Светлана Полякова - Агни Парфене

• Название: Агни Парфене
• Автор: Светлана Полякова
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3179-9

Саша Канатопов не может забыть слова умирающего деда, который просил найти того, кто поможет вернуть старинную икону Богородицы — семейную реликвию — туда, откуда она была взята. Икона беспокоит Сашу: бледное лицо, выплывающее из темноты, похоже скорее на смерть, чем на святой лик. Кажется, только робкая девушка Лика, названная в честь святой Гликерии, способна помочь Саше. Успеют ли они? Тень зла следует за ними по пятам…

---

Сейчас ей хотелось, чтобы поскорее прошла ночь, наступило утро, день, час, миг — когда она обернется и увидит Сашу.

И хотя ей было еще немного страшно, что теперь так много зависит от этого человека, которого она еще недавно не знала, она уже успокоилась.

«Мы поедем туда. Он настолько мне доверяет, что берет меня с собой. Это место для него свято. А он берет меня с собой».

Она долго не могла заснуть, думая о завтрашнем дне. Думала, что очень странно — тревога не отступает, и у Саши голос был наполнен тревогой, а — вот оно, счастье, и радость, и ничего она с этим не может сделать.

«Мы должны поехать, — снова слышала она Сашин голос. — Во-первых, мы сможем все увидеть сами. А во-вторых — мне кажется, если мы сделаем то, что должны сделать, что-то в мире изменится. Пусть немного — но изменится».

Лика хотела сказать, что она не очень в это верит, и — если изменится, то только в их мире, в них самих, но — ей очень хотелось согласиться сейчас с самой безумной и наивной надеждой, если — это была Сашина надежда…

Ее сон был зыбким и странным, она даже не понимала — происходит это с ней все во сне или наяву и — спит ли она вообще.

Она бродила по огромной комнате, пустой, с какими-то старинными гобеленами на стенах, в этой комнате было так много окон, и все они были разного размера — какие-то окна были огромными, а некоторые — совсем крошечными, на некоторых окнах были решетки, а другие — были широко распахнуты.

Она кого-то искала, только не знала, кого она ищет и — зачем. Она заглядывала в эти окна и — видела там разные пейзажи, в одном окне она увидела море перед штормом, насупившееся грозное небо, почти дотрагивающееся до земли, а в другом — наоборот, сияло солнце и воздух был наполнен ароматом весенней листвы.

А потом в комнате ее появились люди — странные, отстраненные, у некоторых лица были как на иконах, и Лика угадывала, что все эти люди, которые в безмолвном отчаянии точно так же, как Лика, пытаются отыскать кого-то, пережили нечто страшное, трагическое в своей жизни, и их отчаяние и боль передаются Лике.

Она обернулась и в самом деле увидела девочку, которую звали так же, как ее, девочка стояла в уголке, наблюдала за этими людьми с состраданием и, поймав Ликин взгляд, улыбнулась ей ободряюще.

— Что ищете среди мертвых Того, кто сам Жизнь? [21] — прошептала она едва слышно. — Пойдем. Я покажу тебе, где дорога…

И Лика послушалась ее, хотя — ей было жаль людей, бродящих по комнате, и она шепотом спросила:

— А они?

— За ними пришлют, когда они будут готовы, — сказала девочка тихо. — То, что кажется тебе глупой надеждой, может оказаться правдой. Но у тебя будет шанс убедиться в этом.

Они шли теперь по длинному коридору, где пахло сыростью и землей. Было трудно дышать — этот коридор находится под землей, решила Лика. А еще было темно — так темно, что Лика с трудом понимала, что вокруг нее, — она ориентировалась только на легкий, светящийся силуэт девочки. Несколько раз ей почудились шаги, настигающие ее, — и дыхание, тяжелое и прерывистое. Она оглядывалась — но что можно увидеть в такой темноте?

Кто-то насмешливо прошептал: «Через действительность ты должен различать миры иные», — и Лика снова оглянулась — слишком явным был этот шелестящий голос, но девочка остановилась и протянула ей руку.

— Не оглядывайся и не прислушивайся, — посоветовала она ей. — Прыгай, тут лужа большая…

Лика прыгнула — ей показалось, что это не лужа, а небольшое болото, где все время что-то хлюпало и пахло так мерзко, что Лика почувствовала приступ головокружения и тошноты — если бы не рука девочки, она бы упала туда.

— Что это было? — спросила она, переводя дух.

— Это дорога, — спокойно отозвалась девочка. — По которой всем нам приходится идти. Кто-то идет без помощников — потому что сам отказывается от помощи. Кому-то Бог посылает ангела. Те, кто идут одни, часто не выдерживают, оглядываются или начинают разговаривать с голосами, слушать их и верить им. И тогда — они не справляются. То, что ты посчитала болотом, — на самом деле их слезы… Тут развилка. Видишь — дорога, которую уже можно различить, и — тьма… Нет из тьмы выхода. Некоторые так и блуждают после смерти в кромешной темноте, пытаются найти выход. А его — нет… Ладно, пойдем дальше, тебе и так разрешено узнать больше, чем положено, до срока. А времени у нас нет. Ты должна вернуться к утру.

— Должна вернуться? — переспросила Лика и представила, что снова придется идти по этому подземному коридору, даже хотела оглянуться, но — девочка рассмеялась:

— Нет, не бойся. Все будет по-другому. Я просто должна показать тебе одну вещь, чтобы ты почувствовала себя сильнее и научилась видеть то, что скрыто от других глаз. То, что ты видишь сейчас, — это твое чувствование, ты ничем помочь не можешь. Но ты можешь помочь это остановить. Остановить Тень…

— Я? Я даже лица Тени не могу разглядеть…

— Ты просто боишься. Знаешь, я тоже боялась. Например, увидеть, что лицо Тени мне хорошо знакомо. Наверное, это самое страшное…

Она вздохнула и погрустнела. Лика очень хотела задать ей вопрос — что с ними случилось, кто был виноват в том кошмаре — но она угадала, что не должна задавать этот вопрос.

Да и теперь, когда они свернули, Лика видела выход, и свет, много-много света там — в самом конце этого коридора, и девочка изменилась снова — она что-то напевала, улыбалась и размахивала руками. Как крыльями…

— Видишь, три потока света, исходящие из одной точки? — спросила она у Лики. — Это три пути. Выбирая один из них, ты можешь быть уверена в помощи и поддержке. Но — все эти пути кажутся очень трудными обычным людям, и они выбирают другой, легкий, который ведет их в темную пропасть. Все, что говорят разные умники, — это ерунда. Есть только три дороги — дорога праведника, дорога мученика, дорога Любви и самоотвержения. Все остальное — миражи. Успех, деньги, почет — все только миражи. Потом оказываешься в темном коридоре, один на один с призраками, со своей совестью, один… Это одиночество — самое страшное. И никто не поможет, не протянет руку. И сам человек в конце концов станет лишь тенью, обреченной вечно бродить в темноте…

И кто я, в сущности, такой?
Ребенок, плачущий впотьмах,
не зная, чем унять свой страх в кромешной темноте ночной… [22]

Девочка на минуту замерла, глядя туда, в эту темноту, — с такой жалостью, что у Лики защемило сердце.

— Никто им не сможет помочь, — повторила она. — Потому что они не хотели, чтобы им помогали. И сами они — никому не помогли…

Он долго решался — позвонить Лике и предложить ей поехать с ним туда, в монастырь, казалось ему глупым и бессмысленным предприятием. Она откажется — и будет права. Но — помочь ему может только она, и не зря ведь они встретились — у Бога не бывает ничего случайного…

По телевизору бубнила какая-то писательница, объясняла ведущему, что ей не нравится, что людям навязывается христианство. В ее глазах то и дело вспыхивал огонек неприкрытой злобы, которую дядя Миша называл просто — «одержимость», и жалостливо вздыхал при этом, приговаривая: «Бедные, мучаются-то как». И Саша вспомнил почему-то рассказ дяди Миши о его друге, военном, который сказал: «Я убедился в том, что Христос и есть истинный Бог, потому что ничто так не раздражает и никакая религия не вызывает такой ненависти и таких гонений, как христианство. Если я раньше верил, что Бог был, то сейчас верю, что Он есть, потому что, если б Его не было, так бы ожесточенно против Него не выступали».

Глядя на круглое лицо писательницы сейчас, он невольно подумал — да, наверное, это правда. Так и есть. Гнали, гонят, будут гнать.

И в том, что его прадед был гонителем, а он стал гонимым, — есть справедливость. Он счастливее матери. Он счастливее деда. И — он счастливее прадеда, который перед смертью подолгу смотрел своими почти ослепшими глазами в небо. Он пытался найти там ответ на вопрос, который мучил его всю жизнь и который он не решался задать, потому что больше всего боялся этого ответа, догадываясь уже, что ответ этот будет — да…

Он позвонил сначала Димке — потому что сейчас он волновался за него, боялся, что пропасть, по краю которой бродил друг детства, разверзлась и он вот-вот упадет туда. Еще день назад он не хотел о нем слышать. Он отвергал его, забыв, что именно Димкин отец привез когда-то Сашу к дяде Мише. Значит, именно он привел Сашу туда, куда ему было нужно прийти, выполняя Божию волю и тем частично искупая и свою вину, и вину своего сына. Он вспомнил об этом, когда первый раз увидел Лику. Еще не зная, что Лика — тоже дар ему от Бога, еще думая, что Лика — это случайность, не более того, очередной фантом так называемой реальной жизни, о которой когда-то сказал ему дядя Миша: «Наша жизнь лишь тень будущей жизни, истинного нашего бытия». И — не потому ли он ощущал теперь такое радостное тепло в душе, потому что — Лика не была случайным фантомом, а — была из той, будущей его, истинной жизни?