поглощена содержимым шкатулки: бриллианты, сапфиры, жемчуга — символы-дань, подаренные ей Джоном Лэнгли в связи с рождением каждого ребенка, знаки положения и богатства, выделявшие ее среди общества Мельбурна. Она задумчиво перебирала их, как будто вспоминая прошлое и то, каким образом каждое из украшений попало к ней. Держа в руках бриллиантовое ожерелье, она повернулась ко мне.

— Кто знает, что на самом деле произошло той ночью? Уоткинс говорит, Том был настолько пьян, что не оставалось ничего другого, как просто оставить его там отоспаться. Но лампа висела на крючке, сказал он… Был ли Том так пьян, когда проснулся, не понимал, что делал с лампой? Снял ли он ее с гвоздя и нечаянно уронил, или намеренно бросил ее, Эмми?

Сказав это, она повернулась к зеркалу и приложила ожерелье к груди, одновременно наблюдая за мной в зеркале.

— Ты знаешь больше, чем любой из нас, Эмми. Ты была последней, кто видел его. Он пришел спасти тебя от пожара, поэтому ты единственная, кто может знать, в чем заключается правда. Пытался ли он уничтожить себя или уничтожить род Лэнгли тем пожаром?

Я сцепила руки, чтобы они перестали дрожать.

— Это был несчастный случай. Я могу поклясться в этом. Ты никогда не должна говорить так, Роза. Никогда. Неважно, что ты об этом думаешь, но ты никогда не должна так говорить.

Она опустила ожерелье. В зеркале я увидела, что ее тяжелый взгляд как будто что-то искал.

— Об этом говорят, — наконец произнесла она. — По всему городу люди интересуются этим. Они задают такие вопросы, Эмми.

— Пусть задают. Они не знают ответов. А пока они не могут сказать с уверенностью…

Она прервала меня, жестикулируя ожерельем в руке.

— Имя Лэнгли не будет опорочено, пока они не могут ничего сказать с уверенностью? Так ты думаешь, Эмми? Что не произойдет никакого скандала, потому что Том умер и никто не может сказать с уверенностью, что произошло на самом деле? Тогда почему бы тебе не сказать это прямо? Это хорошо прозвучало бы из твоих уст. Да, ты ведь больше Лэнгли, чем он. У тебя — душа Лэнгли, если у Лэнгли вообще есть душа. Ты усердно работаешь на эту семью и ничем не запятнала их имя. И ты терпеливо ждешь, когда все упадет тебе в руки.

Я стала медленно отступать назад, пока не почувствовала за спиной дверь, бессознательно мои пальцы стали искать дверную ручку, искать спасения. Но я взяла себя в руки.

— Что… что ты говоришь? — прошептала я.

Опять она отвернулась от зеркала. Ее голос звучал резко.

— Ты всегда только берешь, Эмми. Своим кротким поведением и спокойствием ты берешь. Кто бы мог подумать, что у тебя такие амбиции? Ты была тихой, как мышка, когда мы впервые встретились на дороге, когда ты бежала за нами. Ты ничего не говорила, и ни один мужчина не посмотрел на тебя дважды, поэтому мы были спокойны. Но помнишь, что произошло потом? Как произошло?

Ты начала помогать Ларри, потом он начал зависеть от тебя. Следующим был Кон, каждый раз прибегающий к тебе со своими проблемами. Мой отец ел из твоих рук — из рук разумной и спокойной Эмми, которая всегда поступала правильно. В конце концов, когда Пэт был вынужден бежать, он пришел именно к тебе. Я тоже была там, но Пэт говорил только с тобой. Он должен был знать, что это разобьет мое сердце, но он пошел к тебе…

Она откинула голову назад.

— И не забывай о Томе! Моем муже, но ты была последним человеком, с которым он разговаривал. Я знала, что он часто приходил к тебе в дом. Я знаю, что он говорил тебе о таких вещах, о которых никогда не мог сказать мне. «Эмми понимает», — повторял он мне. Эмми понимает, да, Эмми очень хорошо понимает, как подчинить и отца Тома.

Великому Джону Лэнгли нужна разумная женщина рядом с ним, с которой он мог бы поговорить, которой он мог бы доверять. Ну, что же, ты постаралась, чтобы он нашел такую женщину, не так ли? Ты показала ему, какими должны быть его сын и дочь, потому что ты стала ими обоими для него. И показала ему, какой должна быть мать, когда заполучила власть над моими детьми. Попробуй отрицать это! Ты заполучила моих детей, и теперь они больше твои дети, чем мои. Ты выиграла их всех! Всех — моих братьев, моего мужа, моего зятя, моих детей. И к тому же ты взяла человека, которого я люблю. Ты забрала у меня Адама.