Андрей Биверов - Мятеж не может кончиться неудачей

• Название: Мятеж не может кончиться неудачей
• Автор: Андрей Биверов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58924-1

«Мятеж не может кончиться удачей», если на престоле «попаданец» из будущего, ставший 13-м Императором России. Пусть против юного Николая объединились наемные убийцы и заговорщики-аристократы, польские мятежники и кавказские бандиты, Лондон и Стамбул — он должен вывести Империю из кризиса и завоевать Отечеству светлое прошлое. Боже, Царя храни!

Читайте НОВЫЙ РОМАН от автора бестселлера «13-й Император. „Попаданец“ против Чертовой Дюжины»! Поставьте себя на место «профессора», призванного переписать историю. Но помните — по-настоящему великим Государем можно стать, лишь усвоив главную царскую мудрость; «Мятеж не может кончиться удачей — в противном случае его зовут иначе…»

---

— Ваше Величество, на данный момент арестовано более 500 человек, так или иначе связанных с «Занозой». Большинство из них, более трех сотен, посещали данный клуб лишь один или два раза, и обвинять их в соучастии в заговоре было бы несправедливо, — высказал свое мнение граф. — Оставшиеся две сотни, по нашему мнению, были так или иначе связаны с планами Дмитрия Николаевича и предстанут перед судом. Однако я считаю, что необходимо будет ограничить жестокую кару непосредственными соратниками Гагарина, участие которых в покушении или недоносительстве на оное мы сможем доказать. Таковых мы насчитываем немногим более двух десятков человек. Остальных же придется объявить невиновными либо назначить им символическое наказание в виде ссылки в провинцию и отлучения от должности, — обтекаемо предложил Игнатьев.

— Невиновными, граф? — оскалился я. — Вы называете невиновными тех, кого старый канцелярский волк собрал с одной целью — раздавить меня? Они и Гагарин — одного поля ягоды, единственное, что их отличает, князь стремился сделать это сам, силой оружия, эти же господа, — последнее слово я буквально выплюнул, — хотели бы сделать это без шума, без огласки. Так что они виновны, граф, — припечатал я стоящего передо мной Игнатьева. — «Намерение есть действие», как говорит Библия. Они хотели власти для себя, хотели и шли к ней, просто более дальней дорогой, нежели князь. И то, что на их руках сегодня нет крови — не аргумент, она бы обязательно появилась, будь у них чуть больше времени.

— Вы правы, Ваше Величество, — сбавил обороты после моей отповеди начальник разведки, — однако это не меняет ситуацию. Осуждение этих людей в нынешнее время чрезвычайно опасно.

Меня разобрала злость.

— Слушая вас, Николай Павлович, можно подумать, что заговорщиков безопаснее отпустить по домам, — язвительно улыбнулся я. — Уж не объясняется ли такое пламенное желание снять вину с заговорщиков личными мотивами? Ведь если я правильно помню, в число членов кружка покойного Дмитрия Николаевича входит муж вашей сестры Александр Елпидифорович Зуров?

Игнатьев пошатнулся, как от удара:

— Да, к несчастью, некоторые из моих родственников оказались в списках арестованных, но это не имеет никакого отношения к сути нашего вопроса, — в наступившей звенящей тишине оглушительным громом раздались слова графа. — Мои мотивы обусловлены лишь заботами о безопасности Вашего Величества. Если же в моей искренности есть сомнения — я готов тотчас же подать в отставку, — заявил начальник разведки, склонив голову и щелкнув каблуками.

Пару минут мы мерили друг друга взглядами. Гнев, кипевший с момента покушения, наконец нашел выход:

— Вашими заботами о моей безопасности, граф, меня чуть не отправили к праотцам! Одно это уже заставляет сомневаться в вашей служебной пригодности! — глядя в побелевшее лицо Игнатьева, рявкнул я. — Вы не смогли защитить меня, не смогли защитить мою семью и теперь смеете говорить о прощении людей, совершивших на меня покушение! И после этого вы надеетесь, что я тихо и мирно дам вам отставку? Охрана!

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге материализовалась пара казаков из бригады Рихтера.

— Николай Павлович, я отстраняю вас от должности и налагаю на вас домашний арест, — не глядя на разжалованного, громко заявил я. — Охрана проводит вас к выходу из дворца. Передайте текущие дела вашему заместителю, — прибавил я напоследок.

Лицо графа побелело так, что стали видны синеватые вены на висках. Он молча склонил голову, развернулся и в сопровождении конвоиров на негнущихся ногах вышел из кабинета. Едва его прямая спина скрылась из виду, как из приемной выглянул встревоженный секретарь.

— Андрей Александрович, закройте дверь, — устало приказал я ему и уселся обратно в кресло.

Неловкую тишину нарушили пробившие семь вечера часы приемной. Я чувствовал, что под влиянием эмоций совершил непоправимую глупость, но не мог признаться в этом даже самому себе. А Игнатьеву? Мне что теперь, нужно бежать за ним и уговаривать остаться?! Конечно, на переправе лошадей не меняют, но разве не смогу я найти ему замену? Но в такие сроки, да еще ввести в курс дела, черт меня подери…

— Давайте вернемся к тому, на чем остановились, — предложил я, стараясь не думать о случившемся. — Я не требую от вас немедленного ответа, но хотел бы увидеть ваши соображения по финансовому вопросу у себя на столе через три дня, — уточнил свое распоряжение я. — Можете идти.

Дождавшись, когда дверь за восходящими светилами русской экономики захлопнется, я обхватил голову руками и замер в раздумьях. Ситуация оказалась гораздо хуже, чем я себе представлял. Игнатьев был прав, покушение являлось лишь маленькой верхушкой айсберга, торчащей на виду. Основная угроза таилась в глубине, скрытая до поры до времени от посторонних глаз. Сейчас мой корабль столкнулся с верхушкой и уже дал течь, а что станет с ним при столкновении с главной проблемой?

Я прошелся по кабинету, разминая ноги, выпил воды из графина и подошел к камину. Меня всегда успокаивала возня с огнем, позволяла мне собраться с мыслями. Но не в этот раз. Совершенно истощенный переживаниями последних суток, я был не в состоянии сосредоточиться на чем-либо, кроме мыслей о своих скорбных делах. Подумать только, со времени покушения не прошло и суток!

Отойдя от камина, я плюхнулся на диван, положив ноги на спинку, и, закрыв глаза, постарался ни о чем не думать. Однако непрошеные мысли так и мелькали в голове. Взгляд уткнулся в лежащий на столе доклад Игнатьева о «Занозе», подготовленный год назад теперь уже бывшим начальником разведки:

«Проанализировав состав „Занозы“, можно сделать вывод, что более трех пятых из привлеченных графом Блудовым участников клуба являются помещиками, причем помещиками крупными, владеющими сотнями и тысячами душ до отмены крепостного права. Оставшиеся две пятых составляют представители старых аристократических родов: Юсуповых, Орловых-Давыдовых, Строгановых, Воронцовых, Гагариных, Голицыных, Шереметевых и т. д. Именно последняя группа представляет наибольшую опасность ввиду обширных связей и возможностей ее членов. Обладая высокими придворными чинами, в том числе и военными, а также значительным богатством (сопоставимым, а наверное, и превышающим возможности казны), данная категория лиц может представлять существенную опасность для трона.

Длительная болезнь основателя клуба, графа Блудова, в последние месяцы утратившего руководящую роль в собственном детище, также вызывает опасения. На данный момент, ввиду аморфности и внутренних политических разногласий, „Заноза“ не представляет немедленной угрозы. Но на смену Дмитрию Николаевичу, склонному в большей степени к подковерным играм и компромиссам, может прийти более резкий и категоричный лидер, способный организовать выступления в духе 1825 года.

Посему прошу Высочайшего позволения незамедлительно начать превентивные аресты членов „Занозы“.

Н. П. Игнатьев, 16 февраля 1864 года».

«А ведь он был прав, так оно и вышло… — подумал я. — Зря я, наверное, его отругал…»

— Ваше Императорское Высочество, — сквозь двери донесся до меня тихий голос Сабурова, — позвольте сперва доложить о вас Его Императорскому Величеству.

— Докладывай, — услышал я голос своего дяди Константина.

Я вскочил с дивана и провел рукой по лицу, стряхивая с себя остатки сна.

— Ваше Императорское Величество, к вам с визитом Его Императорское Высочество Великий князь Константин Николаевич, — заглянув в кабинет, объявил секретарь.

— Я уже понял, — со вздохом сказал я, поднимаясь навстречу вошедшему. — Рад видеть вас живым и невредимым, дядя!

Мы с Великим князем обнялись, он был бледен и взволнован.

— Игнатьев, — на этом имени я немного запнулся, — докладывал мне, что на вас тоже было совершено покушение, но, слава богу, все обошлось.

— Мне тоже отрадно видеть тебя, мой дорогой Николай, в добром здравии. Я слышал о твоем горе и хочу, чтобы ты знал, — Константин приложил руку к сердцу, — я скорблю об этой утрате вместе с тобой. — Он выдержал минутную паузу и взволнованно продолжил: — Но до меня дошли некоторые слухи о твоих намерениях и делах… Правда ли, что ты дал отставку Николаю Павловичу? — отстранившись от меня, спросил Константин Николаевич.

— Да, это так, — не стал отпираться я, усаживаясь в кресло.

— До меня дошли сведения, что послужило поводом для вашей размолвки, — демонстрируя хорошую информированность, сказал Великий князь, садясь напротив. — Ты не прав.

— В чем я не прав? — начал заводиться я. — В том, что участники кружка Блудова — заговорщики и по ним виселица плачет? Или в том, что мой собственный начальник разведки больше заботится о собственных родственниках, чем государственных нуждах?