Мария Баганова - Всемирная история в сплетнях

• Название: Всемирная история в сплетнях
• Автор: Мария Баганова
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073508-2, 978-5-271-34734-4

Скандалы. Интриги. Расследования. Эту формулу придумали отнюдь не ушлые журналисты 21 века. С тех пор как существует человек, существуют и сплетни. И только с их помощью мы можем по-настоящему узнать Историю. Об этом не пишут в учебниках и не рассказывают документальные фильмы! Официальные версии лживы и скучны. Другое дело сплетни и слухи! У вас есть шанс выяснить, что происходило на самом деле, потому что все самое интересное о наиболее ярких событиях и знаменитых персонажах собрано в новой книге Марии Багановой.

---

У царя и царицы было два сына: Тутмос — здоровый и крепкий и Аменхотеп-Эхнатон — слабый настолько, что родители даже и не надеялись, что он выживет, делая ставку на Тутмоса.

Но судьба распорядилась иначе: здоровый Тутмос неожиданно заболел и умер (чума была частым гостем в Египте), а хилый Аменхотеп, хоть и выглядел нескладным, дожил до совершеннолетия и вступил на отцовский престол.

Судя по изображениям, он был сутулым и некрасивым, с узкими плечами и по-женски широкими бедрами, переходившими в тонкие слабые ноги. Однако лицо его светилось умом, он легко схватывал знания и любил шутку. По мнению современных исследователей, Эхнатон (он же — Аменхотеп IV) страдал целым рядом наследственных заболеваний, симптомами которых явились характерные изменения во внешности (странная вытянутая форма черепа и женоподобное сложение), а также, весьма вероятно, что и отклонения в психике. Нет, великий реформатор древности ни в коем случае не был умственно отсталым, а вот шизофренией и эпилепсией он страдать мог!

Дело в том, что фараоны в Египте, сохраняя чистоту крови, предпочитали близкородственные браки, которые ныне были бы определены как инцест: Хатшепсут была замужем за своим сводным братом. Ее пасынок Тутмос женился на своих сестрах. Аменхотеп III был женат на двух своих дочерях. Восемнадцатая династия, к которой принадлежал Эхнатон, правила уже давно, и таких родственных браков насчитывался не один десяток. В результате наступило вырождение.

Впрочем, порой можно встретить и обратное утверждение, что никаких болезней на самом деле не было, и фараон-реформатор был совершенно здоров. Мол, все дело в особенностях религии египтян: по их верованиям, фараон был отцом и матерью всего живого, вот его и изображали обоеполым: с редуцированными половыми органами и выдающейся по-женски грудью. Подтверждает эту точку зрения то, что люди с описанными недугами обычно бесплодны, а у Эхнатона было, по меньшей мере, шесть дочерей от Нефертити и, судя по всему, дети обоего пола от других жен.

Но, как уже говорилось, какими бы болезнями ни страдал Аменхотеп IV, умственной отсталости среди них не было, и образование он получил по тем временам прекрасное. Его учителем стал жрец, которого по странной случайности звали так же, как царя, — Аменхотеп (обычно к его имени добавляют «сын Хапу»). Он был, пожалуй, самой значительной личностью того времени: архитектором, философом, управленцем, врачом… Именно он считается автором знаменитых «колоссов Мемнона» — огромной величины статуй при заупокойном храме Аменхотепа III. Как и древнейший Имхотеп, этот жрец был обожествлен, и в его честь возводились заупокойные храмы, куда стекались люди в надежде исцелиться от болезней. Безусловно, такой учитель мог достойно воспитать подрастающего принца. Он привил ему любовь к истории страны и заинтересовал философией. Идеалом для учителя и ученика стало Древнее царство, отстоящее от них на полторы тысячи лет. Жрец считал, что именно в руинах пирамид скрыт секрет истиной мудрости. Мечтая построить идеальное общество, два Аменхотепа бродили по развалинам старых некрополей, изучая тексты пирамид и храмовые надписи. Именно там наследник престола и почерпнул понятие о боге Атоне, сущность которого была наиболее близка к современному понятию единого бога. Изображался он в виде солнечного диска.

Старый жрец умер еще до воцарения своего ученика, но юный Аменхотеп не забыл его наставничество. Почти шесть лет после коронации он обдумывал свои нововведения, прежде чем приступить к их осуществлению. И руководило им не безумное желание, не поиск «вечной истины» — нет, основной удар был направлен против не в меру возомнившего о себе жречества. Излишнее почитание Амона-Ра, Осириса, Гора и других богов снижало значимость фигуры фараона. А ведь фараон считался живым богом и ему, так же, как и богам небесным, воздвигались храмы и адресовались молитвы. Но, в отличие от Исиды, Хатор и Нефтиды, реальные фараоны были далеко не безгрешны: они возводили себе дворцы и пирамиды, в то время как народ голодал и бедствовал. Их надсмотрщики хлестали бичами крестьян, согнанных на царские работы, сборщики податей отбирали у тех же крестьян последнее зерно… Словом, поводов для недовольства было предостаточно. Поэтому все чаще молитвы обращались к Амону-Ра, а не к Аменхотепу. Божественность фараона ставилась под сомнение, а значит, подрывались идеологические основы царской власти. Поэтому фараон и ударил по своему главному врагу — богу Амону, отвергнув само его существование. Теперь богом считался Атон, единый и непостижимый, а его сыном, земным воплощением и посредником между Атоном и людьми — фараон Эхнатон. Именно ему и следовало возносить молитвы. Только ему — и более никому. Именно тогда царь переменил имя (прежнее, переводившееся как «Амон доволен», не годилось). Вот он и назвал себя Эхнатоном, то есть «Угодным Атону».

Реформу сопровождал чудовищный вандализм: за годы царствования Эхнатона были уничтожены сотни и тысячи древних изображений, и даже при письме было запрещено использовать иероглифы, обозначающие традиционных богов. Спустя три с половиной тысячи лет трудно определить, каким был масштаб репрессий среди жречества и той части населения, что не желала отрекаться от привычного культа, но сколотые изображения на барельефах, разбитые статуи, намеренно испорченные тексты, приведенные в негодность храмы говорят о многом.

Сохранилась гробница одного из верных поклонников Амона, в самом дальнем углу которой был высечен на стене текст молитвы репрессированному богу.

…

«Мое сердце тоскует по возможности видеть тебя, о владыка персиковых деревьев, когда шею твою украшают венками из цветов! Ты даруешь насыщение без вкушения пищи, опьянение без пития. Мое сердце стремится увидеть тебя, о радость моего сердца, Амон, защитник сирот! Ты — отец того, кто лишился матери, супруг вдовы».

«О, сколь сладостно произносить твое имя: оно — как вкус жизни, как одежда для нагого, как аромат цветущей ветви во время летней жары (…), как глоток воздуха для того, кто побывал в темнице. Обратись к нам вновь, о владыка полноты времени! Ты был здесь, когда еще ничего не возникло, и ты будешь здесь, когда „им“ придет конец…»

Это «им» египтологи склонны расшифровывать как указание на врагов Амона — солнцепоклонников.

Противодействие населения, особенно знати и жрецов, было огромным. В какой-то момент, не в силах справиться с ним, Эхнатон решил покинуть Фивы и выстроить новую столицу, которую назвал Ахетатон — «Горизонт Атона». Фараон отчетливо понимал, что хоть подданные и поклоняются ему, словно богу, как оно издавна полагалось, но ни любви, ни понимания от своего народа он так и не добился. «Каждое око глядит на Тебя, горний Атон! Но постиг и познал Тебя в целом свете один Эхнатон», — печально замечает он в сочиненном им самим гимне Атону. Но тут великий фараон лукавил: была рядом с ним женщина, понимавшая и поддерживавшая все его начинания. Наверное, если бы не она, то ненависть подданных к нему самому была бы еще сильнее. Словно само Солнце послало ему ее — прекрасную, нежную, обаятельную, добрую — царицу Нефертити.

К сожалению, нам доподлинно неизвестно, каким было ее происхождение. В имени, переводящемся как «Прекрасная пришла», многие ученые видят намек на то, что царица была иностранкой, возможно, одной из тех принцесс, которых цари сопредельных, подчиненных Египту стран присылали в гарем фараона. Часто ее идентифицируют с митанийкой Тадухеппой, выданной еще за отца Эхнатона, престарелого Аменхотепа III. Историки склонны усматривать романтическую любовную историю: юный принц влюбился в наложницу отца, она ответила на его чувство, и старый фараон милостиво поженил молодых людей.

Вторая версия связана с вельможей по имени Эйя. Он был премного любим фараоном и его женой, а одна из его дочерей порой именуется «сестрой царицы». Противоречит этой версии то, что жену Эйи, Тэйю, именуют не матерью, а кормилицей Нефертити. Возможно, настоящая мать Прекрасной умерла при родах, а вторая супруга отца выкормила младенца, но может быть, что Тэйя действительно являлась всего лишь кормилицей, и, следовательно, ее родная дочь считалась молочной сестрой царицы.

В течение долгих лет придворные художники и скульпторы изображали счастье царственной четы: вот они вместе совершают возлияние Солнцу, вот они вдвоем на колеснице, вот у себя дома, окруженные дочерьми… Фараону, согласно его же собственному приказу, не льстили, изображали все как есть: коротковатые полные ноги, низкий толстый зад, выступающий живот. Не льстили и царице — но той лесть была и не нужна: напротив, не каждый из художников был способен передать всю ее живую прелесть. Длинноногая, очень стройная с тонким, правильным, одухотворенным лицом, Нефертити была подобна небожительнице. Она не обладала острым умом и деловой хваткой матери Эхнатона Тийи, мало участвовала в делах, плохо разбиралась в политике. Ее сила заключалась в ином: мягким словом и ласковым прикосновением она умела успокоить царя, обуздать его смятенные чувства, внести ясность в мысли, помочь принять решение. Одно плохо: шесть дочерей родила Нефертити Эхнатону — но ни одного сына.