Журнал «Если» - «Если», 2012 № 12

• Название: «Если», 2012 № 12
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Адам-Трой КАСТРО. НЕЧИСТЫЕ РУКИ

Начало карьеры уже известного нашим читателям межгалактического адвоката признано зарубежными любителями фантастики лучшей повестью, опубликованной на страницах журнала «Analog» в прошлом году.

Евгений ЛУКИН. ТЕЛО, КОТОРОМУ СЛУЖИШЬ

«Производственная повесть» — так определил автор жанр своей новой работы. В рамках «соцреализма», о котором у наших читателей лишь смутные представления, это воистину образцовое произведение. Но, как всегда, с поправкой на парадоксальность прозы любимого писателя.

Рик УИЛБЕР. КОЕ-ЧТО НАСТОЯЩЕЕ

Оказывается, ядерной программой нацистов занимался не только Штирлиц.

Кайл КЁРКЛАНД. БЛОХА НА СПИНЕ

Здесь можно усмотреть явную перекличку с классическим романом Роберта Хайнлайна. Однако не так все просто…

Карл ФРЕДЕРИК. ПИЩЕВАЯ ЦЕПЬ

Балансировать на вершине — самая неустойчивая позиция.

Пол МАКОУЛИ. БРЮС СПРИНГСТИН

А мы-то думали, что подобные привидения — это наше ноу-хау.

Александр РОЙФЕ. СПАСИБО ЗА ПОПЫТКУ

Человек хотя бы постарался. По нынешним временам это уже «зачет».

Вл. ГАКОВ. ГЕНЕРАЦИЯ P.S.

Данный обзор завершает цикл статей автора об экранизации произведений российских фантастов.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Для хорошего учителя не проблема даже мертвые ученики.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ЖИЗНЬ ВНУТРИ ЖИЗНИ

Еще библейский Иона доказал на собственном примере: жить можно практически где угодно. Были бы желание и… необходимость.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. «В ОБЩЕМ, ВСЕ УМЕРЛИ…»

…или Русский Апокалипсис понарошку и всерьез.

Сергей ШИКАРЕВ. РАДОСТИ И ТЯГОТЫ

Одна из самых загадочных и сложных книг не только в мире НФ, но и в истории современной словесности, наконец добралась до российского читателя.

Эдуард ГЕВОРКЯН. ЭПИТАФИЯ ГУТЕНБЕРГУ

Давнее пророчество Рэя Брэдбери сбывается, однако весьма причудливым образом.

РЕЦЕНЗИИ

Ни климатические, ни социальные, ни экономические потрясения не заставят рецензентов оставить свой книжный пост.

КУРСОР

Будут ли клонированы динозавры? И зачем?

ПЕРСОНАЛИИ

У них есть уникальный дар — делать нашу жизнь интереснее.

ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЯМ

Мы провели вместе немало лет. И очень не хочется прощаться.

---

— Да-да, я здесь. Не бойся, детка, все будет хорошо.

Первая Дань приподняла голову.

— Мне н-нужно знать.

— Что ты хочешь знать?

— Это и есть т-то, о чем мы вчера говорили? Это и есть бешенство?

Корт протерла подбитый глаз, и напрасно — запекло еще пуще, рука-то грязная.

— Не совсем. Тут, девочка, было кое-что еще.

— Что именно?

Советник была не прочь ответить, но просто не нашла подходящих слов. К тому же свое дело она уже сделала. Поэтому Андреа лишь погладила нечеловеческого ребенка по кожистому гребню над глазами и встала, высматривая движение в небе.

Фарр сыпал ругательствами. Веял ветерок, и был он добрее всего, что случилось на этом острове за последние минуты. Она прижимала длинную прядку к щеке, да та и сама держалась, угодив в пятно подсыхающей крови. Сколько еще ждать? Андреа была готова оставить надежду, но тут наконец из-за холма появились двое, их головы маячили подобно восходящим спутникам над округлостью планетарного горизонта.

В одном из зиннов Андреа узнала Кормильца Узников, другого она видела впервые. Оба остановились на порядочном расстоянии, как будто боялись попасть в пределы досягаемости Фарра и Корт.

Еще бы им не бояться. Фарр и Корт — самые опасные существа на этой планете.

— Ваша фотир получила травму, — сообщила Андреа. — Досталось и заключенному. Обоим нужна медицинская помощь.

— Я не слепой, — ответил Кормилец Узников. — Способен понять очевидное. А вы не сделали того, что пообещали сегодня утром, когда связались с нами. Вы не довели демонстрацию до конца.

— Я не позволила подонку расправиться с девочкой. Убивать его при этом не понадобилось.

— Вы всего лишь отсрочили неизбежное. Не забывайте, мы взяли на себя ответственность за благополучие Саймона Фарра. Его ждет ускоренное лечение, да и фотир сможет ходить уже к концу дня. Первую Дань снова привезут сюда и оставят в его полном распоряжении.

«Зря я выбросила железку», — с тоской подумала Андреа.

— Какие же вы сволочи!

Кормилец Узников склонил голову набок, потом в другую сторону — наверное, на его месте человек пожал бы плечами.

— Мой народ так или иначе получит то, ради чего велся торг. Не от Фарра получит, так от вас.

Еще ни разу Андреа не чувствовала себя такой беспомощной. Даже в восемь лет, когда подчинялась необъяснимым порывам. Даже в тюрьме дипкорпуса, где провела остаток детства в качестве лабораторной крысы. Даже на дипломатической службе: твоя жизнь, сказали ей, принадлежит нам, и уже никогда тебе не быть хозяйкой собственной судьбы.

Пришло время исполнить свой долг. И сделает она это не в отчаянной смертельной схватке, а подчиняясь холодному расчету. Понимание неизбежного давило на душу тяжким камнем.

— Ладно, — сказала Андреа через секунду. — Будь по-вашему, если нет другого способа спасти Первую Дань. Но зарубите на своих носах: повторения не последует. Так что какой смысл держать меня в вольере?

— При вашей-то репутации вряд ли можно надеяться на лучшее место обитания, — сказал второй зинн, чьего имени Андреа не знала.

— Лучшее место обитания — любое, где нет вас.

— Коли так, вам, наверное, следует исчезнуть отсюда. А мы вылечим мистера Фарра и продолжим эксперимент в соответствии с первоначальным замыслом.

— Исключено! — отрезала Андреа. — Фотир моя подруга, но я ценю и собственную свободу. Я покажу то, что вы хотите увидеть, вот только чем бы это ни кончилось и какие бы угрозы ни оставались у вас в запасе, манипулировать мною не удастся. И для начала вы пообещаете, что жизнь Первой Дани впредь не подвергнется опасности.

Зинн, который не назвался, пожал плечами.

— На самом деле существенной разницы нет. Если вы сделаете то, что нам нужно, а мы в уплату пощадим Первую Дань, у нас хватит средств, чтобы приобрести других людей-убийц. Такие, безусловно, найдутся. Мы обеспечим их и жильем, и нашими детьми, специально подготовленными для опытов подобного рода.

Андреа не спросила, на кой черт это нужно. Ей уже был известен ответ, он горел в крови невыдыхающимся, невыводимым ядом.

— Помешать этому я не в силах. Но спасти одного ребенка все-таки могу.

— Допустим, но не нужно внушать себе, будто вы оказываете ему услугу. Первая Дань не выполнит своего предназначения. И если она не умрет сегодня, вся ее жизнь пройдет в позоре.

— А меня жизнь если чему и научила, — возразила Андреа, и впервые за весь разговор ей изменил голос: слова, предназначенные для Первой Дани, прозвучали нетвердо, — так это тому, что и в позоре можно век вековать. У него даже плюсы есть: например, волей-неволей пробуешь сосредоточиться на важном. Иной чистюля слишком высокого о себе мнения, а это не идет на пользу делу.

Кормилец Узников повернул голову к коллеге, потом снова посмотрел на Андреа.

— Но в вашем случае, как нам кажется, ценой позора стало счастье. Точно такую же цену заплатит и Первая Дань.

— Отродясь не встретила ни одного счастливого, — проворчала Андреа. — Но что за прок в предсказаниях? Возможно, Первая Дань еще преподнесет сюрприз всем нам. Мне надоел этот пустой разговор. Вы уже знаете, на что я готова пойти и чего не сделаю ни за какие сокровища в мире. Цена моего согласия вам тоже известна.

Взрослые зинны переглянулись с таким видом, будто провели безмолвное совещание. Потом «безымянный» пошевелился и произнес:

— Ваши условия приняты.

В сердце Андреа погас ядовитый пламень. Она сглотнула и взглянула на Саймона Фарра — не упустивший ни единого слова, тот пополз к хижине. При этом то и дело звучали ругательства, видимо, раненая нога на каждое движение отвечала болью.

Потом Андреа посмотрела на Первую Дань — в ответном взгляде девочки было больше изумления, чем страха. Мешки-органы заметно округлились, поскольку миновала прямая угроза для жизни.

Так отчаянно хотелось верить в добрую душу этого ребенка. Не вина фотир, что ее заставили выполнять дурное дело. Бедняжка сама не ведает, что творит, даже не понимает толком, ради чего ее растили — как не понимает противостоящего ей зла. Но возможно и другое: она ничуть не лучше остальных зиннов. Добровольный и сознательный участник, а сейчас еще и хладнокровный, безжалостный наблюдатель, вовсе не заслуживающий сочувствия, которое будет стоить Андреа Корт очередной сгоревшей частицы ее души.

Но может быть, все это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что надвигается — нечто громадное, несоразмерное их судьбам.

Пожалуй, нет смысла искать заброшенное в высокую траву мачете. Вполне сойдет и примеченный камень подходящих размеров. Он и легок — можно орудовать одной рукой, — и достаточно внушителен, чтобы выдержать несколько ударов по менее прочному предмету. Например, человеческому черепу.

Андреа подкинула булыжник на ладони, приноравливаясь к весу, и подумала: «Интересно, сколько раз в долгой и жестокой истории человечества разыгрывалась эта сценка?».

Тем временем Фарр дополз до своего домика и замолотил кулаками по той части стены, что служила входом исключительно ему одному.

Никакого садистского наслаждения Андреа не предвкушала. Но зинн все-таки оказался прав: она обладала именно теми качествами, ради которых и велся торг. И она способна совершить то, чего от нее ждут. Раньше ведь совершала. Будут новые кошмары, вырастет список причин презирать себя, но дело она сделает. Наверное, это получится даже чересчур легко.

«Да, я и впрямь готова повторить».

— Ты уж меня извини, — сказала она корчащемуся на земле человеку. — Постараюсь управиться побыстрее.

Наораться Саймон Фарр все же успел.

* * *

Андреа не пожелала войти в его дом и воспользоваться туалетом — чего доброго, выйти уже не дадут. И все же остров она покидала липкая с головы до ног и воняющая кровью. Долго лететь не пришлось, да к тому же система фильтрации воздуха на зиннском флаере работала вовсю; характерный медный запах другими пассажирами почти не ощущался. Вот только он накрепко засел в ноздрях советника, и каждый вздох будил свежайшие воспоминания. И смотрели теперь на Андреа не глаза чудовища, каким был Фарр всю свою жизнь, а глаза слабого, уязвимого человека, лишь с одной мольбой: дай просуществовать еще хоть чуть-чуть.

Те же самые охранники, что надзирали за Фарром, дожидались возвращения Андреа в посольство. И хотя они не сказали ни слова, их задача была ясна. Советник смиренно позволила себя конвоировать и уже в здании тайком перевела дух, когда ее направили не в сторону бального зала, а к апартаментам для гостей.

Коридоры кишели народом: тут и штатные посольские чины, и контрактники вроде Андреа; у каждого глаза лезут на лоб, а губы кривятся в осуждающей мине, стоит напороться на ледяной взгляд советника и заметить кровь на ее руках и одежде. Две женщины даже прижали ладошку ко рту. Как же это все знакомо…