Евгений Войскунский - Субстанция нигра

• Название: Субстанция нигра
• Автор: Евгений Войскунский
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

Повесть продолжает сюжетную линию, начатую в рассказе "Формула невозможного.

Через много лет Новиков и Резницкий возвращаются на планету Смилу, чтобы проверить как живут аборигены, оставшиеся без опеки Центра... 

---

Новиков вылез из башни и сел отдохнуть возле ограждения одной из шахт синтезатора. Над шахтой курился дымок. В глубине шла работа, из подземных газов и воды «выпекались» пряники, но куда и по каким магистралям они направлялись дальше — вот вопрос.

Машинально Новиков вывел носком башмака на земле большой вопросительный знак.

Он вызвал Таню и спросил, как идет эксперимент.

— Подопытный проснулся, — ответила она, — и, представь, ведет себя спокойно. Но энграмма у него какая-то странная. Ты скоро придешь?

Он чувствовал себя утомленным. Работа не клеилась, и было нечто ехидное в изгибе вопросительного знака. Новиков собрал снаряжение и переправился на другой берег.

В вездеходе он застал сцену почти умилительную. Вожак сидел, развалясь, в кресле, а Резницкий кормил его с ложечки питательной пастой. Таня стояла снаружи, у открытой дверцы.

— Тебе бы больше пристало кормить этого деятеля, — сказал Новиков.

— Пожалуй, — согласилась Таня. — Но он не подпускает меня к своей особе. Начинает визжать и брыкаться.

— Вот как? Наверно, не может забыть, как ты съездила ему по физиономии. Злопамятен, однако.

— Алеша, может, ты заменишь Сергея Сергеевича? Он с утра не присел.

— Ладно. Только налей мне, пожалуйста, кружку витакола.

* * *

Вожак вел себя спокойно. К сородичам он, похоже, потерял всякий интерес. Те по-прежнему с утра до вечера копались в земле, и то и дело

возникали яростные драки из-за орехов, из-за яиц. Вожак предпочитал сидеть в вездеходе. Ему нравилось кресло и нравилась еда, есть он мог безостановочно и быстро прикончил бы продовольственные припасы разведчиков, если б Резницкий не ограничил его рацион.

У него появилась манера дергать Резницкого за руку и запускать себе пальцы в рот, при этом он издавал квакающие звуки — требовал еды. Резницкий озабоченно качал головой. С помощью лингофона он понемногу классифицировал верещание и даже пытался объясниться с Вожаком. Иногда ему казалось, что Вожак его понимает.

Спал Вожак под вездеходом, сам облюбовал это место, и ему пожертвовали для подстилки изоляционный мат. Среди ночи он вдруг начинал барабанить в запертую дверь — требовал еды. После окрика Резницкого он успокаивался, но ненадолго.

— Покоя нет, — ворчал Новиков. — Дайте ему брикет, ну его к чертям на самом-то деле. Третью ночь не спим.

— Придется потерпеть, — отвечал Резницкий.

Все равно было не до сна, и Сергей Сергеевич начинал размышлять вслух:

— Поразительная гипертрофия субстанции нигра. Такое впечатление, что главная функция мозга — управление жевательными и глотательными движениями. Не люблю обобщать поспешно, но могу предположить, что это — закономерный результат тысячелетий праздной жизни в автоматическом «раю» под опекой машины. Страшный результат.

— Пока не очень-то заметно, чтобы наш подопытный приобщился к интеллекту своих почтенных предков, — сказал Новиков.

Таня вдруг рассердилась:

— Твоя ирония, Алеша, неуместна и… даже обидна. Сергей Сергеевич проводит трудный эксперимент, с ног сбивается от усталости, а ты…

— Не надо, Таня, — попросил Резницкий… — Пожалуйста, не надо в таком тоне. Все мы порядком измотались, изнервничались. Но не надо так…

— Извините, Сергей Сергеевич. Не сдержалась.

Не сдержалась, подумал Новиков. Даже ты, невозмутимейшая Таня Макарова. Н-да, хорошо и покойно заниматься историческими исследованиями в кабинете. А вот на практике…

— По существу, Алеша, вы не совсем правы, — продолжал Резницкий. — Кое-какие изменения произошли. Вожак теперь не проявляет агрессивных наклонностей.

— Не проявляет, потому что его кормят и лелеют.

— Он и прежде не голодал.

— Верно. Но здесь еда вкуснее. А кроме того — уход. По правде, Сергей Сергеевич, мне не нравится, как он ведет себя с вами. Простите, как с прислугой.

— Скажете, Алеша. Он ведет себя куда спокойнее, чем я ожидал. Не противится, когда я усаживаю его и снимаю энграмму, делаю измерения. — Резницкий помолчал немного, потом добавил: — Меня тревожит неустойчивость электрической активности мозга. Странно выглядят на энграмме некоторые зубцы… Ну да ладно. Будем спать.

Новикову не спалось. Почему-то запомнилась вчерашняя поездка. Надо было пополнить запасы продовольствия, и они отправились на вездеходе к базе — месту первоначальной высадки, где оставили часть снаряжения. Вожак тоже поехал с ними, потому что Резницкий не хотел терять времени и делал по дороге кое-какие измерения. Да и вообще Вожак почти все время проводил теперь в вездеходе. Поездка прошла без происшествий, если не считать того, что в узком проходе меж холмов они столкнулись с двумя дерущимися динозаврами, и Новикову пришлось пустить в ход плазмопушку, чтобы расчистить дорогу. Уже подъезжая к базе, Новиков вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд и обернулся. Вожак смотрел на него всеми тремя глазами, включая теменной. Новиков показал ему кулак и отвернулся к иллюминатору.

А теперь ему не спалось, и, вспомнив вчерашний эпизод, он подумал, что все-таки не следует позволять Вожаку лазить по кабине. Тем более, что у него неблагополучно с зубцами.

* * *

Утром Резницкий вышел из вездехода и встревожился: обычно Вожак по утрам топтался у дверцы, нетерпеливо дожидаясь завтрака, а сегодня исчез. Новиков заметил примятые кусты, и они с Резницким медленно пошли в том направлении, обогнули Колесо и остановились. Отсюда был виден ров и за ним — сооружения Большого Центра.

Ко рву стекались на утренний водопой аборигены. Один из них стоял спиной к разведчикам и, как видно, вовсе не собирался, подобно сородичам, съезжать на брюхе к воде. Резницкий вскинул бинокль и разглядел на запястье аборигена браслет — энграфический датчик. Это был Вожак.

— Посмотрим, что он будет делать, — тихо сказал Сергей Сергеевич,

С полчаса они наблюдали за Вожаком, но тот все стоял неподвижно па берегу рва. Сородичи обходили его, держались поодаль.

— Он смотрит на Большой Центр, — сказал Резницкий. — Это нечто новое, Алеша.

Они давно убедились, что аборигены не проявляют к Центру ни малейшего интереса. Центр для них был чем-то привычным — просто частью пейзажа. И теперь, когда Вожак, позабыв о еде, стоял и разглядывал Центр, — это что-нибудь да значило.

— Проявление памяти предков? — спросил Новиков. — Вы так считаете?

Резницкий пожал плечами.

— Во всяком случае, нечто новое, — повторил он.

— А что, если… — Новиков запнулся, надо было обдумать неожиданную мысль. — Сергей Сергеич, — сказал он, помолчав, — а что, если переправить Вожака на тот берег?

— Зачем? — Резницкий быстро взглянул на Новикова.

— Его предки могли быть программистами Центра.

— Возможно. Но давайте, Алеша, опираться не на предположения, а на факты. Возбуждение прогениториальной памяти в мозгу аборигена вызывает, как я полагаю, очень смутные, рваные, бессвязные картины. Нужно не менее трех сеансов. Но я не могу приступить даже ко второму, пока не получу мало-мальски стабильной энграммы.

— Согласен, что ваша методика безупречна. Но вот факт — гражданин стоит целый час и смотрит на Центр. Пустое любопытство исключается, верно? Неужели вы не слышите, как со скрипом ворочаются его мозги?

— Конкретно, Алеша: чего вы хотите добиться?

— Нам нужно установить прямой контакт с Центром — иначе невозможно разобраться в его намерениях, иначе мы не сможем на него воздействовать. Прямой контакт когда-то осуществляли здешние программисты. Наш подопытный — их потомок…

— Не получится. Во всяком случае — до окончания эксперимента.

— А вдруг, Сергей Сергеич? Мы же ничем не рискуем. Вдруг в его смутных воспоминаниях мелькнет нечто такое… существенное для нас. Хотя бы намек. Да и Центр, вероятно, как-то среагирует на его появление.

— Вот этого я и опасаюсь.

— И напрасно. Центр не может сделать ему ничего дурного, за это я ручаюсь. Скорее всего он встретит нашего приятеля радостным хрюканьем. Ну что, Сергей Сергеич, все еще не убедил?

— Хорошо, — помолчав, сказал Резницкий. — Но я пойду с вами.

— Нет, — твердо сказал Новиков. — Ко мне Центр, вроде бы, привык, а как встретит вас — не знаю. Вы лучше посидите здесь на бережку. Помните васнецовскую «Аленушку»? Вот и вы так — подоприте щеку рукой, пригорюньтесь…

Усадить Вожака на плотик оказалось делом нелегким. Вожак топтался, дергал Резницкого за рукав и верещал. Сергей Сергеевич подталкивал его к плотику, на котором сидел Новиков с тубой питательной пасты. Вид и запах любимой еды заставили наконец Вожака ступить на плотик, он упал на сиденье, и в тот же миг Новиков оттолкнулся веслом от берега. Вожак пожирал пасту, глазки его беспокойно бегали. Плотик уткнулся в заросли противоположного берега. Вожак с визгом переполз на сушу, за что был вознагражден второй порцией: пасты.