Иван Орленко - Мы - Таллинские

• Название: Мы - Таллинские
• Автор: Иван Орленко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

После, уже уходя из зоны огня, видел, как серия бомб, сброшенных экипажем Г. В. Позника, обрушилась на док. Черный дым окутал его и он стал тонуть. При отходе штурман С. А. Ишоев успел сделать несколько фотоснимков, подтвердивших успех атаки".

Техники и механики встречали летный состав радостными улыбками. А победители, счастливые, забыв об усталости, спешили на командный пункт на доклад.

В тот день было потоплено пять транспортов и плавучий док. Сотый корабль пустил на дно экипаж Макарихина (штурман А. П. Лясин, стрелок-радист Ю. А. Волков). На хвосте самолета появилась цифра "100", выведенная механиками Ф. М. Козюрой и В. К. Андросовым в знак одержанной победы. Так и окрестили этот самолет новым прозвищем "Сотка". Вторую сотню открыли экипажи Б. Я. Шкляревского (штурман лейтенант С. А. Ишоев, стрелок-радист В. С. Шишкин) и Г. В. Позника (штурман младший лейтенант Геркулев, стрелок-радист сержант Епачинцев).

Вечером все встретились за дружеским столом. Я преподнес "авторам" потопления сотого и сто первого вражеского корабля традиционного жареного поросенка. Подняв бокалы, мы провозгласили тост за победу экипажа Макарихина. Второй тост подняли за экипажи Шкляревского и Позника. Поздравили и другие экипажи, увеличившие общий счет потопленных судов. Все торжественно дали клятву множить боевые успехи.

На следующий день на всю страну прозвучало сообщение Совинформбюро о победе наших летчиков на море. Политотдел дивизии выпустил специальную листовку "Ответ летчиков-балтийцев на приказ Верховного Главнокомандующего". В ней говорилось, что за последнюю неделю боевых действий летчики 51-го минно-торпедного авиаполка добились замечательных результатов. Разгромив несколько вражеских караванов, они довели счет потопленных судов до ста.

И опять потянулись боевые будни. На аэродроме день и ночь не утихал гул моторов. Наши летчики дрались с врагом вдохновенно, с необычайным подъемом. Вылетая в любую погоду, снижаясь до высоты 30 метров, они поливали гитлеровцев огнем крупнокалиберных пулеметов, выходили на выгодные курсовые углы и с малых дистанций, почти без промаха, торпедами и бомбами топили вражеские корабли.

"Новые десятки второй сотни вражеских кораблей - на дно седой Балтики!" - с таким девизом продолжал громить фашистов наш 51-й Краснознаменный Таллинский.

* * *

Наш начальник связи старший лейтенант Владимир Быков "заболел". Начало болезни мы как-то просмотрели. Догадываться я стал лишь после того, как "недуг" укоренился. Показалось подозрительным, что уж очень часто стал докладывать: "Буду на полковой радиостанции. Надо проверить". Скажет так и смущенно отведет глаза.

Все стало ясным в тот день, когда Макарихин потопил "сотку". После вылета его группы мы с Быковым зашли на радиостанцию. Дежурила радистка Фаина Мощицкая. Не успели спросить ее есть ли связь с Макарихиным, как она проговорила:

- Пока молчат, Володя.

Сказала и, покраснев, поглядела на меня с виноватой улыбкой.

Смутился и Владимир. Стоял, опустив голову. Не сказав ни слова, я ушел. Вечером, на торжественном ужине спросил Быкова:

- Это серьезно у тебя?

- Серьезно, товарищ майор! - ответил он. - Мы любим друг друга...

- Подумай хорошенько. Дело не шуточное. А у самого мелькнула мысль: "Война войной, а жизнь остается жизнью. Вот встретились молодой человек с девушкой и пришла к ним любовь. Не помешала этому даже суровая боевая обстановка".

Не в пример другим частям, у нас в полку девушек было до обидного мало: несколько радисток, да пара-другая в подразделениях обслуживания. Правильно, конечно! Не под силу им подвешивать наши торпеды да бомбы весом в 250, 500 и 1000 килограммов.

Появление в полку девушек оказало благотворное влияние на бойцов. Сразу изменился их внешний облик. У всех появились белые подворотнички. Исчезли из лексикона крепкие словечки, которые, нечего греха таить, были у некоторых на языке. А каким вниманием пользовались девушки на концертах полковой самодеятельности, на вечерах отдыха! Взять к примеру "писарчука" Соню. Каждый хотел танцевать с нею. Но она отдавала предпочтение штурману Николаю Конько. Все это закончилось у них счастливым браком.

Попросил разрешения на брак и Владимир Быков. Дал согласие не сразу. "Пусть, думаю, лучше узнают друг друга. Проверят себя"...

"Адвокатом" выступил замполит Добрицкий.

- Зачем "мурыжишь"? - сказал майор. - Любовь у них чистая, ясная.

Пришлось согласиться. Всем полком справили свадьбу Володи с Фаиной. Мне пришлось исполнять роль посаженного отца.

- Рада? - спросил я Фаину.

- Очень, - ответила она. - Спасибо вам, Иван Феофанович!

- Мне-то за что?

- За все... Счастливо будем жить с Володей!

И на самом деле у них сложилась крепкая, дружная советская семья.

Только хорошее можно сказать и о других наших девушках. Ни одна из них, как говорится, не сбилась с правильного пути. Вместе с нами, мужчинами, они жили только одним - множить удары по врагу, быстрее завоевать победу. А приходилось им нелегко.

Спасибо вам, милые, мужественные, сильные!

Все силы Родине!

В начале 1945 года развернулась большая подготовка к штурму восточно-прусской твердыни фашизма - Кенигсберга, а после взятия Кенигсберга все усилия морской авиации КБФ были направлены против крепости и военно-морской базы Пиллау. База имела для немецко-фашистского командования особо важное значение. В ней сосредоточились соединения флота, отсюда враг вывозил на запад технику, промышленное оборудование и другое награбленное добро. Порт Пиллау оставался единственным местом, откуда фашисты еще могли спастись морем.

Разгромленные к этому времени фашистские группировки были прижаты нашими армиями к морю на Земландском полуострове, а также в районе Свинемюнде.

После того, как советские войска овладели Гдыней и первоклассной военно-морской базой Данцигом, немецко-фашистское командование решило использовать все силы надводного флота для огневой поддержки групп, прижатых к побережью. Оно создало несколько боевых отрядов, в которые вошли учебный линейный корабль "Шлезиен", тяжелые крейсеры "Лютцов", "Адмирал Шеер" и "Принц Ойген", легкий крейсер "Лейпциг" и несколько эскадренных миноносцев.

Ударная авиация нашего флота перебазировалась на аэродромы, расположенные вблизи района будущих боев.

В нашем обычном понимании, собственно говоря, никакого аэродрома здесь никогда не существовало. Это была довольно ограниченная полоса заброшенных полей на границе Литовской ССР и Восточной Пруссии. На отдельных полянах находились хутора зажиточных крестьян, кулаков и помещиков. Вокруг полей стояли березовые рощи. Вся местность была безлюдной, унылой. Редкие проталины напоминали о приближении весны и только прилетевшие грачи учинили страшный шум и спор за гнездовье.

Везде виднелись следы поспешного бегства фашистов и их лакеев из числа литовских буржуазных националистов. Кое-где лежали еще неубранные трупы фашистских солдат. Всюду валялись разбитые, перевернутые и сожженные машины, повозки, различный армейский скарб.

Первыми, как всегда, на будущий аэродром пришли строители.

В феврале была подготовлена небольшая посадочная площадка, откуда и начали свою боевую работу наши братья по оружию гвардейцы 1-го минно-торпедного авиаполка. В то же время строители немедля приступили к постройке взлетно-посадочной полосы из металлических щитов. Пришлось потрудиться и техническому составу нашего полка.

"Ох, уж этот аэродром! - пишет в своих воспоминаниях механик Евгений Иванович Дюбин. - В середине марта, когда мы туда перебазировались, почва уже раскисла, рулежные дорожки разбиты. В какой-то мере спасала металлическая взлетная полоса. Казалось, что самолеты по ней при взлете и посадке не катились, а форсировали водную преграду.

Крепко досталось техническому составу. Самолеты забрасывало грязью, ее не успевали счищать... Не было даже элементарных условий для ремонта и подготовки к полетам. Боекомплект к самолетам подвозили вручную по бездорожью".

Люди устали физически от нелегкой боевой работы зимой в Паланге, а здесь оказалось еще труднее. Но высокое чувство долга помогало снимать усталость, вдохновляло на подвиг. "Все силы Родине!". Этот лозунг, написанный крупными буквами в общежитиях летного и технического состава, на стоянках, в боевых листках звал вперед, к победе.

Война уходила все дальше и дальше на запад, гитлеровцы теряли одну позицию за другой. Но чем ближе становился День Победы, тем яростнее сопротивлялся враг.

Каждый день боевой работы полка означал бессонные ночи для технического состава, так как многие самолеты получали серьезные повреждения, и машины нужно было в кратчайший срок снова вводить в строй.

В один из таких боевых дней при штурме Кенигсберга, из девяти вылетавших самолетов шесть получили значительные повреждения (пулевые пробоины в фюзеляже и плоскостях в расчет не принимались). Например, самолет No 18 имел два прямых попадания снаряда в моторы; у самолета No 1 перебиты тросы управления; на самолете No21 - пробит стабилизатор; у No19 повреждено левое крыло; у машины No 26 - прямое попадание снаряда в фюзеляж и т. д. Все эти повреждения требовалось быстро устранить. Из этого и складывались боевые будни технического состава и всех, кто обеспечивал вылет отремонтированных самолетов.