Александр Лысёв - Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

• Название: Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой
• Автор: Александр Лысёв
• Жанр: О войне
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49188-9

Новый роман от автора бестселлера «Не отступать! Не сдаваться!». Кровавая «окопная правда» 1945 года. Последний бой, он трудный самый!

Хотя Красная Армия теснит противника на всех фронтах, немцы продолжают оказывать отчаянное сопротивление. Не спешат сложить оружие и союзники гитлеровцев – венгры, хорватские усташи, власовцы, белогвардейцы из Русского корпуса. По накалу боев и тяжести потерь эти последние сражения Великой Отечественной зачастую не уступают мясорубке 1941 года…

Из всей разведроты капитана Маркова в строю осталось меньше взвода, но их вновь отправляют в самое пекло, в смертельно опасный рейд по вражеским тылам. Фронтовых разведчиков не зря за глаза называют смертниками – потери у них не ниже, чем в штрафбате, а шансы выжить – один к десяти. Как и у штрафников, в войсковой разведке один закон – любой ценой исполнять даже самый невыполнимый приказ! Если придется – принимать неравный бой! Погибать, но не сдаваться!

---

И неожиданно для окружающих, да и для самого себя, добавил совершенно по-домашнему:

– Фомичев уже печку растопил…

Теперь обовшивевшие и грязные, в изодранном и обожженном обмундировании, покидав на нары снаряжение и вещмешки, развесив по стенам автоматы, разведчики спали. По блиндажу витал тяжкий дух непросушенной обуви и мокрых шинелей да без умолку храпел сержант Куценко. Прилег и Марков, велев разбудить себя через два часа. Капитану тогда приснился сон. Перегруженная бесконечными заботами и бессонными ночами психика под впечатлением от последних событий сплетала в периоды недолгого забытья причудливые узоры. Сначала снилась всякая белиберда: серый горизонт и грязный, весь в воронках от разрывов снег. На снегу барахтались люди, ездила туда-сюда какая-то техника. А потом Марков отчетливо увидел конный обоз. Обоз тянулся по заснеженному склону вверх. Там должен был быть перевал. Но перевала не видно, и от того кажется, что обоз уходит прямо в небо. Марков стоит в новенькой светло-серой шинели, постукивая друг о друга каблуками юфтевых сапог. Холодно. Но опускать каракулевый подбой папахи не хочется – будет выглядеть не солидно. Карпаты. Февраль 1915 года. Подпоручик Марков после госпиталя следует на передовую в свой полк. Так оно все и было в действительности. Все в русской армии бредили тогда спуском на Венгерскую равнину. «Теперь пойдем на Вену!» – громким басом говорит кто-то прямо над ухом. Совсем рядом остановились сани. Распахнутая шинель седока с красными отворотами, блестящие генеральские погоны, поблескивающее на переносице золотое пенсне. Марков берт под козырек. «Так точно, ваше превосходительство!» – бодро отзывается подпоручик… И в тот же момент он проснулся. Марков посмотрел с верхних нар в центр блиндажа. Несколько секунд спросонья он опасался, что произнес фразу вслух.

У маленькой печурки сидел Фомичев и, открыв кованую дверцу, помешивал металлическим прутом чуть тлеющие угольки внутри.

– Картошку будете, товарищ капитан? – поднял глаза на Маркова Фомичев. – А то я испек…

Марков отрицательно покачал головой:

– Нет, спасибо.

– Поспите еще, вы и часу не отдыхали, – участливо предложил Фомичев.

Марков закрыл глаза, но сна больше не было. Вытянувшись на спине, он смотрел на бревенчатый накат потолка. В землянке было подозрительно тихо. Чего-то не хватало. Так и есть – храп смолк, а сержант Куценко, спустившись к печурке, уже катал в ладонях, дуя на пальцы, горячую печеную картофелину. Прикрыв глаза, капитан слушал приглушенный солдатский разговор внизу.

– Хороша картоха.

Это Быков, видать, тоже не спится – подсел к ребятам.

– Давай тушнину откроем, – с набитым ртом предложил Куценко.

– Щас оформим. – Фомичев порылся в вещмешке, извлек большую банку американской тушенки, подбросил на ладони и любовно выставил на чурбачок. – Ленд-лиз, братва!

В считаные секунды банка оказалась вскрытой маузеровским штык-ножом.

– Э-э! Куда без меня хомячите! – на нижних нарах зашебуршился Паша-Комбайнер.

– Второй фронт! – блаженно улыбнулся в полусумраке блиндажа Фомичев, вываливая щедрые куски мяса на подставленные товарищами ломти черного хлеба.

В течение нескольких минут снизу раздавалось только сосредоточенное чавканье. Потом разговор продолжился.

– Тушенка у них знатная, – сказал Фомичев. – А вот воюют союзнички хреново.

– Бомбят они фрица на совесть, – не согласился вступивший в разговор старшина.

– А что толку? – возразил Фомичев. – Только этим гансов не возьмешь.

– Они вон немца с той стороны до Германии уже прогнали, – не сдавался старшина.

– А немец развернулся, да и дал им по мордасам. Один раз только зубы показал по-настоящему – они и покатились. Слыхал, как союзнички в Арденнах обделались? Теперь полгода в себя приходить будут, не меньше…

– Да, а немец за нас опять взялся…

В установившейся на несколько минут тишине неожиданно отчетливо прозвучал вдруг усталый вопрос Быкова:

– Когда войне конец?..

Все вздохнули и молчали еще некоторое время, глядя на мерцающие в печурке угольки. Потом в разговор вступил лейтенант Чередниченко:

– За этот год должны справиться. А может, и раньше. К лету, например.

– Ой ли? – прищурился Фомичев. – Каждый новый год за победу пьем, а где она?

– В этот раз должны дожать, – уверенно заявил лейтенант. – Сводку слушали? Наши уже на Одере стоят. А там и до Берлина рукой подать.

– Умоемся мы кровью за этот Берлин, – хмыкнул Фомичев. – Страшно подумать, сколько ж Гитлер туда войска нагнал, если в Венгрии так напирать может. Сами рассудите!

– Стратег! – скривив губы, отмахнулся Быков

– Наши ведут бои в Померании, – настойчиво продолжал лейтенант. – Теперь перед нами Вена. Так далеко мы еще никогда не заходили.

– До Атлантики топать еще прилично, – сделал скептическую мину Фомичев. – Такими темпами за год не дойдем.

– Не придется, – авторитетно заявил Чередниченко. – Там уже союзники.

– Да кто их вообще живьем-то хоть раз видал… – проворчал Фомичев.

Заметив, что на нарах зашевелился Марков, Чередниченко обратился с вопросом к нему:

– Ведь не было у нас таких успехов в Первую мировую, Георгий Владимирович?

Марков непроизвольно фыркнул и отрицательно покачал головой:

– Таких – не было.

Уловив грустную иронию в словах капитана, Чередниченко пристально поглядел на него снизу вверх. Марков счел необходимым пояснить, впрочем, весьма расплывчато:

– Тогда, ребята, все было по-другому…

Быков отворил дверцу печурки, поворошил угли металлическим прутом. Повернулся к остальным:

– Кончай, мужики, порожняк гонять. Еще картоха поспела.

Все, как по команде, забренчали котелками, выставляя их перед собой…

…Сегодня, в апреле 1945-го, события последних тяжелых месяцев несколько отдалились, переместились на время в дальние уголки памяти каждого. И сидели разведчики не в блиндаже на корточках у маленькой печурки, а за старинным резным столом в прекрасном загородном особняке на тихой окраине австрийского городка. И вместо котелков был сервиз мейсонского фарфора, а вместо алюминиевых и эмалированных побитых кружек – хрустальные фужеры, серебряные стопки и даже настоящий рыцарский кубок, извлеченный сержантом Куценко из серванта в гостиной. Хозяйка только поджала губы, когда он его доставал, но промолчала…

Обстановка на фронте кардинально изменилась к лучшему. Дорогой ценой были оплачены эти изменения. И каждый знал, что предъявленный им счет, скорее всего, будет увеличен еще и что расслабляться нельзя. Но так хотелось, чтобы это была последняя военная, победная весна…

4

Утром явился нарочный с приказанием прибыть в штаб дивизии, расположившийся в соседнем городке к западу. Их вызывал полковник Бутов. Метаморфоза последних дней стремительного продвижения вперед – штаб расположился на ночлег впереди подразделений разведки. Раньше подобное было бы немыслимо. Либо немцы их за это тут же жестоко бы наказали. Теперь грузовик с разведчиками, направляясь в назначенный им населенный пункт, обгонял бесконечную вереницу тянувшихся на запад подразделений. Несколько раз их окликали – спрашивали о каких-то воинских частях, кто-то отстал, кто-то искал своих. Выяснилось, что задававшие подобные вопросы даже не принадлежат к дивизии Бутова.

– Бардак на дороге, – ворчал Быков, медленно объезжая по обочине одну колонну за другой. – Сейчас сюда, не дай Бог, хоть один немецкий самолет – таких бед натворит…

– Не каркай, – негромко цедил сквозь зубы Марков, озабоченно поглядывая в небо из-под ветрового стекла.

Наконец выбрались на пустой отрезок великолепного шоссе. «Опель» весело урчал двигателем, Быков поддал газу и, разогнавшись, воткнул пятую передачу. Минут десять катили с ветерком. Грузовик весь гудел, но уверенно пер вперед.

– Восемьдесят километров жмем! – по-мальчишески восторженно глянул на Маркова обычно всегда сдержанный ефрейтор. – Дорога – сказка!

Очень быстро сказка закончилась. Впереди нарисовалась пробка из людей и техники. Быков нажал на тормоза. Из кузова забарабанили кулаками в крышу кабины.

– Полегче! – заорал сзади Паша-Комбайнер. – Не дрова везешь!

– Ходи пешком! – чуть повернув голову, огрызнулся в открытое окно водитель.

Вскоре разъяснилась причина затора. Навстречу гнали пленных немцев. Они шли по встречной обочине, понуро опустив головы. Сами по себе пленные никому не мешали. Оживленный разговор завязался с их конвоиром – средних лет мужичком в выцветшем солдатском обмундировании с коротким кавалерийским карабином за спиной. Мужичок ехал верхом на смешной пестрой кобылке. Насколько можно было увидать, был он один-одинешенек на целую толпу немцев человек в пятьдесят. Впрочем, конвоира это ничуть не смущало. Направив кобылку на нашу пехотную колонну, он громко покрикивал: