Николай Зорин - Окрась все в черный

• Название: Окрась все в черный
• Автор: Николай Зорин
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02064-2

Все началось с абсолютной темноты. Ужас подкатил к сердцу художника, когда он понял, что не может пошевелиться. Но он не один в этой кромешной тьме, есть и другие обездвиженные, и они обезумели от страха и от страха умерли один за другим, все, кроме художника. Или он тоже умер? Кошмар отступил, но осталась картина «Шесть мертвецов», тех самых из темноты, художник написал ее, чтобы избавиться от пережитого потрясения. Он придумал их характеры и внешность, а они вдруг появились в его реальной жизни и стали умирать один за другим. И тогда художник понял, что последним мертвецом будет он сам…

---

— Простите, пожалуйста, — обратился я к водителю, он посмотрел на меня вполне нормальным человеческим взглядом — обычный таксист, а не перевозчик в царство мертвых. — Вы не подскажете, где здесь аптека?

— Аптека? — Водитель задумался. — Поблизости нет. Это в центр надо ехать.

— Черт! Мне срочно. Как же быть?

— Садись, я свободен. Все равно еду в центр.

Спасибо, не надо, хотел отказаться я, но не нашел достаточных аргументов: не рассказывать же ему о том, как однажды я сел в такси и оказался в кошмаре?

Не рассказывать. Я сел в такси, сделал вид, что совершенно спокоен: он — обычный водитель, я — простой пассажир, мы друг другу вполне доверяем, и даже больше: нам и в голову не может прийти не доверять. За окном белый день, мы едем по городу, мелькают дома и деревья — знакомым маршрутом едем. Можно расслабиться. Нужно расслабиться. Улица Лермонтова. А дальше, на Гоголя, я знаю, прекрасная аптека. Вероятно, туда он меня и везет. Так и есть.

— Приехали!

Ну вот, обошлось — мы действительно просто приехали, я могу выйти, никто меня не удерживает.

— Спасибо, командир! — нервно-развязно сказал я и еле удержался, чтобы не хлопнуть его по плечу, невольно подражая манере Станислава. Вытащил деньги, заплатил за счастливо-безопасную поездку. Мне стало весело и захотелось общаться, что-нибудь невинное ему рассказать, но он отвернулся, готовясь уехать. — Постой! — Я схватился за дверцу машины. — Ты не мог бы меня подождать?

— Без проблем! — Таксист пожал плечами.

— Видишь ли, мне нужно скорее вернуться, — зачем-то принялся ему объяснять, хоть он и без того согласился подождать. — Одна девушка, моя соседка, заболела и…

— Да все нормально, иди. Только быстро.

Я опять разнервничался: а вдруг там очередь и он уедет? Взбежал на крыльцо аптеки (крутое и неудобное, обитое скользким псевдомрамором). Слава богу, напрасная тревога — было почти пусто: какая-то пожилая дама в соломенной шляпе сидела в кресле у фикуса, и другая, моложе, может быть, ее дочь, стояла у одного из окошек. Я подошел к соседнему.

— Самое эффективное средство от гриппа, — словно скандируя рекламный слоган, проговорил я.

— Афлубин? — вопросила девушка в окошке, засмеялась и указала куда-то глазами вверх.

Я проследовал за ее взглядом и уткнулся в плакат: негр, монголоид и парочка белых (брюнет и блондинка), взявшись за руки, весело бегут по голубому земному шару и напевают жизнерадостную песенку (слова вылетают из их широко раскрытых ртов, как лепестки роз в известной немецкой сказке): «Новый грипп чумой мир не сразит — афлубин спасет и защитит!» А сбоку карикатурное изображение свиньи, которая держит в зубах упаковку этого самого, спасительного для всего человечества, афлубина.

— Давайте, — согласился я — не то что реклама меня убедила, просто не знал, какое другое лекарство назвать.

— Только он дорогой, — предупредила девушка.

— Не важно.

Афлубин и в самом деле оказался дорогим. Старушка в кресле осуждающе покачала головой, ее дочь тоже посмотрела на меня с укором. Ощущая себя зажравшимся буржуем, я стремительно покинул аптеку.

Мой самый обыкновенный таксист, скучая, курил у своей машины. Я так обрадовался, что он не уехал! Перепрыгивая через две ступеньки, рискуя сломать себе шею на неудобном, скользком покрытии лестницы, ринулся к нему. Он мне кивнул, улыбнулся, как старому знакомому (как обычный таксист обычному пассажиру, который попросил его подождать и вот вернулся). Пакет болтался у меня на запястье — рука непринужденно помахивала в такт моим быстрым, слегка подпрыгивающим шагам — все как у людей: я просто выполнил просьбу своей заболевшей соседки (самой обычной соседки, не из кошмарных снов), сгонял на такси в аптеку, купил самое эффективное лекарство от гриппа. Обычный человек в обычном мире. Если так пойдет дальше, возможно, скоро я опять начну сочинять простые сюжеты для своих до заурядности простых картин.

— Не долго? — чуть задыхаясь от быстрого спуска с крутой лестницы, спросил у таксиста.

— Да нормально все. — Он щелчком отправил окурок в давно пересохший фонтанчик и сел в машину. — Ну, куда дальше?

— Домой, — немного удивившись, ответил я — это ведь было так очевидно. — Королева, тридцать семь, второй подъезд… — И осекся, сообразив, что называю свой прежний, настоящий, адрес, а не тот, по которому сейчас живу. — Нет, простите! Окружная, шестнадцать. Это дом… в общем, там почти никто не живет. Все выехали, я один остался, все никак не соберусь переехать, уже и квартира новая готова, в смысле, ремонт сделан, да для меня, как для Обломова, переезд — целая катастрофа, — понес я, смутившись, какой-то пространный бред.

— Короче, мужик! Куда тебе надо? — оборвал он меня и посмотрел с подозрением.

Я очень расстроился: только-только начал налаживаться контакт с нормальными, простыми людьми, и вот…

— На Окружную, шестнадцать. Но там дом нежилой. Вы подвезете?

— Дом нежилой? Да мне по фигу! — Он раздраженно захлопнул дверцу, и мы поехали.

Я смотрел в окно и радовался: мой самый обыкновенный маршрут потек в обратном направлении: Гоголя, Лермонтова… Я чуть было все не испортил — раздражил водителя своим неуместным бредом, — но он не обиделся, не стал мстить — не повез в потустороннюю кошмарность. Мы ехали по обычным улицам — возвращались домой…

* * *

Я опять не заметил — или не запомнил — этого перехода. Как в прошлый раз. Из темноты беспамятства, в которой я пребывал, попал в темноту реальности. А что послужило толчком? Я сел в такси, мелькали обычные улицы. Когда и как наступила темнота? Впрочем, сейчас темнота не была такой непроницаемой: сквозь мутно-серую пелену слабо просматривался какой-то намек на свет. И было холодно. И воздух был пропитан сыростью. Обнадеживающие различия. Вдохновленный, я рискнул попытаться пошевелить рукой — и в первый момент не поверил своим ощущениям: рука легко и свободно отвечала моим приказам, да что там! — обе руки отвечали. Ощупал то, что было подо мной — мокрый асфальт. Поднялся — и опять не поверил: неужели стою, смог, в состоянии стоять? Огляделся: темная, пустынная улица. Сделал осторожный шаг. Да, это просто улица. Темная, плохо освещенная, пустынная, но улица. И что-то знакомое в ней. Я прошел немного вперед — отлично слушаются ноги! — прислушиваясь к своим шагам: шаги раздавались отчетливо. Все правильно, но чего-то недостает. Редкие фонари так тускло горят, в окнах домов нет света. Одноэтажные старые домишки по обе стороны — я прекрасно знаю эту улицу! По ней так мучительно долго бродил мой несчастный друг. Я даже вспомнил ее название, а казалось, забыл навсегда. Болгарская. Ну да, именно так — Болгарская улица. Впрочем, на ней не хватает многого: музыки, снега, настоящего холода, единственного освещенного окна. А главное — музыки. На звуки музыки он и шел, мой страдалец. Звучал Перголези. А сейчас не звучит… Может, стоит пройти дальше? Может, здесь она еще не слышна?

Я пошел все вперед и вперед — глухо, но вполне отчетливо раздавались мои шаги. Дул ветер — мне показалось: зимний ветер. Мокрый асфальт под ногами скользил — гололед в обнимку с гололедицей. Брызги дождя срывались с деревьев, ветер кидал мне их в лицо — снежные, вьюжные хлопья. Но музыки все не было слышно.

Скребуще-цокающий звук раздался позади. Кто-то стремительно несся — возможно, меня догонял. Не человек. Звук приближался, звук мимо пронесся вместе с тенью. Я вздрогнул, почти испугался. Нечто не из моего вымысла. Остановился, прищурившись, долго всматривался в темноту — туда, куда умчалась тень. Напряг до предела мозг, чтобы отгадать загадку: что это может быть?

Разгадка оказалась простой, когда я смог ее найти, — простой до смешного. Собака. Конечно, по такой безлюдной, такой темной улице должна пробегать такая вот бесхозная собака. Только нужно чуть замедлить съемку: бежит, но не мчится, по параллельному тротуару, шаги прохожего звучат в унисон ее когтистым поспешным шажкам. Она бежит, он идет, не обращая никакого внимания, не замечая. Вступает музыка: сначала едва различима, потом все громче и громче — и форте у освещенного окна. Свет падает на собаку — она тоже как раз достигла окна, — тень от нее ложится на противоположный дом (маленькая дворняжка преобразовывается в собаку Баскервилей). Вот тут он ее и замечает. Смотрит с минуту, думает, не приютить ли? Одинокий пес и он, человек, одинокий. Но тут же отвлекается, поворачивается к окну. Музыка, свет. Окно хоть и довольно низко, но все же выше уровня его глаз. Поднимается на несколько ступенек крыльца — вот теперь хорошо, все отчетливо видно: уютная комната, кресло, мужчина, голова его обращена к двери, вот-вот должна появиться его жена, сейчас она укладывает ребенка… Собака забыта.

Впрочем, все оказалось не так. Сюжет изменился. Жена и ребенок — в прошлом, теперь одни воспоминания.