Борис Фрадкин - Настойка из тундровой серебрянки (сборник рассказов)

• Название: Настойка из тундровой серебрянки (сборник рассказов)
• Автор: Борис Фрадкин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

Сборник научно-фантастических рассказов пермского писателя-фантаста, инженера и популяризатора науки Бориса Захаровича Фрадкина.

Содержание:

— Второе зрение (рассказ)

— Каналы Марса (рассказ)

— Настойка из тундровой серебрянки (рассказ)

— Вода под ногами (рассказ)

— Ночное дежурство (рассказ)

---

— Космонавт не может болеть.

Ещё несколько лет они оставались вместе, продолжая отдаляться друг от друга. Разрыв наступил, когда Михаил согласился перейти на должность дежурного инженера в Памирскую радиообсерваторию.

Он уехал, даже не попрощавшись, потому что боялся взглянуть в её осуждающие глаза.

А потом началось строительство “Тантала-1”. Смыкова приняла участие в проектировании автоматической приёмно-передающей аппаратуры, с головой ушла в работу. Что касается Михаила, он с интересом следил за началом новой фазы освоения космоса, но былого волнения в нём уже не было. Пустыни ближние, пустыни дальние — какая разница…

С тех пор прошло одиннадцать лет.

Смыков постепенно тускнел, даже перестал заниматься спортом, отчего сразу появилась полнота и начало пошаливать сердце.

Работал он хорошо, но с таким же успехом мог бы теперь заниматься и прокладкой труб городского водопровода. Он работал потому, что его натура требовала деятельности.

Появление Татьяны в обсерватории взволновало его. Кто свободен от воспоминаний? С Татьяной были связаны лучшие дни его молодости, его удачи и его разочарования.

В кабинет директора, где его ждали Минх и Смыкова, он спешил со стеснённым сердцем.

— Здравствуй, Смыков, — сказала Таня и пожала ему руку. На её лице не было смятения. Она только пристально оглядела его с ног до головы, и ему стало очень неприятно от этого оценивающего взгляда.

Он ответил кивком. Перед ним стояла незнакомая, чужая ему женщина.

Теперь они сидели за пультом рядом, слушая нудные звуки позывных “Тантала”. Присутствие этой женщины, носящей его фамилию, беспокоило Смыкова. Раздражал его и Минх. Что им нужно? И ребёнку ясно: аппаратура “Тантала” разболталась в полёте, как старое пианино, на котором с утра до ночи барабанят бездарные игроки. Втайне он был даже рад этой неудаче. Стыдно, но что поделаешь — рад.

Сегодня, перед тем как принять дежурство, Смыков имел довольно неприятный разговор с директором обсерватории. Он категорически потребовал: или его освобождают от бессмысленного наблюдения за “Танталом” или он уходит из обсерватории. Заниматься бесцельным времяпровождением он не привык. Директор уговорил его остаться ещё на смену.

Шёл третий час ночи.

Мерцал экран. Долбили голову включённые по требованию Минха на полную громкость позывные “Тантала”.

“…Хлью-и-сииф… хлью-и-сииф… хлью-и-сииф…”

Так можно сойти с ума!

“…Хлью-и-сииф… хлью-и-сииф…”

— Между прочим, — Смыков заворочался в кресле, — каждый час приёма этой дурацкой музыки обходится государству в сто два и шесть десятых миллиона киловатт-часов электроэнергии. Сущие пустяки, не правда ли?

Минх только повёл в его сторону глазами, Татьяна не пошевельнулась. Оба слушали позывные с таким вниманием, словно улавливали в них ещё и другие, ускользающие от дежурного инженера звуки.

“Ко всем чертям! — Смыков решительно поджал губы. — Довольно с меня. Сейчас выключу телескоп и уйду спать”.

Но тут позывные оборвались сами собой. Наступила тишина. Переход к ней был настолько внезапным, что, казалось, воздух продолжает звенеть и вибрировать.

— Ну, теперь недельки на две, — облегчённо вздохнул Смыков и поднялся на ноги. — Всё. Точка.

Он протянул руку к выключателю. Но повернуть его не успел. Снова загремели позывные. Теперь вскочил Минх, обошёл кресло, встал за его спинкой, приглаживая пятернёй волосы. Татьяна тоже насторожилась.

Прозвучав минут восемь, позывные снова прекратились.

— Это уже что-то в новом варианте, — усмехнулся Смыков.

— Но не в окончательном, — громко ответила ему Татьяна.

— И он вам крайне необходим, этот окончательный вариант одиннадцатилетней давности?

— Иначе мы бы не сидели сейчас рядом, Смыков.

— А я — то был уверен, что за одиннадцать лет вам удалось создать кое-что более совершенное. Извините, но извлекать опыт из ветхого взбесившегося пианино… смешно.

— Как вы сказали? — подхватил Минх. — Взбесившееся пианино? Остро! Обидно, но остро.

И, запрокинув голову, захохотал.

— Стареешь ты, что ли, Михаил, — Татьяна с жалостью взглянула на Смыкова. — Как ты слеп. И упрям… Или ты и на самом деле не понимаешь, чего мы ждём?

Смыков изменился в лице. Ещё ничто и никогда не унижало его так, как взгляд этой женщины и тон, каким она с ним разговаривала. Кресло скрипнуло от усилия его руки.

Смыкова впервые охватило чувство ненависти. Его, бывшего космонавта, постигшего высший принцип товарищества! Среди бесконечного пространства он и его спутники становились одним существом. Затерянные в бесконечности, они научились по-настоящему тосковать о Земле, о людях, о каждом, кого знали и не знали. Возвращаясь, были по-особому нежны, внимательны, человечны. С каждым. Со всеми.

А сейчас он ненавидел. И кого — женщину, которая когда-то была самым близким ему человеком! Он ненавидел её за то, что продолжал любить, за то, что тосковал по ней все эти годы, за то, что она осталась верной делу, в котором он разочаровался.

Он готов был не сдержаться и оскорбить её. Он сказал бы ей такое, чего она никогда не смогла бы ему простить, и чего он сам потом не смог бы себе простить. Но тут Минх, видимо угадавший его состояние, подошёл, положил руку ему на плечо.

И это прикосновение помогло Смыкову овладеть собой.

— Мы откроемся вам первому, — сказал Минх. — Мы ждём, когда будет восстановлена работа передатчиков “Тантала”.

Тайный смысл, прозвучавший в словах Минха, не сразу дошёл до сознания Смыкова.

— Вот как? — усмехнулся он. — Любопытно… И кто вам восстановит её?

— Те, кто по неведению своему нарушил.

Смыков медленно, всем телом повернулся к Минху.

— На “Тантале” нет ни души, — сказал он.

— Не было, — Минх назидательно поднял палец, — вначале.

Он, не торопясь, возвратился в кресло. Смыков угрюмо наблюдал за ним, мучительно пытаясь разгадать, на что намекает этот похожий на дятла человек. Что-то пугающее подкралось к сердцу Смыкова.

— Простая мысль, которую подсказала нам неисправимая мечтательница и фантазёрка Татьяна Александровна, — Минх улыбнулся. — Вам же отлично известно, что Альфа Центавра имеет планетную систему. И, вероятно, на одной из них…

— Чушь! — с неожиданной для себя яростью перебил его Михаил. — Старая песня! Придумали бы что-нибудь поновее. Пока мы не высадились на Марсе, мы до последней минуты надеялись найти там разумных существ. А что нашли? Что? Ну? Молчите? Пустыню. И на Венере пустыня. И вокруг вашей Альфы Центавра планеты-пустыни.

— Как страшно тебя слушать, — с другого конца пульта отозвалась Татьяна. — Во что-то же ты ещё веришь?

Смыков ответил не сразу. Прежде он дал себе успокоиться.

— Ты хочешь знать, во что я верю? — Он боялся встретить прямой взгляд Татьяны и избегал его. — Хорошо, я скажу тебе. Я верю в человеческое трудолюбие. Все космические пустыни будут обжиты людьми и превращены в цветущие края. Но они станут лишь копиями Земли, обычного, знакомого нам мира. Не более. Да, копии, только так. А я… я искал совсем другого. Разве ты забыла? Искал — и не нашёл. Земля оказалась счастливым исключением. Человечество одиноко среди бесконечного пространства. Конечно, можно строить гипотезы, мечтать. Мечтать! Спать наяву. Смешно… и глупо. От ваших розовых гипотез абсолютно ничего не изменится. Можете тешить себя и торчать на обсерватории, сколько вашей душе угодно, но от этого ровным счётом ничего не изменится.

Татьяна отвернулась, и он сразу же почувствовал облегчение.

Все трое молчали, и если бы это молчание длилось дольше, они бы не выдержали…

Но тут вдруг вспыхнул экран, замигал лиловым светом, и неясные тени поплыли по нему сверху вниз. Запели позывные.

Татьяна выпрямилась и не то вопросительно, не то утверждающе выдохнула, оглядываясь на Минха поверх головы Смыкова:

— Они?

— Похоже, что-то нащупали! — откликнулся тот. — Видимо, техника у них на более низком уровне, им не так-то просто разобраться в наших нейтронно-кристаллических системах. Но, кажется, пошло! Главное, в космос они вырвались, до “Тантала” дотянулись…

— Ну, ну! — желчно подбодрил Смыков Минха. — Продолжайте. Вполне логично и убедительно.

Но в его голосе прозвучал страх. Странное состояние вызвали у него эти лиловые тени, плывущие по экрану: казалось, позади экрана действительно кто-то настойчиво и неутомимо копается в аппаратуре локатора, пытается оживить лучевую трубку и показать ему, Смыкову, что-то такое, чего не выдержат его натянутые нервы.

Словно сжалившись над ним, экран погас, позывные оборвались. В зале в который уже раз наступила тишина. Смыков подавил вздох облегчения, расслабленно вытянулся в кресле.

Время шло. Часовая стрелка описывала круг за кругом. Самообладание возвратилось к дежурному инженеру.