Роберт Мазелло - Кровь и лед

• Название: Кровь и лед
• Автор: Роберт Мазелло
• Издательство: Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42756-5

1856 год. Команда английского брига «Ковентри», узнав о загадочной болезни пассажирки Элеонор Эймс и о том, каким способом лечит ее возлюбленный, попросту сковывает несчастную пару цепями и бросает в холодные воды океана…

Откуда такая жестокость?

Чего испугались моряки?

Это предстоит узнать уже в наши дни участнику антарктической экспедиции журналисту Майклу Уайлду, обнаружившему тела молодых людей в глыбе льда.

Но чем дальше он ведет свое расследование, тем яснее понимает: не стоило тревожить погибших влюбленных. Потому что лед тает — и вместе с ним тает надежда членов экспедиции на избавление от чудовищной беды, обрушившейся на станцию, от которой вряд ли спасут даже самые современные лекарства и передовые научные знания…

---

— Вы из… Англии? — предположил он.

— Да.

Положив руку на сердце, он произнес:

— Я из Америки.

Диалог принял настолько абсурдную форму, что Майкл едва не расхохотался. Он ощущал себя персонажем какого-нибудь второсортного научно-фантастического фильма. Ему осталось только достать из кобуры лучевой пистолет, а ей потребовать встречи с местным лидером. На мгновение Майкл искренне поверил, что еще немного, и он просто-напросто свихнется.

— Гм… рад с вами познакомиться, Элеонор Эймс, — сказал он и снова чуть не засмеялся, осознавая всю нелепость ситуации.

Черт! Ему показалось, или в ответ она действительно слегка присела в реверансе?

Он скользнул глазами по комнате — железная кровать, застеленная грязным старым одеялом, а под ней две бутылки, те самые, которые лежали в затонувшем сундуке.

— А где ваш друг?

Она не ответила, но в ее глазах Майкл уловил работу мысли. Она будто силилась выдумать какой-нибудь правдоподобный ответ.

— Если не ошибаюсь, вы назвали его Синклером.

— Его нет, — ответила она. — Он… меня бросил.

Майкл был не настолько наивен, чтобы поверить в эту сказку. Он не сомневался, что она по какой-то причине просто выгораживает друга. Кем бы или чем бы в итоге ни оказалась эта женщина, ее выражение лица и голос выдавали бушующие в ней вполне человеческие эмоции; в этом смысле ничего загадочного в незнакомке не было. А что касается некоего Синклера, то тайну его исчезновения затмевали другие более интересные вопросы, которые роились у Майкла в голове. Например, как женщину угораздило попасть внутрь ледника? И когда? И как ей удалось высвободиться из льдины в лаборатории, а потом очутиться здесь, на станции «Стромвикен»?

Но ключевой вопрос, на фоне которого все остальные казались второстепенными, заключался в том, как она вообще смогла восстать из мертвых? Вот что было поистине непостижимым!..

Но если и существовал на свете какой-нибудь вежливый способ поинтересоваться у мертвеца, как он вдруг ни с того ни с сего умудрился воскреснуть, то лично Майклу он был неизвестен. Он решил пока не ставить женщину в тупик, а начать с более простых вещей. Заметив приваленный к стене мешок с собачьим кормом, он спросил:

— Так этот Синклер… это он угнал собак?

Она снова выдержала короткую паузу на обдумывание ответа, но, должно быть, поняла, что от дальнейшего вранья пользы не будет, и, обреченно опустив плечи, ответила:

— Да.

Повисло неловкое молчание. Майкл отметил, что женщина облизнула растрескавшиеся губы и скосила красные воспаленные глаза на откупоренную бутылку, стоящую на столе. Что в ней находится, Майклу было уже известно.

Но догадывается ли она, что он в курсе содержимого склянки?

Утвердительный ответ он получил сразу, как только перевел взгляд на женщину — она потупила взор, словно устыдившись, а щеки ее зарделись румянцем.

— Вы не можете здесь оставаться, — сказал он. — Приближается буран. Он будет здесь совсем скоро.

Было видно, что она в полнейшем замешательстве. Любопытно, какие отношения связывают ее с Синклером? Вернее, раньше связывали, потому что сейчас, как ни крути, приятель запер ее одну в комнате, а сам умчался бог знает куда. Кем он ей приходится? Любовником? Мужем? Был ли он единственным живым человеком в этом мире, которого она знает? Или даже единственным человеком, которого она может знать… У Майкла голова шла кругом. Впрочем, одно он знал наверняка — оставить ее здесь в ледяной церкви нельзя. Необходимо каким-то образом убедить женщину поехать с ним, причем немедленно.

— Мы могли бы вернуться за Синклером позже, — предложил Майкл. — Мы его не бросим. Ну а пока почему бы вам не поехать вместе с нами?

При упоминании слова «нами» глаза ее округлились и устремились в открытый дверной проем, за которым просматривался пустой зал церкви. Небось гадает, кто еще заявился по ее душу, подумал Майкл.

— Со мной друг, — объяснил Майкл. — Мы можем отвезти вас на станцию.

— Я не могу уйти! — отрезала она.

Майкл, пусть и смутно, догадывался, что ее гнетет.

— Но там о вас позаботятся.

— Нет. Я не уйду, — ответила она.

Но теперь ее голос прозвучал не так твердо, да и в лице женщина явно изменилась. Создавалось впечатление, что разговор высосал из нее остатки энергии. Она отошла от окна и уселась на краешек кровати, для устойчивости упершись в матрас обеими руками. В ставни ударил сильный порыв ветра, и от сквозняка чахлый огонек в печи вспыхнул ярким пламенем.

— Я даю вам слово, — заверил он ее, — там вам никто не причинит зла.

— Не намеренно, но причинит, — проговорила она.

Майкл не понял, куда она клонит, но развивать тему не стал, поскольку вдали послышался шум снегохода Лоусона, взбирающегося на холм. Элеонор испуганно вскинула голову. Интересно, подумал Майкл, что она сейчас думает, слыша жужжание двигателя? Какие ассоциации у нее возникают в этот момент?

Из какого мира — из какого времени — она пришла?

— Мы должны идти, — сказал Майкл.

Элеонор продолжала сидеть в нерешительности, неподвижная, словно статуя. Такая же неподвижная, какой он впервые увидел ее в льдине.

И такая же неподвижная, как Кристин на больничной койке.

Снегоход, оглашая пустую церковь тарахтением мотора, все приближался и наконец остановился у входа.

Элеонор пристально посмотрела на Майкла с выражением глубочайшей задумчивости, словно пыталась разгадать запутанную головоломку. Майкл выжидающе смотрел на нее. Он хорошо себе представлял, сколько вопросов одновременно вертится у нее в голове, сколько факторов она сейчас пытается учесть, взвешивая все «за» и «против». На кону стоят жизни ее и Синклера, и от ее решения зависит их судьба.

— Ау! — крикнул Лоусон. — Есть кто-нибудь дома?!

Под сводами церкви разнеслось эхо от его шагов по каменному полу.

Пальцы Элеонор нервно теребили старое одеяло.

Майкл, опасаясь, что может ляпнуть что-нибудь не то, молчал.

— Эй, Майкл! Я знаю, что ты где-то здесь! — снова окликнул его Лоусон, приближаясь к алтарю. — Нам пора!

Лицо Элеонор приняло такое страдальческое выражение, какое Майкл в своей жизни видел лишь однажды у человека, который промаялся всю ночь, пытаясь в одиночку спасти свой дом от лесного пожара в Каскадных горах. К слову сказать, безрезультатно.

Она закашлялась, но из-за полного упадка сил не смогла даже руку поднять, чтобы прикрыть рот.

— Вы можете ответить мне на один вопрос? — обреченно спросила она, очевидно, смирившись с судьбой.

— Конечно. Спрашивайте что хотите.

Шаги Лоусона послышались прямо за дверью в жилище пастора.

— Какой сейчас год?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

16 декабря, 11.30

Когда Синклер покидал церковь, ветер был относительно слабым, но теперь он стремительно набирал силу. Лейтенант промчался через полуразрушенные постройки китобойной станции (проезжая мимо кузницы, он обратил внимание, что на стенах все еще висит дюжина гарпунов) и погнал собак на северо-запад, где виднелся низкий горный хребет. За ним простиралась терра инкогнита. Он сомневался, что обнаружит там что-нибудь примечательное, но, с другой стороны, какой у него был выбор? Сдаться и вверить свою судьбу и Элеонор тем, от кого они так ловко улизнули? Синклер никому не доверял и впредь не собирался.

Даже своей возлюбленной, как это ни прискорбно. Перед уходом он запер Элеонор в пасторской, опасаясь, что в нынешнем нездоровом состоянии она может вытворить какую-нибудь глупость. И сильнее всего боялся, что после пробуждения она может поддаться внезапному импульсу и предпринять попытку самоубийства. Хотя каким именно способом она могла наложить на себя руки, он не представлял. Их порок, несмотря на страшную цену, которую пришлось заплатить обоим, давал защиту от многих смертельных болезней — холеры, дизентерии, загадочной крымской лихорадки, — даже по прошествии сотен лет, ну или сколько там они пробыли в ледяном плену на дне моря.

Но какие бы дьявольские механизмы ни обеспечивали бессмертие, Синклер подозревал, что при определенном физическом воздействии их жизни могут оборваться. Он глянул вниз на задник разорванного сапога, где собака вгрызлась ему в голень. Рана давно перестала кровоточить и почти затянулась, но то, чем она заросла, отнюдь не было живой кожей в привычном понимании этого слова. Это была просто латка, струп, пластырь — в общем, нечто, что всего лишь помогало удерживать плоть на скелете и давало возможность ходить, разговаривать, дышать. Их тела можно разрушить насильственно, но сами зачахнуть они не способны.

Не очень-то соотносится с девизом их полка, пронеслась у Синклера ехидная мысль. Он не обрел ни смерти, ни славы, а вместо этого словно застрял на полустанке в каком-то неопределенном состоянии. Это напомнило ему о днях в Крыму, когда бригада легкой кавалерии вынуждена была прозябать в праздности.