Хейвуд Браун - Пятьдесят первый дракон

• Название: Пятьдесят первый дракон
• Автор: Хейвуд Браун
• Издательство: ИМА-пресс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1990
• ISBN: 5-7070-0006-2

СОДЕРЖАНИЕ:

Хейвуд Браун Пятьдесят первый дракон (пер. В.Постникова)

Роберт Артур Марки страны Эльдорадо (пер. А. Корженевского)

Эдвард Д. Хоч Зоопарк (пер. В.Постникова)

Алан Аркин Кулинарные возможности (пер. А. Корженевского)

Роберт Хайнлайн …А еще мы выгуливаем собак (пер. А. Корженевского)

Курт Сайодмак Целебная сила греха (пер. В.Постникова)

Теодор Томас Целитель (пер. А. Корженевского)

Составление: Г.Кузьминова

Художник: А.Егоров

При участии рекламно-информационного агентства «Вект»

Москва, Има-Пресс, 1990

---

По мере того, как число убитых Гавейном драконов все росло и росло, Директору становилось все труднее держать юношу в руках. У Гавейна выработалась скверная привычка тайком выбираться по вечерам в деревенскую таверну и устраивать там долгие попойки. Именно после одной из таких оргий он как-то встал однажды в августе ни свет ни заря и отправился за своим пятидесятым драконом. Голова у него с похмелья была тяжелая, соображал он туговато. Тяжеловат он был и в других отношениях, так как у него выработалась еще одна, прямо-таки вульгарная привычка: отправляясь на охоту за драконами, он непременно напяливал все свои медали, с ленточками и прочими регалиями. Награды начинались у него на груди и шли до самого живота. Весили они, наверное, не меньше восьми фунтов.

Гавейн нашел дракона на той же поляне, где он убил своего первого. Дракон был приличных размеров, но, очевидно, старый. Морда у него была сморщенная, и Гавейн подумал, что никогда еще не видал столь страшного обличья. К большому неудовольствию Гавейна, нападать чудовище отказалось, и Гавейну пришлось самому идти к нему. На ходу он посвистывал. Дракон, утратив всякую надежду, смотрел на него, однако с хитринкой в глазах. Он, разумеется, был наслышан о Гавейне. Дракон не шевельнулся, даже когда Гавейн уже взмахнул топором. Дракон знал, что его не спасет даже самое быстрое движение головы, поскольку его проинформировали, что этот охотник находится под защитой магии. Дракон просто ждал, надеясь, что что-нибудь да подвернется в самый последний момент. И действительно, уже подняв свой топор, Гавейн тут же его опустил. Он страшно побледнел и так весь и задрожал. Дракон заподозрил что-то неладное.

— Что случилось? — спросил он с напускной озабоченностью.

— Я забыл волшебное слово, — пробормотал Гавейн.

— Ай-ай-ай, какая жалость, — сказал дракон. — Значит, в нем-то и был весь секрет? Лично мне это кажется не совсем спортивным, ты знаешь, все это колдовство. Это не дело, как мы, бывало, говаривали, когда я еще был маленьким. Впрочем, кто как на это смотрит.

От ужаса Гавейн был до того беспомощен, что уверенность дракона в себе неизмеримо возросла и он не смог воспротивиться искушению немного повыпендриваться.

— Может, я чем-нибудь могу помочь? — спросил он. — Какая первая буква у этого волшебного слова?

— Оно начинается с буквы «р», — еле слышно произнес Гавейн.

— Да, — размышлял дракон, — особенно и не разгонишься, правда? А из какого разряда это слово? Уж не эпитет ли какой, а?

Гавейн лишь кивнул — на большее он просто был не способен.

— Ба, ну конечно! — воскликнул дракон. — Реакционный республиканец!

Гавейн покачал головой.

— Ну что ж, — продолжал дракон, — в таком случае, пожалуй, приступим к делу. Ты сдаешься?

При этом предложении компромисса Гавейн нашел в себе силы заговорить.

— А что ты сделаешь, если я сдамся? — спросил он.

— Ну, я тебя съем, — ответил дракон.

— А если не сдамся?

— Я все равно тебя съем.

— Тогда это не имеет значения, правда? — выдавил из себя Гавейн.

— Для меня имеет, — дракон улыбнулся. — Я бы предпочел, чтобы ты не сдавался. Ты был бы гораздо вкуснее, если бы не сдался.

Дракон просто ждал, когда Гавейн Спросит «почему?», но паренек был до того напуган, что на этот раз не смог выдавить из себя ни слова. Наконец дракону пришлось выдать объяснение ни за что ни про что.

— Видишь ли, — сказал он, — если ты не сдашься, ты будешь вкуснее, потому что умрешь смертью храбрых.

Это был старый-престарый трюк, к которому дракон неоднократно прибегал. Посредством подобных насмешек ему удавалось парализовать свои жертвы, после чего он легко расправлялся с ними. Гавейн и без того был достаточно парализован, но смех тут был совершенно ни при чем. При последнем слове своей шутки дракон оттянул голову назад и нанес удар. В то же мгновение в голове Гавейна вспыхнуло волшебное слово «Румпельштильцхен», но произнести его он бы попросту не успел. Можно было лишь нанести удар, и Гавейн молча ответил на встречное движение дракона великолепным свингом, в который он вложил всю силу спины и плеч. Удар оказался страшнейшим, и голова дракона отлетела чуть ли не на сто ярдов и упала в чащобе.

После смерти дракона Гавейн недолго пребывал в состоянии испуга — им завладело удивление. Он был страшно озадачен. Уши чудовища он отрезал чуть ли не в трансе. В голове у него снова и снова стучала мысль: «Я же не сказал «Румпельштильцхен»!». В этом он был уверен, а ведь дракона-то он убил, это несомненно. Да еще как убил! Никогда прежде голова не отлетала так далеко. От силы ярдов двадцать пять — вот его прежнее достижение. Возвращаясь в школу, он не переставая размышлял, ища объяснение случившемуся. Он сразу же направился к Директору и, закрыв дверь, рассказал тому, что произошло.

— Я не сказал «Румпельштильцхен», — честно признался он.

Директор засмеялся.

— Я рад, что ты наконец все узнал, — сказал он. — Теперь ты еще больший герой. Неужели ты не понимаешь? Теперь-то ты знаешь, что именно ты убил всех этих драконов, а не это глупое словечко «Румпельштильцхен».

Гавейн нахмурился.

— Выходит, оно вовсе и не волшебное слово? — спросил он.

— Разумеется, нет, — ответил Директор. — Пора бы тебе уже вырасти из такой чепухи — большой уже. Волшебных слов не бывает.

— Но вы же сказали, оно волшебное, — возразил Гавейн. — Вы говорили, оно волшебное, а теперь говорите, что нет.

— Оно не было волшебным в буквальном смысле, — ответил Директор. — Но оно оказалось еще удивительнее. Это слово придало тебе уверенности. Оно избавило тебя от страхов. Не скажи я его тебе, и тебя могли бы убить уже в самый первый раз. Но обязан ты всем только своему боевому топору.

Позиция, занятая Гавейном, удивила Директора. Это объяснение явно терзало его. Он прервал пространные философско-этические рассуждения Директора:

— Стало быть, если бы я не налетал на них и не бил бы изо всех сил, любой бы из них раздавил меня, как… как… — Гавейн не мог подобрать подходящего слова.

— Как яичную скорлупу, — подсказал Директор.

— Как яичную скорлупу, — согласился Гавейн и повторил эти слова много-много раз.

Сидевшие рядом с ним за вечерней трапезой слышали, как он бормочет: «Как яичную скорлупу, как яичную скорлупу».

Следующий день выдался ясный, но Гавейн не встал на заре. Собственно говоря, был почти полдень, когда Директор нашел его в постели: укрывшись с головой, он весь съежился от страха. Директор кликнул Учителя этики, и вдвоем они потащили упирающегося парня к лесу.

— Как только он укокошит еще парочку драконов, — объяснял Директор, — он тут же придет в себя.

— Было бы грешно прерывать такую полосу удач, — согласился Учитель этики. — Господи, да ведь со вчерашним он убил уже пятьдесят штук.

Они затолкали парня в какие-то заросли, над которыми висело жиденькое облачко пара — дракон явно был маленький.

Но ни в тот, ни в следующий вечер Гавейн не вернулся.

Собственно говоря, он вообще не вернулся. Несколько дней спустя смельчаки из школы обследовали эти заросли, да только, кроме металлических частей медалей, не нашли ничего, что бы напомнило им о Гавейне. Дракон сожрал даже ленточки.

Директор и Учитель этики согласились, что лучше не рассказывать ребятам, как Гавейн установил свой рекорд, а уж тем более о том, как он умер. По их мнению, это могло дурно сказаться на моральном духе школы. Вследствие всего этого Гавейн так и остался в памяти школы как ее величайший герой. В наши дни ни одному посетителю школы не удается уйти из нее, не повидав прежде огромный щит, который висит на стене в трапезной. На щите прибиты 50 пар ушей драконов, внизу золотыми буквами стоит «Гавейн Сильное Сердце», а дальше идет простая надпись: «Он убил пятьдесят драконов». И повторить этот рекорд не удалось до сих пор никому.

Роберт Артур Марки страны Эльдорадо

В клубе проводилась «Неделя увлечений», и Малькольм демонстрировал свою коллекцию марок.

— Например, вот эти треугольники, — рассказывал он. — Их цена точно никому не известна, поскольку они никогда не продавались серией. Но это наиболее редкий, интересный и полный набор из всех, известных филателистам. Они…

— У меня однажды была серия марок, даже более редкая и интересная, — перебив его, меланхолично произнес Мерчисон Моркс.

Моркс, невысокий тщедушный человечек, обычно сидит у камина и молча смотрит на угли, покуривая свою трубку. Думаю, он недолюбливает Малькольма — нашего единственного миллионера, обожающего, чтобы то, чем он обладает, было лучше, чем у других.

— У тебя есть серия марок более редкая, чем мои треугольники? — недоверчиво спросил Малькольм. По его и без того румяным щекам разливалась темная краска раздражения.