Александр Лысёв - Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

• Название: Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой
• Автор: Александр Лысёв
• Жанр: О войне
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49188-9

Новый роман от автора бестселлера «Не отступать! Не сдаваться!». Кровавая «окопная правда» 1945 года. Последний бой, он трудный самый!

Хотя Красная Армия теснит противника на всех фронтах, немцы продолжают оказывать отчаянное сопротивление. Не спешат сложить оружие и союзники гитлеровцев – венгры, хорватские усташи, власовцы, белогвардейцы из Русского корпуса. По накалу боев и тяжести потерь эти последние сражения Великой Отечественной зачастую не уступают мясорубке 1941 года…

Из всей разведроты капитана Маркова в строю осталось меньше взвода, но их вновь отправляют в самое пекло, в смертельно опасный рейд по вражеским тылам. Фронтовых разведчиков не зря за глаза называют смертниками – потери у них не ниже, чем в штрафбате, а шансы выжить – один к десяти. Как и у штрафников, в войсковой разведке один закон – любой ценой исполнять даже самый невыполнимый приказ! Если придется – принимать неравный бой! Погибать, но не сдаваться!

---

Через пятнадцать минут капитан Марков с автоматом в руках вел своих разведчиков в контратаку. Их поддержали пулеметным огнем соседи слева. Немцев выбили из траншеи и после скоротечной рукопашной схватки отогнали на нейтралку. Они попытались атаковать вновь, затем отошли. Положение было восстановлено. Возвращаясь на свои позиции, Марков наткнулся за бруствером на того самого немецкого офицера в зимней парке, с которым столкнулся в траншее. Кепи валялось на земле, ветер шевелил пепельные волосы убитого, плотно прижавшегося щекой к обожженному бугорку земли. Остекленевшие серые глаза сосредоточенно смотрели в сторону советских позиций. В откинутой руке – вставший на задержку «парабеллум». Свою обойму немец все-таки расстрелял…

Постепенно атаки противника слабели. В один из вечеров подносчики доставили радостную весть – на КП Бутова вышли советские танки. Дивизия больше не в окружении. Наше положение в обороне восстановлено. Последующую неделю противник еще пытался атаковать на разных участках фронта. Но с каждым днем делал это все менее и менее решительно. Наконец, 26 марта атаки прекратились вовсе. Фронты подтянули резервы. Над полем боя плотно висели советские штурмовики и истребители. В сражение ввели в последующие дни несколько свежих механизированных корпусов. С востока подошла специально придерживавшаяся в резерве целая гвардейская армия. Тевтоны не выдержали, дрогнули и потекли обратно на запад.

«Наша взяла, славяне!» – понеслось по войскам.

Дивизию Бутова отвели на кратковременный отдых. Пополнений не прислали, но дали несколько дней привести потрепанные и поредевшие части в относительный порядок. В разведроте Маркова осталось полтора десятка человек. Из присланных месяц назад полсотни пацанов остался один Вася Бурцев – остальные были убиты или переранены. Вскоре пришел приказ на очередной марш в западном направлении…

Теперь Марков стоял на совещании перед полковником Бутовым и докладывал о количестве бойцов в своем подразделении.

– Просьбы есть? – наконец поинтересовался после долгой паузы комдив.

– Имеем трофейный грузовик. Прошу выделить на него горюче-смазочные материалы! – отчеканил капитан.

– Дадим, – сразу согласился Бутов. – Подойдете к зампотеху. Еще?

– Остальное как обычно.

Детали разведки уточнили с начальником штаба подполковником Ерохиным.

– Да в общем-то, так, прогулка получается, – улыбнулся Ерохин, обрисовав капитану его задачу.

– На войне прогулок не бывает! – осадил подполковника Марков.

Во дворе курили разведчики. Капитан появился на крыльце, привычными движениями расправил складки на гимнастерке под ремнем. Махнул рукой:

– Все в машину. Быков, заводи!

5

– Не могу разобрать, Александр Иванович! – Невысокий человек с кадровой выправкой оторвал от глаз бинокль и повернулся к своему собеседнику: – Похожи на немцев. Но не уверен.

Подполковник Милов выжидательно посмотрел на стоявшего рядом с ним человека.

– Одни загадки, Павел Ефремович, – усмехнулся Лукин в прокуренные усы и откинул со лба коротко подстриженную рыжеватую челку. – Ладно, подойдем поближе.

Они спустились с невысокого холма. Укрытые кустарником, ниже на небольшой полянке расположились на дневку бойцы взвода. В центре поляны, аккуратно собранные в козлы, стояли винтовки и карабины. Между ними примостился на сошках ручной пулемет. Уже вовсю пригревало апрельское солнышко. Под двумя раскидистыми дубами расположился личный состав. Ослаблены ремни неснятой амуниции. Воротники у всех расстегнуты. Каски положены на землю рядом. Приказ – находиться в минутной готовности к выдвижению. Солдаты жевали сухой паек – огонь разводить было запрещено. Едва приметные, маячили по краям поляны часовые. Чуть ниже, к спускавшейся в лощину тропинке, был выставлен передовой дозор.

Лукин на ходу закинул в рот несколько ржаных сухариков, сделал из фляги глоток воды. Вышли на середину полянки:

– Воронцов, карту!

Уселись на поваленное дерево. Разложили на коленях планшет. Некоторое время изучали обстановку.

– Мы здесь… – раздумчиво произнес Лукин, водя по бумаге остро отточенным карандашом.

– За ночь пройдено двадцать пять километров, – напомнил Милов.

– Отдохнем, – покивал подполковнику Лукин. – Только не здесь.

Лукин поднялся, сделал несколько шагов к деревьям. Закинув антенну на ветку, радист сосредоточенно крутил верньер коротковолновой пехотной радиостанции «Дора-2». При виде Лукина солдат быстро сдернул наушники и сделал попытку встать, но тот остановил его жестом.

– Есть что-нибудь?

– Никак нет! Сплошные помехи…

– Работать только на прием, – напомнил Лукин.

– Слушаю!

В сопровождении разводящего Лукин и Милов спустились по тропинке вниз к передовому дозору. Дозор из двух человек расположился на краю оврага. Оставаясь незамеченными, отсюда можно было безопасно наблюдать за дорогой на равнине. Правда, до дороги было далековато.

Лукин долго разглядывал дорогу, прищуриваясь, подкручивал окуляры бинокля. Причмокнул губами, опустил бинокль.

– Это не немцы.

Некоторое время еще Милов и молодой солдат дозора, также располагавший биноклем, разглядывали через оптику происходившее внизу. Невооруженным взглядом отсюда можно было только разобрать сновавшие по дороге крохотные грузовики да людей размером с муравьев. Милов первым опустил бинокль и протянул свое:

– Непонятно… Но не меньше батальона с техникой.

Молодой солдат напряженно вглядывался дольше всех. Затем повернул встревоженное лицо к офицерам и уверенно произнес:

– Титовцы!

– Красные… – процедил сквозь зубы Лукин. – Дозору через пять минут сниматься. Выдвигаемся обратно за холмы.

Бесшумно вернулись на поляну. Подполковник Милов снял фуражку, вытер платком лысую голову. Вернув головной убор на место, выступил на середину полянки, четко скомандовал:

– Слушай! Взвод, в ружье!

Моментально все пришло в движение. Мигом разобрали оружие – маузеровские винтовки и карабины немецкого производства. На плече у Воронцова оказался ручной пулемет MG-42. Второй номер подхватил коробки со снаряженными лентами. Радист сноровисто сдернул с ветки антенну и всунул руки в плечевые ремни переносной радиостанции. Защелкали пряжки поясных ремней, спешно пристегивались на амуницию фляги. Солдаты оправлялись, подгоняли снаряжение, помогали друг другу закинуть за спины ранцы.

– Становись! – вытянул руку Милов.

Подразделение построилось на поляне. Лукин проинструктировал разведку о направлении и продолжительности марша. Придерживая на груди автоматы, разведчики бегом удалялись от колонны в указанном направлении. Подтянулись с краев поляны часовые. От тропинки шел во главе с разводящим высланный наблюдать за дорогой дозор.

– Выступаем! – коротко распорядился Лукин…

Они продолжали свое движение по территории королевства сербов, хорватов и словенцев. Или Югославии. Или бог знает, как сейчас называется и будет еще называться эта многострадальная земля, со своей совершенно особенной войной. Такая же, пожалуй, многострадальная, как и Россия.

Взвод, которым командовал Лукин, принадлежал к Русскому корпусу, созданному на Балканах осенью 1941 года. Весной того года в оккупированной немцами Югославии началась гражданская война. Приютившая в 1920-е годы русских белоэмигрантов страна оказалась расколота на несколько враждующих лагерей. Повсюду, в том числе и в районах проживания русских, начались случаи массовых насилий и бесчинств со стороны вооруженных формирований всевозможных группировок. Националисты всех мастей, различные социалисты и сторонники королевской власти, четники и титовцы, хорватские усташи, провозгласившие у себя строительство фашистского государства, а зачастую и попросту бандиты с большой дороги – все они столкнулись друг с другом на балканской земле. Немецкие оккупационные власти были не в состоянии контролировать всю югославскую территорию. Если в крупных городах еще был относительный порядок, то в местечках, горах и лесных массивах никакой власти не было. Зачастую там творилось невообразимое. Русских и дружественных им сербов убивали, жгли их дома. Гибли женщины и дети, были случаи, когда вырезали целые семьи. В подобной ситуации эмигранты, в большинстве своем в прошлом профессиональные военные, вынуждены были вновь взять в руки оружие. Прежде всего, в целях самозащиты. Семьи были взяты под вооруженную охрану. Вскоре центром притяжения для всей русской эмиграции стал Белград. Туда стекались из других мест, охваченных гражданской войной. Ситуация в эмигрантской среде изменилась после нападения нацистской Германии на СССР. Подавляющее большинство русских выразило желание принять участие в освобождении своей страны от большевиков. Так поначалу виделся и понимался советско-германский конфликт издалека. 12 сентября 1941 года генералом Скородумовым было объявлено о формировании Русского корпуса на Балканах. Лукин, как и все его товарищи по эмиграции, усмотрели в этом продолжение добровольчества. Казалось, вернулся 1918 год, вернулась молодость, вернулась надежда на «весенний поход» – на возвращение в Россию, которым все они жили без малого последние два десятка лет. В корпус вступали тысячами. От желающих не было отбоя. Однако очень скоро иллюзии оказались развеяны. Гитлеру была не нужна национальная Россия. Нацистов интересовало только жизненное пространство на востоке. Генерал Скородумов за свои смелые заявления о целях, которые преследовало формирование Русского корпуса, был через несколько дней арестован гестапо. Корпус переименовали и отправили нести охранную службу в разных районах Югославии. Считая себя обязанными за десятилетия гостеприимства этой стране, русские честно поддерживали порядок на ее территории. Там, где это было в их силах. И, разумеется, вели борьбу с красными. Никто не бросил службу – все надеялись, что обстановка все-таки изменится и они еще смогут пригодиться своей настоящей родине. Ведь они относили себя к тем немногим, кто никогда не предавал и не отрекался от нее с самого 1917 года…