Молли Катс - Никто мне не верит

• Название: Никто мне не верит
• Автор: Молли Катс
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-331-9

Он красив. Обаятелен. Он сходит с ума от нее. Даже если бы Линн Марчетт не стремилась найти любовь, едва ли она смогла бы устоять перед ним. Она полностью отдается той страсти, которую пробуждает в ней Грег Альтер. И старается не замечать тех неясных сомнений, мгновенной дрожи и едва уловимого страха, которые вызывает у нее Грег.

Линн Марчетт, популярная телевизионная ведущая, решает отказаться от личной жизни ради карьеры. И все же, приехав в Голливуд, она встречает человека, перед которым не может устоять. Несмотря на одолевающие ее сомнения,

Линн уступает ухаживаниям Грега Альтера.

Однако история, которая приключилась с ней, превращает жизнь в настоящий кошмар. Линн оказывается в ловушке. Сумеет ли она благополучно выбраться из нее?

---

Его трясло от бешенства. Над воротником на шее вздулись жилы.

— Черт тебя побери! На каком свете ты находишься? Я дрался за тебя с маньяком, Линн! Я чуть не умер, защищая тебя!

Он рванулся к двери и распахнул ее.

— Можешь катиться к дьяволу!

Март 27, 1993

Мне не достаточно заставить ее расплачиваться болью. Я хочу найти возможность рассказать ей, чего она мне стоила.

И до тех пор, пока я не скажу ей это, я буду сохранять ей жизнь.

Я хочу, чтобы она знала, что только по ее вине Грег не вернулся ко мне.

Он должен был вернуться. Он бросал всех остальных и Линн тоже бы бросил. Но из-за нее он мертв.

Она сделала так, что я уже никогда не верну его.

Я ненавижу тебя, звезда. Я ненавижу, когда ты находишься рядом со мной. Я ненавижу тебя живую.

Я не думала, что будет так тяжело выносить твое присутствие. Я думала, что смогу осуществить свой план, не подпуская тебя к себе. Но я никогда не могла представить, что мне будет настолько тяжело скрывать от тебя свое горе. Я должна быть с тобой ласковой, хотя единственное, что я хочу, — это увидеть, как ты умираешь.

Моя ненависть растет с каждым днем. После того, как ты убила Грега, я не могу даже писать об этом. Моя ненависть настолько переполняет меня, что я не могу выразить ее словами.

Но теперь стало практически невозможно скрывать ее.

Я собираю все свои силы, чтобы казаться той, какой должна быть, потому что если я проявлю мою истинную сущность раньше времени, я снова проиграю.

Однако я могу это сделать. Я делаю это так хорошо, что временами забываю, что обе мои сущности — это я.

Линн страстно желала, чтобы к ней вернулось оцепенение. Все эти переживания были непереносимы.

Единственное, чего ей хотелось, — это спать, но как только она закрывала глаза, на нее наваливались кошмары. Какие-то голоса что-то нашептывали ей. С ожогом стало еще хуже; рана настолько разрослась и увеличилась, что она не могла пошевелить ртом, не испытывая мучительной боли.

Ей ужасно не хотелось принимать еще перкодан; она отказалась от лекарств, которые предлагал ей последний врач из пункта неотложной помощи. Но выбор был один: или держаться до конца, или потерять сознание от боли.

К вечеру в субботу она могла вспомнить, как проглотила четыре таблетки.

Какая-то еще действующая часть ее рассудка подсказывала, что их должно было быть гораздо больше, потому что она снова получила желанное оцепенение. Но частично избавиться от кошмара было так соблазнительно. Боясь, что это состояние исчезнет, она предпочла не задумываться над тем, как оно возникло.

И ее рот, ее рот. В зеркале было видно, как с одной стороны рта появился большой выступающий волдырь, захвативший и верхнюю, и нижнюю губу. Открывать рот было так больно, что она ничего не ела. Когда ей хотелось пить или нужно было проглотить таблетку, она вставляла соломинку в здоровую половину рта.

Ей снился Майк.

Это были не плохие сны, а неясные и спокойные; они были единственными светлыми пятнами среди черных картин, которые мучили ее непрестанно.

В одном из них она лежала на диване в своей собственной квартире с такой сильной головной болью, что не могла открыть глаз. Майк массировал ей голову, и там, где прикасались его пальцы, боль исчезала.

В воскресенье днем она ненадолго проснулась. Рот был очень сильно раздут. Она попробовала счистить насохшую корку при помощи ваты и перекиси, но даже эти легкие прикосновения заставили ее закричать. Она поискала мазь, но не смогла найти ее.

Она попыталась съесть немного йогурта. Она бросила это занятие, когда поняла, что не может раскрыть рот настолько широко, чтобы просунуть туда ложку.

Она подумала, не развести ли его молоком и сделать настолько жидким, чтобы его можно было пить; по крайней мере она бы получила какую-то пищу.

Но даже мысль о том, что ей придется доставать миксер, была слишком сложной.

В действительности ей хотелось одного: снова вернуться в кровать и заснуть.

Направляясь в спальню, она завернула в ванную, чтобы еще раз поискать мазь, но и от этой идеи быстро отказалась.

Последнее, что она сделала, прежде чем упала снова на постель, — это облокотилась на полку под зеркалом в ванной. Она всегда могла при необходимости таким путем войти в контакт с собой — или чтобы успокоить непонятное раздражение, или направить на что-то свое внимание, или обдумать какую-нибудь проблему.

Она приподняла свои опустившиеся плечи и убрала волосы с глаз. Она попыталась сфокусировать на них свое внимание. Завтра она должна будет вести шоу.

Ее тело знало то, в чем она не могла себе признаться: не было никаких шансов, что она сможет выйти в эфир.

Вместо того, чтобы войти в контакт со своим зеркальным двойником, она оказалась на полу рядом с унитазом, пытаясь освободить свой совершенно пустой желудок.

Она думала, что позвонила Каре. Но когда она снова проснулась в семь утра в понедельник, она не была уверена, действительно ли она звонила или ей это приснилось.

Тогда она набрала номер Кары, но там был включен автоответчик.

Она попробовала набрать собственный номер на работе. Никакого ответа.

Она не могла заставить себя позвонить Деннису.

Каждые десять минут она набирала свой номер в офисе. Наконец там ответила Пэм.

— Я повредила губу, — сказала ей Линн. — Она распухла и выглядит ужасно, и я с трудом разговариваю. Я не смогла дозвониться до Кары; она, должно быть, уже едет на работу. Ей придется сделать повторный показ.

Линн сама прекрасно слышала свой лепет и паузы между словами, которые, казалось, длились по нескольку секунд. Речь человека, накачанного наркотиками. Она подумала, не стоит ли объяснить Пэм о непереносимой боли и обезболивающих.

Но стоило ли беспокоиться? Разве теперь кто-нибудь из них верит хотя бы одному ее слову?

Обессилевшая после столь активно проведенного утра, с разрывающимся от боли ртом, она приняла три таблетки перкодана и вернулась в постель.

* * *

— Я не могу уйти, — сказала Мэри. — У меня сегодня очень много пациентов. У меня нет времени сходить в туалет.

— Это очень срочно. — Кара посмотрела на Пэм, которая кивнула головой. — Пэм говорит, что ей показалось, что она в ужасном состоянии. Мы должны поехать туда. Кроме нас это сделать некому.

— Черт. Ладно.

* * *

Линн снилось, что она вышла из ванной и кто-то ударил ее, но не в висок, а в рот. Она не видела, кто ее ударил. И она не потеряла на этот раз сознания. Удары повторялись и повторялись, пока она не почувствовала, что страстно желает потерять сознание, чтобы не нужно было переносить эту жуткую боль, терзающую рот.

Затем появился Майк, взял ее за руку и оттащил ее от того, кто продолжал ее бить. Он вывел ее из квартиры, и сразу же через другую дверь они попали к Нэнси Джин.

Там она услышала чудесную музыку. Их окружали запахи еды и дым сигарет, а они двигались в медленном танце по танцевальной площадке. Во сне это был лишь маленький кусочек пространства, и когда они танцевали на нем, она заметила, что кроме них никого больше не было. Ни одного человека, даже Нэнси Джин, только Линн и Майк, двигающиеся под нежную мелодию.

Они сжимали друг друга в объятиях вместо танца. Руки Майка прижимали ее к нему так крепко, что она едва могла вздохнуть, но когда она сделала это, объятие слегка ослабло.

Щека Майка, касавшаяся ее щеки, была колючей. Его кожа была прохладной. Его волосы мягко падали на его шею, где она почувствовала свою руку. Ее другая рука обнимала его за талию, прижимая его так же крепко, как он ее.

Они двигались в такт постепенному падению и нарастанию звуков музыки, словно их тела стали частью ее и повторяли каждое изменение в звучании.

Она вдруг поняла, что все люди, которых не было с ними, находятся снаружи, пытаясь попасть внутрь. Она слышала их. Она подняла голову и увидела, что все они стоят за стеклом, прижавшись к нему лицами.

Майк что-то сказал, но Линн не услышала его слов из-за шума, который производили эти люди, стучась в дверь.

Она начала просыпаться.

Она поняла, что звуки были реальными.

Она открыла глаза и увидела кровавые пятна на подушке, свежие и мокрые.

Первым инстинктивным движением было вскочить с кровати, но она могла сделать это лишь в очень замедленном темпе. Все ее движения были замедленными.

У ее двери были люди.

Она прикоснулась ко рту. Он уже не болел так сильно, но когда она отняла руку, та была испачкана в крови.

Она направилась в ванную. Ей все время приходилось держаться одной рукой за стену.

Кровь покрывала ее подбородок и измазала полосами ночную рубашку. Она смотрела на себя в зеркало, потом взяла полотенце и прижала его ко рту.