Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан»

• Название: Афганский «черный тюльпан»
• Автор: Валерий Ларионов
• Жанр: О войне

От автора

После возвращения из Афганистана я немало прочитал об этой войне в книгах, авторы которых были там и не были. Не в этом дело. Написано о ней, в основном, правильно. Одно я не могут принять — представления нас какими-то суперменами. Нет, мы ими не были, не размахивали направо и налево черными поясами каратэ, как нам иногда любят показывать по телевидению. Солдаты и офицеры в Афганистане были обыкновенными людьми, каких всегда встретишь вокруг себя, со своей силой и своими слабостями. Волею судьбы они попали в экстремальные условия и выполняли такие же обыкновенные задачи: и боевые, и обычные житейские.

Понимаю, что повесть «Черный тюльпан» далеко не шедевр по стилю изложения. У меня не было редактора-профессионала. Единственным помощником была машинистка Татьяна Яковлева, за что ей большое спасибо. Таня печатала, с трудом разбирая мою рукопись, ведь были случаи, когда я писал лежа на больничной койке. Но, несмотря на художественные недостатки, дочь погибшего офицера, хоть как-то сможет узнать о последних месяцах жизни своего отца.

На это она имеет право.

Валерий Ларионов.^{29.04 2001 г.}

---

— Пошел! — и первый парашютист ушел вниз. Потураев мелкими шажками приблизился к двери. Выпускающий слегка хлопнул его по левому плечу: «Пошел!».

Евгений пригнулся и резко оттолкнулся от порога, сжавшись, как учили, в неразомкнутый комок. Вихрь воздушного потока закрутил его во всех мыслимых и немыслимых плоскостях. Голова — ноги. Под его тяжестью раскрылся стабилизирующий парашютик, закрепленный карабином к тросу в самолете, и свободный полет Евгения выровнялся: 501, 501, 503. Кольцо! Он резко выдернул вытяжное кольцо и внезапно провалился еще больше в бездну. Мгновение, и подвесная система плотно обжала его, и ноги подбросило вверх. Он как-будто бы остановился в воздухе. Посмотрел наверх — белый купол одуванчиком висел над ним. Сверху в стороне уже негромко гудел их самолет. А затем вообще наступила тишина. Ни звука! Он будто бы завис над необъятной землей. Вокруг, до дымчатого горизонта, виднелись лес, поля, голубая ленточка реки. Машины маленькими коробочками ее двигались по дороге-нитке.

Осмотрев стропы, Евгений двумя руками ухватился за одну из лямок, стал несильно подтягивать ее вниз. Группа строп наклонила край купола и понесла его в направлении центра площадки приземления. Потураев, медленно перебирая лямку парашюта руками, отпустил ее и стал почти вертикально опускаться. Метров за восемьдесят от земли показалось, что она стремительно понеслась ему навстречу. Развернувшись к земле лицом, усилием пресса живота приподнял сомкнутые ноги и сразу обе ступни ударились в стерню убранного поля. Евгений, как на тренировке, повалился на правый бок, тут же вскочил и забежал за купол, ребром вставший на земле. Купол погас. Потураев неторопливо расстегнул грудную перемычку, ножные обхваты подвесной системы. Он сделал это! Первый парашютный прыжок позади. А в небе гудели другие самолеты, из них черными комочками отделялись солдаты и офицеры его бригады, чтобы через несколько мгновений зависнуть под белым куполом. Рядом с ним, то там, то здесь, приземлялись парашютисты в комбинезонах и летных саржевых шлемах.

Вот всегда у парашютистов спрашивают: страшно было прыгнуть в первый раз Евгений честно мог сказать: нет, в первый раз я сам сознательно стремился к прыжку. И особого страха не испытал. А вот второй раз он действительно боялся. Не скрывая этого, Евгений рассказал об этом малодушном и естественном страхе перед вторым прыжком. Память первого раза оставила в нем рев звукового сигнала, поток ветра из открытой двери и головокружительное падение до раскрытия купола. Эта память мучительно давила на него до слабости в коленях. Эту слабость он почувствовал еще по дороге на аэродром. На этот раз Евгений был в самолете первым из десяти, готовящихся к прыжку. И был единственным офицером на корабле, остальные были солдатами его дивизиона. АН-2 поднялся над облаками и шел метра в пятидесяти над ними. Белоснежные комки облаков проплывали под самолетом, скрывая реальность высоты. Сознание того, что он один офицер в самолете, обманчивая высота полета и, самое главное, Евгений знал, что в десантных войсках отказников не бывает, — все это подтолкнуло его к броску из самолета. Позже он прыгал из многих типов самолетов и вертолетов днем и ночью, с оружием и без, но ту душевную ломку перед вторым прыжком он помнил всегда. Так, что не всем страшно только перед первым прыжком.

* * *

Ближе к полудню старшего лейтенанта Потураева отыскал в автопарке посыльный по штабу:

— Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться?

— Слушаю.

— Вас срочно вызывает командир бригады полковник Леценко! Он у себя в кабинете, — доложил посыльный.

— Не знаешь, зачем вызывает? — спросил у него Потураев.

— Не знаю, товарищ старший лейтенант. Мне дежурный по части приказал найти вас и сообщить.

— Хорошо, иду.

Оставив сержанта Ковалева за себя старшим по обслуживанию артиллерийских тягачей, Потураев спорым шагом пошел к штабу бригады. По дороге его нагнал командир первой десантно-штурмовой роты капитан Царегородцев:

— Женя! Тебя тоже к комбригу? Мне посыльный по штабу сказал, что вызывают меня и тебя, не знаешь для чего?

— Не знаю, Володя. Может быть, опять наши бойцы попались, не отдав кому-нибудь честь?

— Может быть… — неуверенно сказал Царегородцев.

Штаб был одноэтажным длинным с правого края плаца. Еще проходя плац, они издалека увидели перед его дверями группу офицеров, стоящих вокруг дежурного по части с красной повязкой на левом рукаве кителя. Увидев Потураева и Царегородцева, они повернулись в их сторону, ожидая, когда те подойдут. Это были начальник артиллерии бригады подполковник Кривошеин, начальник продовольственной службы капитан Троянов и командир десантно-штурмового взвода лейтенант Ласкин. Худенький и белоголовый, Ласкин больше был похож на студента-первокурсника, чем на командира грозных десантников.

Дежурный по части капитан Лях нетерпеливо замахал рукой:

— Товарищи офицеры, Вас ждем! Давайте быстро!

— Что за спешка такая? — подходя, спросил капитан Царегородцев.

— Значит, так! Вас всех немедленно вызывает к себе полковник Леценко. Идемте, я доложу о вашем прибытии.

Дежурный первым пошел по неширокому коридору штаба. За ним потянулись пять вызванных офицеров. Лях поднял руку, показывая оставаться на месте, и постучал в дверь.

— Войдите, — послышался голос полковника.

Дежурный вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и доложил:

— Товарищ полковник! Вызванные Вами офицеры прибыли!

— Зовите всех вместе, Лях, — приказал комбриг.

Дежурный по части повернулся и открыл дверь:

— Прошу, товарищи офицеры! Заходите!

По одному они зашли в просторный кабинет командира бригады. Вдоль одной стены, напротив окна, рядком стояло с десяток стульев. На двух сидели начальник штаба, и начальник политического отдела части.

Прибывшие стали было докладывать о своем прибытии, но Леценко рукой остановил их, вставая и выходя из-за стола:

— Вижу, вижу, что все пришли! Рассаживайтесь по местам.

Полковник Леценко, среднего роста, плотного телосложения сорокалетний офицер был строгим, но справедливым командиром. Сам всегда подтянутый в идеально выглаженной форме он не мог равнодушно видеть расхлябанности в своих подчиненных, будь то офицер или солдат из хозвзвода. Порядка он требовал везде: в спальных помещениях солдат, на территории части, в боксах боевых машин, в столовой. Особое внимание он обращал на питание солдат и сержантов, внушал такое же внимание всем своим заместителям. Теперь там все было в порядке, но где не бывает возможных проколов? И начальник продовольственной службы капитан Троянов в уме перебирал свои недоработки, которые могли быть причиной его вызова к полковнику. Впрочем, о том же думали и остальные. А командир бригады подошел к вызванным офицерам и с каждым поздоровался за руку. Крепко пожимая их ладони, Леценко пристально вглядывался в каждого из прибывших к нему офицеров. Но и в его взгляде нельзя было не заметить что-то вроде смущения. Такими его приглашенные еще не видели. Комбриг присел на свой стул и посмотрел на присутствующих начштаба и начПО Те почти одновременно кивнули в ответ на его вопросительный взгляд. Леценко взял в руки лежащую на столе папку красного ледерина открыл ее, что-то почитал в ней и закрыл.

— Товарищи офицеры! Из штаба округа пришла шифрограмма о подготовке и отправке в Демократическую Республику Афганистан пяти человек: начальника артиллерии, начальника продовольственной службы, командира десантно-штурмовой роты, старшего офицера артбатарей и командира взвода. Если первых двух выбирать не пришлось, — Леценко посмотрел на Кривошеина и Троянова, — вы у нас в единственном числе, то других мы, вот с начальником политотдела и начальником штаба, выбирали из нескольких кандидатов. Посоветовавшись, мы выбрали вас: Царегородцев, Потураев и Ласкин. По моему мнению, вы самые подготовленные офицеры на этих должностях. Сами знаете свое дело и грамотно учите своих подчиненных. Считайте это доверием командования части, сегодня начштаба оформит это приказом. В Афганистане вы все будете представлять не только нашу бригаду, но и весь Прикарпатский военный округ. По-человечески желаю вам всего хорошего и достойно вернуться в нашу часть. Мы будем вас ждать. Вопросы есть? — вопросительно оглядел Леценко притихших офицеров.

Они ожидали всего: разноса за промахи по службе, получения какого-то служебного задания, но только не это. Нет, это не значит, что они отказывались, просто такое сообщение было неожиданным. Командировка в Афганистан предполагала расставание с семьями на два и больше года, что сразу осмыслить и задать какой-то вопрос полковнику они, ошарашенные приказом, не могли.

— Нет вопросов? Подполковник Щелкунов, у вас есть что сказать в напутствие?