Мария Эджуорт - Лиммерийские перчатки

• Название: Лиммерийские перчатки
• Автор: Мария Эджуорт
• Жанр: Классическая проза

(Мария Edgeworth) — английская писательница (1767–1849). Воспитанная отцом, ирландским помещиком и членом парламента, человеком оригинального ума, она выступила в литературе с «Essays on a practical education» (1798) и приобрела известность очерками ирландской жизни «Essay on Irish Bulls» (1802) и романом «Castle Rackrent» (1800). В 1804 г. ее «Belinda» и «Popular tales» вызвали общий интерес своей простотой, противоположной тогдашней модной манерности. В «Modern Griselda» (1805), «Leonora» (1806) и «Tales of fashionable» (1809 и 1812, 6 т.) она расширяет круг своих наблюдений, давая картины светской жизни; в «Patronage» (1814) изображает противоположность между зависимостью от знати и нравственной свободой, условленной трудом; в «Harrington» (1817) борется с предрассудками против евреев; в «Ormond» (1817) вновь возвращается к ирландской жизни; в «Helen» (1834, русский пер., СПб., 1835) изображает различные степени порока. Большой известностью пользовались ее детские рассказы: «Early lessons» (1822-25). Романы Э. имеют явно дидактическую тенденцию, но отличаются жизненностью и непосредственностью наблюдений. Чтение ее произведений привело Вальтера Скотта к мысли дать художественное изображение своей родной Шотландии. Потеряв в 1817 г. отца, Э. закончила его воспоминания («Memoirs of Richard Lowell Edgeworth», 1820).

---

Лиммерійскія перчатки (Повѣсть Гжи. Эджевортъ.)

Былъ воскресный день — колокола каѳедральной Герфортской церкви звонили къ проповѣди; на улицахъ толпились богомольные люди. Госпожа Гилль! Госпожа Гилль! Бетти! Бетти! готовы ли вы? Совсемъ почти отзвонили, мы опоздаемъ: развѣ забыли вы, что я церковный староста? — Такъ кричалъ господинъ Гилль, кожевникъ, стоя на послѣдней ступенькѣ лѣстницы, съ тростію и шляпою въ рукахъ, въ ожиданіи жены и дочери.

«Я готова, батюшка, сказала Бетти, проворно сбѣжавши съ лѣстницы. Она была такъ пріятна, такъ свѣжа и такъ хорошо одѣта, что отецъ, посмотрѣвши на нее, не могъ не улыбнуться, смягчилъ голосъ и только сказалъ, увидя, что она еще не надѣла перчатокъ: напрасно, мой другъ, ты останавливалась за перчатками, ихъ можешь надѣть дорогою.

„А по моему мнѣнію — сказала госпожа Гилль, которая тихо сходила съ лѣстницы, одѣтая въ праздничное платье, въ огромной соломенной шляпѣ съ ужаснымъ пунцовымъ бантомъ — и совсѣмъ не должно бы было ей надѣвать этихъ перчатокъ!

„Я не понимаю, — сказалъ господинъ Гилль почему эти перчатки находишь дурными. Перчатки какъ перчатки, лайковыя, бѣлыя. Но будемъ говорить объ этой матеріи послѣ. Пора къ обѣднѣ.

Господинъ Гилль подалъ женѣ и дочери руку — но Бетти еще не надѣла своихъ перчатокъ, а госпожа Гилль сердилась и била себя по носу опахаломъ.

«Знаю — ворчала госпожа Гилль — знаю, что всѣ мои слова считаются за ничто; но я умѣю разсуждать о вещахъ не хуже другихъ, а можетъ быть и лучше! напримѣръ, не я ли прошлаго году предсказала тебѣ, что нашу большую собаку украдутъ? не я ли первая замѣnила, что стѣны нашей каѳедральной церкви начинаютъ обваливатъся? Тебѣ бы никогда не пришло въ голову объ этомъ подумать, хотя считаешься и старостою церковнымъ!»

- Но, ради Бога, разтолкуй мнѣ, какую связь имѣютъ Беттины перчатки съ большою нашею собакою и съ трещиною на стѣнѣ каѳедральной нашей церкви?

- Слѣпой человѣкъ! развѣ ты не примѣтилъ, что эти перчатки Лиммерикскія?

- Примѣтилъ, и всё еще тебя не понимаю, сказалъ господинъ Гилль, понизивъ голосъ — таково было его обыкновеніе, когда супруга его начинала сердиться, и когда еще онъ самъ не вышелъ изъ терпѣнія.

- Странной человѣкъ! но развѣ ты забылъ, что Лиммерикъ городъ Ирландскій?

- Помню! —

Стало быть ты обрадуешься, когда наша каѳедральная церковь, въ которой ты староста, взлетитъ на воздухъ, и когда тотъ, кому удастся подорвать ее, женится на твоей дочери?

- Боже избави насъ отъ такого нещастія! воскликнулъ господинъ Гилль, перемѣнившись въ лицъ — онъ остановился, чтобы поправить парикъ свой, который съѣхалъ на правое ухо. Но, госпожа Гилль, продолжалъ онъ, я не вижу, что заставляетъ васъ имѣть такое подозрѣніе?"

- Не видишь? не видишь? мало ли чего ты не видишь, другъ мой! Ты только другихъ умѣешь называть зѣваками или слѣпыми! Прошлаго году я же тебѣ совѣтовала беречь нашу большую собаку — но ты меня не послушалъ! То же будетъ и съ гсерковью.

- Душа моя, божусь Богомъ, не понимаю ни одного твоего слова; Говори яснѣе, прошу тебя!"

- Яснѣе? Бетти можетъ говоришь съ тобою яснѣе. Спроси, отъ кого получила она перчатки?

"Отъ кого, Бетти?"

"Батюшка! меня подарилъ ими господинъ Бріанъ О'Неиль! отвѣчала Бетти? потупивъ глаза и закраснѣвшись.

"Ирляндской перчаточникъ?" воскликнулъ отецъ съ ужасомъ.

"Что скажешь теперь? Обманулась ли я, или нѣтъ? спросила госпожа Гилль.

"Сей часъ сними эти перчатки, Бетти! Я видѣлъ твоего Бріана одинъ только разъ въ жизни, но право не могу его терпѣть: онъ Ирландецъ. Говорятъ тебѣ, сними перчатки!"

"Но, батюшка, я не взяла съ собою другихъ.

"У меня есть въ запасѣ шелковыя, восклиннула госпожа Гилль, вынимая изъ кармана старинныя шелковыя перчатки, съ прорѣзанными пальцами, замаранныя и чрезвычайно широкія.

"Но скажите, батюшка, развѣ Ирландецъ не можетъ быть честнымъ человѣкомъ? спросила Бетти.

Господинъ Гилль не отвѣчалъ ни слова.

Они пришли въ церковь. Теперь не время думать объ Ирландцахъ и Англичанахъ, шепнула госпожа Гилль на ухо своей дочери; помни, что тебѣ надобно, сидя въ церквѣ, показывать людямъ, что ты дочь церковнаго старосты.

Не почитаемъ за нужное говоришь о тѣхъ коварныхъ насмѣшкахъ, которыя были сказаны молодыми сосѣдками на счетъ старинныхъ Беттиныхъ перчатокъ. Господинъ Гиллъ, какъ церковный староста, пошелъ послѣ проповѣди осматривать проломъ, о которомъ говорила ему жена: онъ нашелъ въ фундаментъ церкви скважину, величиною въ кулакъ, и небольшую трещину, на которую долго смотрѣлъ въ размышленіи, потирая лобъ и нюхая табакъ; между тѣмъ госпожа Гиллъ прохаживалась по кладбищу и хвасталась передъ сосѣдками, что не позволила своей дочери носить перчатокъ Ирляндской фабрики.

Бетти пошла домой, будучи очень печальна, и не понимая, какъ можно ненавидѣть человѣка единственно потому, что онъ Ирляндецъ, и отъ чего мать ея говорила такъ много о пропавшей собакѣ и проломѣ въ стѣнѣ церковной. Не ужли, думала Бетти, воображаешъ она, что господинъ Бріанъ О'Неиль укралъ собаку, или что онъ имѣетъ намѣреніе подорвать каѳедральную церковь? Въ эту минушу она поравнялась съ развалинами одного дома, которыя напомнили ей, что она увидѣла господина Бріана въ первый разъ во время пожара, въ которомъ онъ оказалъ многимъ нещастнымъ великія пособія. Она вспомнила также, что давно не посѣщала вдовы Смитъ, у которой сгорѣлъ домъ, и которая отъ бѣдности дила въ тѣсной лачугъ, Бетти имѣла въ карманѣ ефимокъ; она хотѣла заплатить за билетъ въ театръ, но рѣшилась пожертвовать имъ вдовѣ Смитъ: пошла къ ней, и къ величайшему своему удивленію нашла въ домѣ ея господина Бріана О'Неиля.

Я думала, что ты одна, сказала Бетти, покраснѣвши. Господинъ Бріанъ поклонился ей. Бетти начала разговаривать съ госпожею Смитъ, вложила ей въ руку ефимокъ и ушла, давши слово посѣтить ее очень скоро опять. Господинъ О'Неиль, удивленный холоднымъ обращеніемъ Бетти, послѣдовалъ за нею.

Скажите, Бетти, не имѣлъ ли я нещастія сдѣлать что-нибудь для васъ непріятное? спросилъ онъ, смотря съ удивленіемъ на Беттины шелковыя перчатки.

Нѣтъ, сударь, я не имѣю ни права, ни причины сердишься на васъ! Но батюшка и матушка, не знаю почему, расположены къ вамъ очень дурно. Они запретили мнѣ надѣвать Лиммерскія перчатки, которыми вы меня подарили.

Но я надѣюсь, что любезная Бетти не перемѣнитъ своего мнѣнія о томъ человѣкъ, который привязанъ къ ней отъ всего сердца, единственно потому, что ея родители, безъ всякой причины, перестали быть къ нему благосклонными.

Но я еще не имѣю никакого о васъ мнѣнія, господинъ Бріанъ: какъ же могу перемѣнишь его?

Вы познакомитесь со мною короче; вы отдадите мнѣ справедливость! Батюшка и матушка ваши разположены ко мнѣ дурно — это самое усиливаетъ во мнѣ желаніе заслужить вашу любовь, а имъ доказать, что я не похожъ на многихъ изъ земляковъ моихъ, которые пріѣзжаютъ сюда только за тѣмъ, чтобы обманывать легковѣрныхъ женщинъ, имѣющихъ по нещастію богатое приданое. Теперь намѣреніе мое вамъ извѣстно, любезная Бетти — снимитежь, прошу васъ, эти смѣшныя перчатки и надѣньте мои! Я надѣюсь, что вы не откажетесь сдѣлать мнѣ это маловажное удовольствіе!

Вы слишкомъ многаго надѣетесь господинъ О'Неилъ! Я никогда въ угодность вамъ, не соглашусь противиться волѣ моихъ родителей.

Ахъ, Миссъ Бетти, воскликнулъ Бріанъ, могъ ли я вообразить, чтобы вы были такъ перемѣнчивы? Онъ удалился, сдѣлавъ ей низкій поклонъ.

Въ слѣдующій понедѣльникъ Миссъ Женни Браунъ, дочь парикмахера пришла навѣстить Бетти.

Не правда ли, что намъ будетъ очень весело? спросила она, входя въ комнату и бросая на столъ свою соломенную шляпку.

Отъ чего весело? спросила Бетти печальнымъ голосомъ.

Что съ тобою сдѣлалось? Ты очень грустна! развѣ тебѣ не позволяютъ ѣхать на балъ?

На какой балъ? спросила Госпожа Гилль съ любопытствомъ.

"Чудное дѣло! Но развѣ господинъ О'Неиль не присылалъ къ вамъ билета? Развѣ не получили вы Лиммерикскихъ перчатокъ?

"Какая связь между Лиммерикскими перчатками, билетомъ и баломъ?

Я вижу, что вы ничего не знаете! Господинъ О'Неилль при каждомъ билетѣ разослалъ по парѣ перчатокъ Лиммерикскихъ. Естьли Бетти не, поѣдетъ на балъ, то я увѣрена, что онъ откроетъ его со мною!

Черезъ полчаса Женни ушла. Госпожа Гилль и Бетти долго смотрѣли другъ на друга, не говоря ни слова. Нынче поутру, сказала Бетти, приносили ко мнѣ записку; но я не приняла ее, потому что адресъ подписамнъ былъ рукою Господина О'Неиля.

Надобно знать, что Бетти разсказала уже матери о встрѣчѣ своей съ господиномъ Бріаномъ послѣ обѣдни. Это перемѣнило нѣсколько ея мнѣніе на щетъ Ирляндца. Госпожа Гилль имѣла доброе сердце; главный порокъ ея состоялъ въ томъ, что она чрезмѣрно желала казаться проницательнѣе другихъ, Она мучилась мыслію, что Женни можетъ заступить, мѣсто ея дочери на балѣ; прежде она принебрегала привязанностію Господина О'Неиля къ Бетти, потому что была въ ней увѣрена; но теперь, вообразивъ, что сосѣдка ея, парикмахерова жена, можетъ выдать свою дочь за О'Неиля, начала смотрѣть на него совсѣмъ другими глазами.