Андрей Биверов - Мятеж не может кончиться неудачей

• Название: Мятеж не может кончиться неудачей
• Автор: Андрей Биверов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58924-1

«Мятеж не может кончиться удачей», если на престоле «попаданец» из будущего, ставший 13-м Императором России. Пусть против юного Николая объединились наемные убийцы и заговорщики-аристократы, польские мятежники и кавказские бандиты, Лондон и Стамбул — он должен вывести Империю из кризиса и завоевать Отечеству светлое прошлое. Боже, Царя храни!

Читайте НОВЫЙ РОМАН от автора бестселлера «13-й Император. „Попаданец“ против Чертовой Дюжины»! Поставьте себя на место «профессора», призванного переписать историю. Но помните — по-настоящему великим Государем можно стать, лишь усвоив главную царскую мудрость; «Мятеж не может кончиться удачей — в противном случае его зовут иначе…»

---

— И каковы успехи? — заинтересовался я.

— Довольно неплохие, — отрапортавал Игнатьев. — Несмотря на то, что католическое духовенство отзывается о переметнувшихся, мягко говоря, «неодобрительно», именуя не иначе как иудами и предателями, дело идет весьма бойко. Уже есть известия о десятке приходов, перешедших вместе со своими священниками в православие. Судя по всему, наша ставка на корыстную заинтересованность ксендзов в обращении паствы в православие себя оправдывает. Среди польского католического духовенства весьма сильны традиции иезутства, потому нередко церковный фанатизм служит лишь прикрытием для личных амбиций, а ум, изворотливость и красноречие сочетаются с нещекотливою совестью и тягой к золотому тельцу.

— Лучших пропагандистов трудно отыскать, ксендзы по части прозелитизма — мастера. Если сие мероприятие будет успешным, — осторожно, чтобы не сглазить, постучал по деревянному подлокотнику Константин Николаевич, — те, кто вводил в Западном и Привисленском крае латинство, теперь, по поговорке, выбьют клин клином.

— Будем надеяться, — кисло кивнул я, не слишком веря в нарисованные графом радужные перспективы. — Значит, в отношении ксендзов продолжаем текущую политику. — Я на несколько минут замолчал, обдумывая свежую идею. Мои собеседники не стали нарушать тишину и лишь добавили нового дыма в прокуренном кабинете.

— Ладно, — я легко хлопнул ладонью по столу. — Оставим Польшу в покое, надеюсь, время покажет, как быть с ней дальше. Но как же быть с русской аристократией? Вы, дядя, утверждаете, что аресты и конфискации в сложившейся ситуации просто смерти подобны, — продолжил я после паузы. — Скорее всего, вы правы, дядя. Однако я ясно представляю, к чему приведет сохранение выкупных платежей в отдаленном будущем: к всеобщему обнищанию крестьянства и еще большему, нежели сейчас, оскудению бюджета. И мои министры со мной в этом вопросе согласны — выкупные платежи в перспективе губительны для страны. Так что давайте вместе подумаем, возможно ли нам обойтись без них? — предложил я, осторожно снимая со стола на треть наполненный пузатый коньячный бокал.

Медленно вращая бокал вокруг собственной оси и грея его ладонью, я исподволь наблюдал за собеседниками.

Граф, помня нашу минувшую размолвку, явно не спешил высказываться первым. Великий князь же, по моему примеру, грел в ладони бокал и задумчиво хмурился.

— Есть такая возможность, — немного подумав, устало усмехнулся дядя. — Не простая, рискованная, но такая возможность есть, — повторил он, поднося бокал к лицу и вдыхая аромат янтарного напитка. — Для этого нам все-таки придется повременить с конфискациями как минимум на месяц, а лучше на два, — начал высказывать свои соображения Великий князь, отодвинув коньяк в сторону и чередуя свою речь короткими затяжками трубки. — Первым шагом должна стать подготовка общественного мнения. Мы должны немедленно начать эту работу. Нам придется писать всевозможные воззвания, дискутировать в «Метле» и многое, многое другое, — уже смелее продолжил он. — Вторым шагом станет адресное объявление о конфискации имущества тех причастных к кружку Блудова лиц, кого мы сочтем участниками заговора Гагарина. Остальных «оппозиционеров», которые пока на свободе, посадим под арест в Петропавловку, благо повод имеется весомый — подозрение в участие в заговоре. К ним, возможно, стоит приписать тех, кто хоть и не числился в рядах заговорщиков, но относится к нашим яростным противникам и критикам. Это будет не чрезмерно, а подобным господам крайне полезно иногда давать понять, кто в стране хозяин. Однако я прошу тебя, чтобы большей части арестованных было бы даровано высочайшее прощение. Немалая часть их является выдающимися деятелями в своей области, а их могущество и связи недооценивать просто преступно.

Третьим и последним шагом станет объявление о раздаче имений всем выдающимся офицерам за верную службу. Также следует распродавать конфискованные имения и земли в Царстве Польском и центральных губерниях России за четверть цены всем находящимся на государственной службе дворянам. В сложившейся ситуации нам как воздух будет очень нужна их безоговорочная поддержка.

Разумеется, что второй и третий шаги должны быть предприняты одновременно. Время будет играть на нас, и если восстание не заполыхает сразу, то потом уже просто не сможет. Кроме того, публичная демонстрация заботы о служилом дворянстве покажет, что император по-прежнему считает их главной опорой престола. Необходимо вбить клин между болтунами-оппозиционерами и находящимся на службе дворянством. Раздача нескольких сотен поместий с бывшими земельными владениями польской шляхты и русской аристократии в качестве поощрения и льготная продажа остальных однозначно склонит армию, флот и чиновников на нашу сторону.

Следует, однако, соблюдать осторожность и отпуска по обустройству новых владений выдавать постепенно, чтобы не допустить единовременного чрезмерного оттока ваших сторонников из армии и флота.

Таким образом, мы обопремся на нижнее и среднее звено офицеров и чиновников, для которых все желающие вернуть конфискованное будут приравнены к желающим отобрать у них полученные земли и усадьбы, — закончил Великий князь и замолчал, сложив руки на животе.

— Быть может, стоит заодно ввести единый налог на землю без учета сословных различий? — поинтересовался я.

— НЕТ!!! — хором раздалось с двух сторон.

— Так я же предлагаю не сразу. Скажем, через годик или два и с послаблениями для дворян на государевой службе или ведущих хозяйство самостоятельно и штрафами для бездельников, — поспешил исправиться я.

— Давайте обсудим этот вопрос спустя год, Ваше Величество, — ответил мне дядя. — Сейчас нам бы задуманное воплотить.

— Полностью поддерживаю Его Императорское Высочество Константина Николаевича, — тоже признал тему несвоевременной Игнатьев. — Предлагаю лучше обдумать, как быть с общественным мнением в Европе. То, что в России станет совершенно не до Царства Польского, это бесспорно, но Европа накинется на нас с удвоенной силой.

— Мы что, совсем не можем повлиять на это чертово европейское общественное мнение? — горестно спросил я.

— Можем, но ненадолго. Пользуясь исключительно вашей трагедией, — «порадовал» меня граф. — Через месяца два, как раз во время разгара польских конфискаций и как следствие волнений, тон британской прессы сменится с сочувствующего на осуждающий, и пиши пропало.

— Они не осмелятся начать войну с нами![12] — возразил я. — Британия никогда не полезет в добрую драку в одиночку, ей нужен союзник с сильной армией, — начал перечислять аргументы я, загибая пальцы. — Наполеон III уже отыгрался за поражение своего тезки и потешил самолюбие в Крымской кампании. Пруссия, ведомая Бисмарком, никогда не ввяжется в такую авантюру. Австрийской империи хватит своих проблем на ближайшие годы. Османская империя безнадежно больна, ее уже давно заботит больше удержание своих земель, чем посягательство на чужие. И кто остается? Безнадежно слабые и разрозненные итальянские королевства или Швеция, которая никак не может забыть перехода нашей армии по льду Ботнического залива?

— А кто говорит о войне? — спокойно спросил, выслушав мои аргументы, министр внутренних дел. — В полной политической изоляции тоже нет ничего хорошего.

— Уж с этим я как-нибудь разберусь. Есть у меня парочка идей по данному вопросу. Ничего особенного, — поспешил успокоить я насторожившихся Игнатьева и Великого князя. — Я проведу параллель с усмирением Ирландии Оливером Кромвелем[13] и приложу все усилия, чтобы донести до каждого уха в Европе сведения, с кого я беру пример.

— Браво, Николай! Пожалуй, это поставит Британию в интересное положение, — начал рассуждать вслух дядя. — Твое увлечение всем английским определенно выйдет им боком. Британии станет гораздо труднее открыто обвинять Россию в жестокости по отношению к полякам. — Он ненадолго замолчал. — А при удачном стечении обстоятельств, быть может, даже поставит их в положение оправдывающейся стороны. К тому же подобные статьи в прессе в который раз разбередят застарелые раны ирландцев, возможно, даже шотландцев. Определенно, если преподнести задуманное с умом, Британии станет не до Польши!

— Не стоит сбрасывать со счетов, что я веду себя как их явный сторонник. Самый приблизительный расчет говорит о гораздо более обширных преференциях для лимонников со стороны дружественно настроенной России, чем со стороны покоренной Польши. К тому же никто не сможет помешать им заниматься своим излюбленным делом и по-тихому гадить нам при случае, — закончил я свое выступление.

— Но сколько допущений! — не удержался Игнатьев. — По отдельности все осуществимо, но все вместе это уже попахивает авантюрой. А как много зависит от своевременного и грамотного исполнения! Кто же займется всем этим? Я разорвусь между одним только Царством Польским и нашими внутренними склоками, а на мне еще Чрезвычайная комиссия по расследованию обстоятельств покушения на Его Императорское Величество и его домочадцев 17 февраля 1865 года! — горячо воскликнул министр.